Но для себя я предпочитал двигаться медленнее, тогда я ощущал её нутро более отчетливо. Интересно, что о Су я вспоминаю с омерзением из-за подлостей, которые она мне сделала, но по-прежнему люблю её пизду, её роскошный образ и запах. Не подтверждает ли это опять и опять независимое существование пизды от её носительницы?
Я спрашиваю отходящую от переживаний Карен, любит ли она вибратор.
Любит, говорит, но он не заменяет хуй. Не спорю. Но Карен подтверждает неподражаемость вибратора. Я рассуждаю в унисон, что изобретение вибратора самое гуманное изобретение двадцатого века, которое значительно гуманнее, чем, например, открытие теории относительности. Ибо вибратор принес женщинам небывалое наслаждение, тогда как теория относительности дала человечеству небывалую по своему ужасу смерть.
Вдруг мне приходит смешная мысль, и я сразу спешу её поделиться, не задумываясь, стоит ли, поскольку я горю разделить все свои восторги с любимой любовницей:
— Знаешь, о чем мечтает каждая женщина?
— Ну, расскажи мне обо мне, — улыбнулась Карен.
— Чтобы каждая палка была о двух концах.
Карен на мгновенье задумалась, а потом её лицо просветлилось, и она засмеялась. Вот оно подобие мышления половому акту, раздумья над проблемой напоминают возбуждение, а эврика решения подобна оргазму, и конвульсивные движения смеха — это радость освобождения от проблемы. Продолжая эту аналогию, тугодумы подобны людям, с трудом достигающим оргазма.
Второй раз я ебу Карен и размышляю, чтобы оттянуть оргазм, итак, я выеб Карен за 60 долларов: 20 долларов вчера в баре за коктейли, и сегодня будет не больше долларов 40 за обед после нашего постельного триумфа. Выгодно, если считать, что проститутке такого же качества надо отдать минимум сотню за скорый первый раз. Но зато какая экономия времени. Если считать, что я зарабатываю 60 долларов в час, то на Карен я потратил в общей сложности часов пять, что вовсе неплохо, плюс треволнения — даст-не даст, от которых радости никакой, и которые приравнивать по времени можно часам к четырем, итого, девять часов, что равно 60 х 9 = 540 долларов. А за эти деньги я могу купить прекрасную проститутку на ночь. Итого, получается так на так. Карен, кончая, сжала меня в объятиях так крепко, что мои кости хрустнули.
В третий раз она стояла на четвереньках, а я на ней сидел, не касаясь кровати ногами. Ладонь Карен поджидала, когда мой член выныривал из пизды, и тогда она ласкала его, не позволяя ему оказываться на воздухе без соприкосновения с её плотью.
Мы обедали в мексиканском ресторане. Официантки были в платьях с обнаженными плечами. Смотрятся, как хуй влезающий из залупы — увиделось мне.
Зашел разговор о новом телевизионном шоу и его ведущем. Я предсказывал, что оно скоро прогорит. Карен предсказывала, что оно продлится по меньшей мере два года. Решили затеять пари.
Она:
— Значит нам придется встречаться два года.
Я скривил лицо, якобы от слишком длительного срока, но потом улыбкой показал, ей, помрачневшей на секунду, что на деле я счастлив такому прогнозу, исходящему от неё.
— Как всю необычно произошло, — сказала Карен задумчиво.
— Ты имеешь в виду обратную последовательность событий — сначала занятия любовью, а потом ресторан?
— Да.
— Так и должно быть, чтобы не покупать женщину обедом, а чтобы обедать любовниками, что в тыщу раз приятнее, чем обедать и думать, даст или не даст.
Она рассмеялась.
Я поднял тост за чудо любви.
Карен с готовностью выпила. А потом спросила, считаю ли я себя влюбленным в неё. Я сказал, что конечно, а потом, чтобы нейтрализовать объявившуюся сентиментальность, да и во славу красного словца, которое может обернуться мне боком, сказал:
— Если мужчина спрашивает женщину, любит ли она его, он подразумевает, будет ли она с ним совокупляться. Если женщина спрашивает мужчину, любит ли он её, то она подразумевает, женится ли он на ней.
Она улыбнулась и сказала:
— У меня панический страх перед замужеством, оно напоминает мне тюремную камеру, из которой не выйти без разрешения стражника-мужа.
— В таком случае я рад, что твоё понимание любви совпадает с моим, сказал я и предложил ей после обеда продолжить наши занятия в течение оставшейся ночи.
Но она сказала, что неважно себя чувствует.
— Я хочу у тебя остаться, но в другой раз.
— Значит завтра? — спросил я.
И тут началась хуйня. Карен якобы договорилась провести завтрашний вечер с подругой. Но ещё не было точно известно, пойдут ли они вместе вечером куда-то или нет.
То есть походило на то, что она ждет какого-то ёбаря. Ибо если бы она хотела быть со мной, все бы подруги, естественно, живо отпали бы.
Договорились, что она мне завтра позвонит (о времени я по-идиотски не договорился) и приедет ко мне, если подруга не сможет провести время с ней.
Ладно. Наступает следующий день — трепещу. Ужасно хочу её. И удивительно то, что помимо ебли, хочется её присутствия, поговорить обо всех вещах, таких интересных при начале взаимоотношений.
Она не звонит до пяти. Я уже приготовил было отказ в любом случае, чтобы проучить её и тем самым приручить. Сказать, мол, что у меня уже вечер занят, что если бы ты действительно хотела встретиться со мной, то ты вчера прямо и договорилась бы об этом точно, так же как мы договорились точно позавчера о ебле на вчера. Что, мол, если хочешь со мной встречаться, то я должен быть на первом месте, а сидеть и ждать у телефона, когда ты соизволишь мне позвонить я, естественно, не намерен.
Но когда она позвонила, я забыл обо всем. Карен сказала, что плохо себя чувствует, что у неё не проходит жжение в левой стороне живота, которое началось ещё в ресторане. Она сказала, что хочет лечь и отдохнуть. Я предложил приехать и полечить её, от чего она отказалась. В голосе не было никакого воодушевления и прежней страсти.
Что бы это значило? Действительно ли боль, или она решила поджидать телефонного звонка какого-то хахаля?
— Позвони мне завтра — сказал я, пожелав ей скорейшего выздоровления.
Посмотрим, что будет. Я же пока рассуждаю, что она, взращенная в семье алкоголиков и посещающая собрания общества детей алкоголиков, всё это она поведала мне в перерывах между объятиями — она может вполне отреагировать на сильные ощущения страхом перед новыми отношениями.
Вся эта её раскорёженная психика, уж сколько раз, виденная мною в этих исковерканных мужчинами американских свободолюбивых женщинах, нашпигованных стыдом и отвращением к себе из-за присутствия остатков забитого желания, обуянных чувством вины за свою ёбанность — всё это в ней начинало отшатываться от меня и моего напора. Что же делать, ведь живём мы в обществе патологического отрицания естественности, где процветают, кофе без кофеина, сахар без сахара, пиво без алкоголя, сигареты без никотина, бабы с пиздами, у которых вытравлен запах химикалиями. А ведь запах пизды должен быть самым родным и знакомым, потому что это внутриутробный запах первый запах, который окружает начальное бытие каждого. Потому-то и женщины должны тянуться любить себе подобных, склоняясь к запаху своего внутриутробного бытия, и это мне более понятно, чем любовь между мужчинами.
Ни грана сомненья нет у меня, что сексуально Карен была растрогана.
Остаётся, что она не хочет меня как продолжительного партнера, либо интрижка со мной была лишь развлечением на фоне чего-то, происходящего с другим мужчиной или мужчинами. А быть может, она давно решила, что больше со мной не будет встречаться, и всё это напоминает мои отношения с женщиной, которая мне встречается по пути, но которая не подходит для долгих и глубоких отношений. Я принимаю решение сразу, если не будет ломаться, то пересплю, а будет ломаться, то это будет последняя встреча. Переспал, и больше с ней не встречаюсь. Она звонит и убеждена, что я не захотел с ней больше встречаться, потому что она мне сразу отдалась. Она не понимает, что её судьба была предрешена с первого взгляда, и то, что она не ломалась дало ей возможность хотя бы переспать со мной. А то и этого бы не было. Неужели то же самое происходит теперь со мной?
