Творцу волшебных песнопений Не надо ваших слез и пеней: Над ним горит бессмертный день В огнях лазури и кристалла, И окровавленная тень Там тенью розовою стала, А здесь печальной чередою Все ночь над нами стелет сень, О тень, о сладостная тень, Стань вифлеемскою звездою, Алмазом на ее груди И к дому бога нас веди!
Общий хор
С немого поля, Где без ненастья, Дрожа, повисли Тоски туманы, Туда, где воля, Туда, где счастье, Туда, где мысли Простор желанный!
3 апреля 1899
С балкона
Полюбила солнце апреля Молодая и нежная ива. Не прошла и Святая неделя, Распустилась бледная ива В жаркой ласке солнца апреля.
Но недвижны старые клены: Их не греет солнце апреля, Только иве дивятся зеленой, Только шепчут под небом апреля Обнаженные мшистые клены:
"Не на радость, о бледная ива, Полюбила ты солнце апреля: Безнадежно больное ревниво И сожжет тебя солнце апреля. Чтоб другим не досталась ты, ива"
С четырех сторон чаши
Нежным баловнем мамаши То большиться, то шалить... И рассеянно из чащи. Пену пить, а влагу лить...
Сил и дней гордясь избытком, Мимоходом, на лету Хмельно-розовым напитком Усыплять свою мечту.
Увидав,, что невозможно Ни вернуться, ни забыть... Пить поспешно, пить тревожно Рядом с сыном, может быть,
Под наплывом лет согнуться, Но, забыв и вкус вина... По привычке все тянуться К чаше, выпитой до дна.
Сентябрь
Раззолоченные, но чахлые сады С соблазном пурпура на медленных недугах, И солнца поздний пыл в его коротких дугах, Невластный вылиться в душистые плоды.
И желтый шелк ковров, и грубые следы, И понятая ложь последнего свиданья, И парков черные, бездонные пруды, Давно готовые для спелого страданья...
Но сердцу чудится лишь красота утрат, Лишь упоение в завороженной силе; И тех, которые уж лотоса вкусили, Волнует вкрадчивый осенний аромат.
Среди нахлынувших воспоминаний
1
ПЕРЕД ЗАКАТОМ
Гаснет небо голубое, На губах застыло слово; Каждым нервом жду отбоя Тихой музыки былого.
Но помедли, день, врачуя Это сердце от разлада! Все глазами взять хочу я Из темнеющего сада...
Щетку желтую газона, На гряде цветок забытый, Разоренного балкона Остов, зеленью увитый.
Топора обиды злые, Все, чего уже не стало... Чтобы сердце, сны былые Узнавая, трепетало...
2
ПОД НОВОЙ КРЫШЕЙ
Сквозь листву просвет оконный Синью жгучею залит, И тихонько ветер сонный Волоса мне шевелит...
Не доделан новый кокон, Точно трудные стихи: Ни дверей, ни даже окон Нет у пасынка стихий,
Но зато по клетям сруба В темной зелени садов Сапожищи жизни грубо Не оставили следов,
И жилец докучным шумом Мшистых стен не осквернил: Хорошо здесь тихим думам Литься в капельки чернил. . . . . . . . . . . . . . .
Схоронили пепелище Лунной ночью в забытье... Здравствуй, правнуков жилище, И мое, и не мое!
Свечка гаснет
В темном пламени свечи Зароившись как живые, Мигом гибнут огневые Брызги в трепетной ночи, Но с мольбою голубые Долго теплятся лучи В темном пламени свечи.
Эх, заснуть бы спозаранья, Да старашат набеги сна, Как безумного желанья Тихий берег умиранья Захлестнувшая волна. Свечка гаснет. Ночь душна... Эх, заснуть бы спозаранья...
Там
Ровно в полночь гонг унылый Свел их тени в черной зале, Где белел Эрот бескрылый Меж искусственных азалий.
Там, качаяся, лампады Пламя трепетное лили, Душным ладаном услады Там кадили чаши лилий.
Тварь единая живая Там тянула к брашну жало Там отрава огневая В кубки медные бежала.
На оскала смех застылый Тени ночи наползали, Бесконечный и унылый Длился ужин в черной зале.
Тоска
По бледно-розовым овалам, Туманом утра облиты, Свились букетом небывалым Стального колера цветы.
И мух кочующих соблазны, Отраву в глянце затая, Пестрят, назойливы и праздны Нагие грани бытия.
Но, лихорадкою томимый, Когда неделями лежишь, В однообразьи их таимый Поймешь ты сладостный гашиш,
Поймешь, на глянце центифолий Считая бережно мазки... И строя ромбы поневоле Между этапами Тоски.
Тоска возврата
Уже лазурь златить устала Цветные вырезки стекла, Уж буря светлая хорала Под темным сводом замерла;
Немые тени вереницей Идут чрез cеверный портал, Но ангел Ночи бледнолицый Еще кафизмы не читал...
В луче прощальном, запыленном Своим грехом неотмоленным Томится День пережитой.
Как серафим у Боттичелли, Рассыпав локон золотой... На гриф умолкшей виолончели.
Трактир жизни
Вкруг белеющей Психеи Те же фикусы торчат, Те же грустные лакеи, Тот же гам и тот же чад...
Муть вина, нагие кости, Пепел стынущих сигар, На губах - отрава злости, В сердце - скуки перегар...
Ночь давно снега одела, Но уйти ты не спешишь; Как в кошмаре, то и дело: "Алкоголь или гашиш?"
А в сенях, поди, не жарко: Там, поднявши воротник, У плывущего огарка Счеты сводит гробовщик.
Третий мучительный сонет
Строфы
Нет, им не суждены краса и просветленье; Я повторяю их на память в полусне, Они - минуты праздного томленья, Перегоревшие на медленном огне.
Но все мне дорого - туман их появленья, Их нарастание в тревожной тишине, Без плана, вспышками идущее сцепленье: Мое мучение и мой восторг оне.
Кто знает, сколько раз без этого запоя, Труда кошмарного над грудою листов, Я духом пасть, увы! я плакать был готов,
Среди неравного изнемогая, боя; Но я люблю стихи - и чувства нет святей: Так любит только мать, и лишь больных детей.
Утро
Эта ночь бесконечна была, Я не смел, я боялся уснуть: Два мучительно-черных крыла Тяжело мне ложились на грудь.
На призывы ж тех крыльев в ответ Трепетал, замирая, птенец, И не знал я, придет ли рассвет, Или это уж полный конец...
О, смелее... Кошмар позади, Его страшное царство прошло; Вещих птиц на груди и в груди Отшумело до завтра крыло...
Облака еще плачут, гудя, Но светлеет и нехотя тень, И банальный, за сетью дождя, Улыбнуться попробовал День.
Желание
Когда к ночи усталой рукой Допашу я свою полосу, Я хотел бы уйти на покой В монастырь, но в далеком лесу,
Где бы каждому был я слуга И творенью господнему друг, И чтоб сосны шумели вокруг, А на соснах лежали снега...
А когда надо мной зазвонит Медный зов в беспросветной ночи, Уронить на холодный гранит Талый воск догоревшей свечи.
