Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Глава 16

И БОЛЬШАЯ СТАЯ ДВИНУЛАСЬ ВПЕРЕД…

Снова лес утонул в буйной зелени, снова деревья украсились большими и мелкими плодами. Но плоды были еще очень кислые и вяжущие, так что чунги питались только луковицами и мясом убиваемых животных. Первоначальная жадность к верхним побегам некоторых кустов у них прошла, так как побеги не насыщали их, сколько бы их ни съесть.

Стало совсем тепло, и чунги могли бы ночевать в лесу под открытым небом. Но, привыкнув и бессознательно привязавшись к своей пещере, они каждый вечер возвращались в нее еще до того, как зайдет белое светило, а потом до темноты оставались перед входом. Одни чесались, другие искались, детеныши играли, ссорились, кричали. Иногда и между взрослыми возникала из-за чего-нибудь ссора, и все поднимали такой крик, что его слышно было издали, и потому другие животные легко угадывали, что все эти пещеры населены.

Случалось, что из норки в земле появлялся и полз твердокрылый брум-брум, и тогда маленькие чунги окружали его и долго забавлялись, разглядывая. Если у брум-брум были большие клешни и он щипался ими, детеныши тыкали в него прутиками и переворачивали на спину. Брум-брум вертелся и шевелил лапками, словно ловил воздух, а они радостно ухмылялись и всхлипывали. В конце концов кто-нибудь из них хватал его и с удовольствием съедал.

Двое маленьких ла-и, которых кормила Молодая пома, подросли и начали играть. Для взрослых чунгов самой большой забавой было смотреть, как они борются и кусают друг друга. Но, конечно, ла-и понимали, что это игра, так как, сколько бы ни кусались, да еще и рычали при этом, ни у кого из них не появлялась кровь, ни один не визжал от боли, а оба только виляли хвостиками.

Оба ла-и были светло-рыжие, как их мать, с торчащими ушками и острыми мордочками. Молодая пома видела и сознавала, что это вовсе не маленькие чунги, а просто ла-и, но любила их как родных детей. Ла-и, проголодавшись, всегда бежали прямо к ней и начинали жалобно-прежалобно скулить, они узнавали ее.

Двое маленьких близнецов, которые уже не были маленькими, но не стали еще и взрослыми чунгами, тоже любили играть с ними, как играли с их матерью, когда она была вот таким маленьким ла-и. Давали им кусать себя за пальцы, а маленькие ла-и уже умели кусать, но совсем не больно.

Никто из чунгов не удивлялся, что при них живут другие животные, да и ла-и не боялись их, — так они привыкли друг к другу. И не только никому из чунгов не приходило в голову съесть ла-и, как всякое другое животное, но при встрече с опасным зверем взрослые чунги и бездетные помы отбрасывали Молодую пому назад, к помам с маленькими детенышами, и были готовы защищать маленьких ла-и, как настоящих своих детенышей.

Однажды группа Смелого вернулась в пещеру раньше обычного. Для группы этот день был неудачным, так как при встрече с грау пал жертвой Одноглазый. Грау напал неожиданно, и, прежде чем чунги успели опомниться и пронзить его острыми ветками, он загрыз Одноглазого. И он напал на Одноглазого со стороны ослепшего глаза, так что тот не мог увидеть его и нанести точный удар своей веткой — и погиб.

Вернувшись в пещеру, чунги вскоре вышли из нее и уселись на припеке. С холмистой вершины над пещерой было видно далеко, а на западе лес терялся в этой безграничной дали. Белое светило уже заходило, и весь горизонт пылал оранжево-красными отблесками.

Потом все стало оранжево-красным: и белое светило, и разорванные, плывущие по небу облака, и далекие темные горы. А потом пылающее оранжево-красное зарево заката залило и близкие деревья, и скалы, и самих чунгов. Чунги, никогда еще не видевшие ничего подобного, испуганно заревели, начали скакать и бить в ладоши: сгорит небо, сгорит лес, сгорит и белое светило, и впредь всегда будет только темнота…

И действительно, белое светило начало словно угасать, а к нему медленно подползло большое пышное облако. И чем ближе подползало, тем страннее делалась его форма. Из светло-оранжевого оно стало рыжеватым, пошли по нему темные полосы, а спереди образовалась словно звериная голова. Сзади у него вырос хвост, потом выросли передние и задние лапы, а на голове появились торчащие уши. И этот удивительный зверь раскрыл пасть, обнажил острые зубы, засверкал яростными желтыми глазами, растопырил широкие лапы с искривленными когтями и…

Чунги заревели:

— Грра-у! Грра-у! Грра-у!

Они узнали в облаке грау, который загрыз Одноглазого: тот же рыжеватый цвет шерсти, те же темные полосы на боках и спине… Он подползал все ближе к солнцу — еще немного, и схватит его своей разинутой пастью…

— Грра-у! Грра-у! Грра-у! — ревели чунги, приходя в ужас при одной лишь мысли о том, что грау вот-вот съест белое светило.

И грау впрямь схватил белое светило, из которого потекла кровь. Оно начало гаснуть со стороны укуса и вскоре совсем угасло; и только по краю осталась светлая полоска. Пылающий горизонт тоже погас, а над всем лесом спустился сумрак. Чунги и деревья перестали отбрасывать тени и сами сделались похожими на тени — так темно стало повсюду…

Чунгов удивляли и изумляли многие явления природы и другие случаи, но они поражали их первобытное сознание не как чудо, а как что-нибудь новое, неиспытанное, увиденное впервые. Но сейчас перед ними было настоящее чудо: как может грау, загрызший Одноглазого и не имеющий крыльев, подняться на небо, ходить по нему и не падать? Как мог этот грау съесть белое светило? Это было чудом, которое они видели собственными глазами и равного которому еще не бывало.

Не зная, что делать, чунги стремглав кинулись в пещеру и сбились в кучу. Они чувствовали, что пещера спасет их от того невиданного и неслыханного, которое им угрожает и перед которым они ощущают только ужас. Так провели они ночь в страхе, совсем непохожем на все другие страхи, пережитые ранее: темном, неопределенном и оттого еще более тяжелом и давящем. И лишь когда в устье пещеры появилась белизна рассвета, этот страх начал рассеиваться и исчезать. Молча, с чувством какой-то особенной радости вышли они из пещеры: впереди всех Смелый, за ним, почти касаясь его спины, Безволосый. За Безволосым шла Бурая пома, а по обеим ее сторонам — оба близнеца. Потом — Молодая пома, а под ногами у нее увивались маленькие ла-и, слегка поскуливая от голода, так как молока Молодой помы им уже не хватало. Потом все прочие чунги, а сзади всех Трусливый, который после того, как грау загрыз Одноглазого, стал еще трусливее. Они вышли из пещеры в тот самый момент, когда восходило белое светило, и онемели от изумления: оно было цело, грау не съел его, оно сияло и рассыпало свои теплые золотые лучи!

Чунгов охватило какое-то совершенно новое чувство. Это чувство было не только радостью, но и каким-то трепетным благоговением, какой-то благодарностью и преклонением перед этим могучим белым светилом, которое было съедено страшным грау, но которое снова взошло, снова грело их; которое стояло недостижимо высоко и было сильнее самого сильного грау, сильнее всего всего…

Впервые обратившись к белому светилу с чувством благоговения и почтения, чунги долгое время созерцали его восход. В душе у каждого из них теснились мысли и чувства, все более смутные, странные, необычайные. У них еще не было слов, чтобы выразить эти чувства, это неясное, смутное благоговение перед могуществом белого светила, это почтение перед его восходом. Не было слов, чтобы выразить сознательное преклонение перед ним, но все ясно понимали, что, хотя видели его до сих пор тысячи и тысячи раз, — только сегодня видят его по-настоящему, только сегодня понимают его…

Тогда все чунги подняли руки кверху и в порыве дикой радости, счастливые тем, что белое светило снова взошло, начали выкрикивать:

— А-ла, а-ла, а-ла, а-ла!

Молодая пома начала еще и подпрыгивать, вслед за нею запрыгали и другие чунги, завертелись, образовали круг и, простирая руки к белому светилу, стали напевать в один голос:

— А-ла, а-ла, а-ла, а-ла! — Постепенно голоса у них слились в созвучие. Вместе с тем и прыжки стали происходить в такт напеву, и в этой игре они достигли той ритмичности, с которой, напевая, легко и дружно несли в пещеру крупное убитое животное или с которой прыгали от радости вокруг новорожденного детеныша. И, отдаваясь этой ритмичности, этим необычайным чувствам радости и преклонения перед белым светилом, они прыгали и кричали, пока не утомились. А потом все двинулись в лес на поиски пищи: впереди всех Смелый и Безволосый, а за ними все остальные; и каждый нес в душе это безымянное чувство почтения к могучему белому светилу.

61
{"b":"50911","o":1}