Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— Грр-а-уу!

Увидев, что грау готовится к прыжку, Смелый поднял ветку и направил к нему острый конец: если грау прыгнет, он вонзит ему ветку в раскрытую пасть — и грау умрет. А если и не умрет, то либо подоспеют другие чунги, либо Бурая победит свой страх и придет ему на помощь. И он громко закричал:

— У-а-кха! У-а-кха!

При этом крике грау припал брюхом к земле, и лопатки у него резко выдались… Еще миг, и он взвился в воздух и мелькнул, как тень кри-ри, пролетевшего низко над деревьями. Не ожидая прыжка так быстро, Смелый испугался, бессознательно бросил ветку в грау и укрылся за деревом.

Ветка встретила грау в воздухе, вонзилась в него. Грау страшно заревел, перевернулся уже в воздухе, а потом упал в двух шагах от Смелого и забился в кустах, обагряя их дымящейся кровью: ветка попала ему прямо в грудь и глубоко вонзилась в нее.

Смелый не увидел в точности, как это случилось, но, когда грау начал биться, брызгая кровью во все стороны, он понял, что убил его. Он торжествующе закричал и выскочил из-за дерева. Грау не может больше ни прыгнуть, ни вонзить в него когти. Теперь он может только биться и колотить передними лапами по земле. И когда первые чунги подбежали, то у грау уже не было сил даже на то, чтобы реветь; он только корчился и хрипел, а его желтые глаза глядели мутно, без блеска.

Смелый первый подошел к нему и вытащил вонзившуюся в грудь ветку. Значит, отныне ему не нужно позволять грау или мо-ка приблизиться к нему, чтобы пронзить их, а можно бросить ветку еще издали. И они все-таки умрут, а он не будет получать раны от их зубов и когтей…

Радостно заскулив, он стиснул окровавленную ветку, отдалился на несколько прыжков от трупа грау и вскрикнул:

— О-кха-кха! О-кха-кха!

Потом поднял ветку, направил ее острым концом к убитому зверю и швырнул. Ветка быстро пролетела и снова вонзилась в тело зверя. Другие чунги, глядевшие на него с любопытством и интересом, тоже закричали в один голос:

— О-кха-кха! О-кха-кха!

Смелый снова вырвал ветку и снова швырнул ее в грау. И все чунги, подражая ему, начали швырять в мертвого грау ветки, которые держали в руках. Но не у всех ветки были такие заостренные, и не все попадали одинаково метко. Однако это было для них чем-то новым, увлекло их, и они долго еще швыряли ветки в грау и кричали:

— О-кха-кха! О-кха-кха!

Для Смелого больше не было крупного и сильного зверя, которого он не мог бы убить, вооружившись заостренной веткой. Правда, грузного мута или огромного, как гора, хо-хо веткой убить нельзя. Но мут и хо-хо питались травой и листьями и никогда не нападали первыми. Стоит ли Смелому бросаться на них и рисковать быть раздавленным вместе со своей веткой?

Но однажды ветка у него была отнята, и отнял ее не какой-нибудь хищник, а теп-теп. Это случилось так.

Как-то раз, идя по обыкновению впереди прочих чунгов, Смелый увидел двух пасущихся теп-тепов. Один был большой, с широкой грудью и большими ветвистыми рогами, другой — гораздо меньше, с маленькими, только что прорезавшимися на лбу рожками. Чунги знали, что мясо у теп-тепа очень вкусное, и потому Смелый, жадно вперив в них взгляд, начал подкрадываться к ним сквозь кусты, едва сдерживая ворчание в предвкушении этого сладкого мяса. Слабый, порывистый ветерок дул навстречу ему от теп-тепов; листья кустов и деревьев слабо шуршали, и это мешало теп-тепам услышать его. Итак, Смелый подкрался еще ближе и уже приготовился метнуть ветку в большего из теп-тепов… Но в этот миг теп-теп увидел его. Большой теп-теп быстро поднял голову, стукнул передним копытом, и маленький теп-теп тотчас же исчез в кустах. Большой теп-теп тоже повернулся, и Смелый поспешил швырнуть в него свою ветку. Ветка настигла его, вонзилась ему в бедро. Теп-теп громко замычал, но не упал, как ожидал Смелый, а исчез в кустах вместе с веткой.

Смелый ожидал чего угодно, но не того, чтобы потерять таким образом свою острую ветку. Он долго искал ее в кустах по следам теп-тепа, но так и не нашел. И впервые за время существования чунгов один из них начал искать и подбирать среди множества веток подходящую для себя — прямую и гладкую, ни слишком толстую, ни слишком тонкую, и непременно с заостренным концом, но не мог ее найти. Если конец у ветки был острый, то вся она была сучковатая или кривая. А если она была прямая, то с тупым концом.

Когда человека не было - Kchn2042_.png

Наконец Смелый нашел более или менее подходящую ветку, успокоился и начал забывать о случившемся. Но однажды, пробираясь в чаще высокого толстого кустарника, ветки которого вырастали из земли целыми снопами, он вдруг остановился и вытаращил глаза: ветки были такие же, такие же самые, как его пропавшая ветка! Такие же прямые и ровные, ни слишком толстые, ни слишком тонкие…

Он окинул их взглядом от корней до пучка широких листьев, которые росли на верхушке каждой ветки и между которыми краснели мелкие, но очень вкусные ягоды. Смелый не раз уже поедал такие ягоды и знал их вкус, а потому ухватил одну ветку за вершину и нагнул, чтобы оборвать с нее ягоды. Но ветка треснула и отломилась у основания, как высохшее дерево. Обломилась так, что нижний конец ее сам собой заострился.

Как и все прочие чунги, Смелый уже не раз испытывал сильные волнения: и радость, и страх, и ярость, естественно порожденные невзгодами при бегстве чунгов с севера на юг или битвами с вигом, с мо-ка, с грау. Но такого сильного и совсем нового волнения он никогда еще не испытывал, волнения от внезапной догадки. Ему уже не нужно искать подходящую ветку, не нужно сердито ворчать, не находя ее, а можно сделать ее самому, обломав ее.

Радостно заурчав, он схватил верхушку, обломал ее и теперь держал в руке ровную, заостренную ветку длиной почти с самого себя или даже чуть побольше. Ликование его было так сильно, что он испытывал непреодолимую потребность сообщить о нем и другим чунгам, поделиться с ними своей радостью, рассказать о том, что сделал. Он набрал в грудь воздуха и издал какие-то совсем новые звуки. Это было что-то среднее между обычным скулежем и обычным ревом всякого чунга; Смелый не был ими удовлетворен, а потому не стал больше реветь, закричал так, как кричал обычно всякий чунг, желая сообщить другим что-то важное и радостное:

— О-кха-кха! О-кха-кха!

Услыхав его, ближайшие чунги собрались вокруг. И Смелый снова издал эти новые звуки, а остальные чунги стали смотреть на него, мигая глазами от любопытства и изумления: они не понимали, что хочет сказать им вожак. Тогда Смелый согнул другую ветку, сломал ее, обломал и верхушку, пощупал заостренный конец и взмахнул веткой над головой.

— О-кха-кха! О-кха-кха! — снова закричал он, схватил еще одну ветку, сломал ее и взмахнул ею над головой.

На этот раз чунги поняли, разразились криками и кинулись ломать ветки. Все они вооружились ровными, прямыми ветками и тоже начали размахивать ими над головой и радостно прыгать.

— Ха-кха! Ха-кха! — припевали они при этом, и эти задыхающиеся звуки, радостно блестящие глаза и возбужденно торжествующее выражение красноватых лиц говорили: «Отныне в битвах со свирепыми зверями мы не будем рассчитывать на случайно найденные ветки и камни! Мы уже сами умеем делать заостренные ветки, и плохо придется тому зверю, который захотел бы напасть на нас!»

39
{"b":"50911","o":1}