Но раньше райской синевы Вникай в кромешные видения, Затем, что этой злой главы Первейшей смысл — предупреждение. 12. ШИМ-БИГ Каменный, прямой, Сумрачный туннель, Призрачный уклон Вниз… Рваный, как кудель, Сверху лишь туман Зыбкой бахромой Свис. Это — не туман: Бурые клубки Мечущихся тел: Мы! Движемся, течем В нижний океан Сквозь водораздел Тьмы. С каждым из слоев Лестницы в Ничто Меньше б ты нашел Нас: Сквозь седьмой шеол Льется только сто Вместо тех былых Масс. Дыры вместо глаз, Пряди вместо рук, Вместо голосов Взрыд. Истерзала нас Горшая из мук: За себя самих Стыд. Скользкий потолок… Медленный уклон… Оползни… Провал Луж… Эллин бы назвал Словом «флегетон» Этот водосток Душ. Хищное, как бич, Прозвище Шим-бИг В разум я ввожу Твой! Стен не раздробить; Бунту, мятежу Этот не открыть Слой. Смеет ли язык Поименовать Истинных владык Дна? Кто в моей стране Видел эту рать Даже в глубине Сна? Царственен любой, Точно Люцифер, С пурпуром размах Крыл, Но холодный лик Сумеречно-сер, Странной нищетой Хил. Ангелами тьмы Ластятся к телам, Космы бахромы Вьют, Нашу маету, Брошенность и срам Тихо на лету Пьют. Медленно ползем, Еле шевелясь, В каменной груди Зла… Вон уж впереди Брезжит, не светясь, Устье водоем, Мгла. В полное Ничто Плавно, как струя, Влиться наш готов Сонм… Вот он, наш итог Пасть небытия, Нижний из слоев Дромн. …Утратив последнее человекоподобие своей формы, в Шим-бИге он исчерпывает до конца одну из величайших мук: стыд.
13. ДРОМН Свершилось. В мертвом полусвете я Застыл один над пустотой. Часы, года, тысячелетия Таких мерил нет в бездне той. О, даже в клочья, в космы рваные Облечь свой дух я предпочту, Чем плыть бесовской лженирваною В зияющую пустоту. Здесь пропадала тень последняя Того, что кличется среда, И не могла б душа соседняя Мне прошептать ни «нет», ни «да». Щемящей искрой боли тлеющей Один в безбрежности я вис, Чуть веруя, что на земле еще Для всякого есть «верх» и «низ». Напрасно спрашивать о слое том, Ничтожно мал он иль огромн? Все представленья перекроет он Лишь тем одним, что это — Дромн. Все утеряв, мечтал о грузе я: Повсюду — центр, везде — края… Лишь ум рыдал: в нем шла иллюзия Ужасного небытия. Мельчайшие, как бисер, частности Я здесь припомнил, пуст, угрюм, И никогда столь острой ясности Не знал мой вскрикивавший ум. Итог всей жизни, смысл падения В проклятый Дромн через слои, Подвел я там в бессонном бдении, В предвечном полубытии. Порою мнилось, что украдкою Бесплотный кто-то предстает: Он, как росу, как брагу сладкую, Мою тоску и горечь пьет. Я знал, что в скорбные обители И в Агр, и в Буствич, и в Мород Порой чудесные Целители Находят узкий, тесный вход. Но здесь, у крошечного устьица Моей судьбы — конец суда, И мне на помощь в Дромн не спустится Никто, ничто и никогда. …В Дромне сознание яснеет. Является догадка о том, что все могло бы быть иначе, если бы он сам, утверждая при жизни веру в смертность души, не избрал этим самым Небытие и покинутость. 14 Страшно, товарищи, жить без тела! Как эту участь изображу? Чье предваренье хоть раз долетело К этому демонскому рубежу? |
