Литмир - Электронная Библиотека

– Не напишу! - Барсук впадал в истерику.

– Ну-ка, ползи к могиле! - крикнул Гора, обрушивая на него дубинку.

Пытаясь уклониться от удара, Барсук машинально пополз к двери. Уже добравшись до порога, воскликнул:

– Напишу, напишу! - Гора отвел дубину. - Оставишь провизию на пятнадцать дней - напишу!

– Я передумал. Тебя нельзя оставлять в живых. Давай ползи, говорю, спокойно сказал Гора, замахиваясь дубиной.

– Напишу, только не бей! - простонал Барсук, подполз к стулу и, помучившись, взобрался на него. - Погоди. Дух переведу, соберусь с мыслями.

– Давай: "Все, кроме начальной фразы, пишу по своей воле". Теперь - со дня побега до сегодняшнего!

Чтобы хоть немного успокоиться, Гора стал расхаживать по хижине, потом подсел к столу, исписал одну тетрадную страничку, поставил подпись.

Стал готовить еду. Через какое-то время прочитал творение Барсука; писал он как курица лапой, с пятого на десятое, тем не менее Гора похвалил его:

– Молодец! Стиль у тебя отменный. Да и на саксофоне, наверное, играть умеешь.

"Он пытается обелить себя. Следствие на это не клюнет, но он хочет представить меня соучастником. За ним глаз да глаз. Надо заставить его написать правду... Нитки есть, беличьих шкурок - навалом. Смастерю-ка я себе добротный спальный мешок. Нет, сначала решим проблему лыж. Мне бы короткие широкие лыжи, для снега... А крепления?.. Что-нибудь сообразим, ничего..."

Как ни думал, ни гадал Гора, но так и не смог решить, сколько же дней он может, не рискуя, оставаться в хижине.

Поскольку показания, по замыслу Горы, нужны были в двух экземплярах, он заставил Барсука переписать текст и сам сделал дубликат своей объяснительной записки. Он оставался в хижине до тех пор, пока не подготовился к пути со всем тщанием, на какое был способен. Потом пару дней у него совсем не было дел, а на третье утро он, неожиданно для самого себя, решил идти и впоследствии сам говорил: "Как будто что-то толкнуло меня!.."

Покончив с приготовлениями, Гора обратился к Барсуку, пребывавшему в крайнем возбуждении:

– По моим расчетам, за тобой придут дней через десять. Ты не дурак, сообразил, что еду надо просить на пятнадцать дней. Я оставлю тебе на пять. Ты недостоин жизни, но я не могу взять на себя грех и убить тебя, не смогу смотреть в глаза людям... Ладно уж. Вот ружье. Один патрон я брошу тебе в окошко, может, пригодится, все мы люди!..

– Троцкист несчастный, фашист, палач! - орал Барсук. - Хоть бы развязал, мать твою...

Гора вынес во двор скарб, заколотил дверь, насадил на гвоздь бумагу с надписью: "В хижине преступник. У него ружье и один патрон".

Подошел к могиле охотника, положил в заранее вырытую яму под крестом тщательно завернутые в целлофан документы убитых с показаниями - своими и Барсука.

"Если погоня пойдет по следу Барсука, то непременно выйдет на его тайник и там же устроит засаду в расчете на то, что голод приведет хозяина к своим припасам. Если оперативников будет много, они разделятся: кто останется у тайника, кто дальше пойдет по следу. На одиночную погоню они не решатся, знают, что бандит вооружен...

Господи, пришлось взять на себя грех! Но провидение взыскует с меня за все грехи. И этот не простится, знаю... А разве я мог поступить иначе, пусть кто-нибудь скажет!..

Такое испытание...

Небо потемнело, может, Господь пошлет мне в дар обильный, долгий снегопад?.."

Глава четвертая

Это случилось так: Гора очнулся от ружейного выстрела, громыхнувшего почти возле самого уха, и вслед за ним услышал глухой стук довольно тяжелого предмета, упавшего неподалеку на землю. Он лежал, смежив веки, сознание, зашевелившись, неохотно возвращалось к действительности.

Горе припомнилось, как он карабкался на этот холм и каких трудов ему это стоило. Опустившись наконец на землю, он перевел дух под сосной. Затянув шнурки, надел на лицо маску, влез в меховой мешок, сшитый в хижине Тарахно, и привалился спиной к дереву... Больше он ничего не мог вспомнить, разве что сон, приснившийся совсем недавно: Юродивый в подвале кикетской дачи, прикованный цепью к каменному ложу, - рыжий, с лицом, поросшим пламенеющей бородой, прорицатель, которого увели на жертвенное заклание... Гора мучительно напрягал память, когда же он приполз сюда - сегодня или несколькими днями раньше?.. В разлипшейся тишине он вдруг отчетливо услышал торопливые шаги. Гора открыл глаза. По болоту, покрытому льдом, бежало странное существо о двух ногах, бежало, неловко прыгая с кочки на кочку, будто изнемогающее раненое животное. Существо бежало довольно долго, пока, укрывшись в мелколесье, не исчезло из глаз.

"Он-то и приходил ко мне во сне, кормил отварным картофелем!.. И водой поил... "Что лиса во сне видит, то ей и мерещится". Пословица есть такая. Никогда не мог понять, что бы это значило. А оказалось так просто! У меня был сильный жар. Суставы в бедрах томило так, что идти я уже не мог, пришлось ползти на карачках. Привиделось мне все это, что ли?.. Почему ружье там?.. Все остальное как будто на месте. Погоди, погоди, а это что?! Это?.. Картофельные очистки! Не с неба же упали... Опять, скажете, привиделось? Кто бы это мог быть: лесной дух или снежный человек? Скорее, кто-то из одичавших. А где топор? Вон, лежит рядом с ружьем. Там не только топор! Что же еще? Смотри-ка, и боль как будто отпустила. Сидишь - боли нет, шагнешь - снова вступает. Костыли бы смастерить по мерке, чтоб под мышками не натирало. Никаких тебе йетти, что за чушь собачья!.. Человек это, самый что ни на есть обыкновенный, разве что малость одичал в лесу. Он и топор здесь свой обронил, бедолага. Сколько же лет ему этот топор служит, если от лезвия узенькая полоска осталась - в палец шириной! Может, он хотел мой унести? Ему, видно, кроме этого топора, ничего и не нужно было... А ружье зачем трогал? Пожадничал или из любопытства?.. Если ружье взять хотел, о патронах подумал бы, вон, в сумке лежит полиэтиленовый пакет. И пришел он сюда не со злом, иначе зачем ему кормить меня картофелем? У самого небось не так много!.. И хворосту натаскал... Стало быть, хотел привести меня в чувство! Не сумел! Выходит, я не спал, а был без сознания... Долго ли?.. Картофельной шелухи тут полно, да и костер, видно, давно горит. Вон сколько золы и головней!.. Эге-е! Хорошо еще, мошкары тут не много, а то, на радость Митиленичу, лежать моим костям под сосенкой. Ха-ха, Митиленич, удача пока на моей стороне!.. В стволе патрона нет. Скорее, выстрел был случайным, от неумелого обращения. Когда я в беспамятстве, елозя рукой, коснулся незнакомца, он вскрикнул и бросился наутек. Если так, то вернется. Кто он? Не зэк ли?.. Ушел когда-то в побег..."

Поворошив головни, Гора подкинул хворост, который натаскал незнакомец, и стал ждать появления чужака, удивляясь себе: "Каким же я был голодным, что даже в беспамятстве жевал и глотал пищу!"

* * *

Незнакомец появился с той стороны, куда и умотал. Появился, прошел немного вперед и остановился неподалеку. Он был лысый, совершенно, ни намека на волосы, зато на лице пламенела борода - другой такой не сыщешь.

"Спору нет, это тот самый Юродивый, только сильно состарившийся, высохший. Я еще ему еду таскал в подвал... Сколько лет прошло с тех пор?.. Сказано, сотвори добро! Вот и откликнулось мне мое ауканье... Он пришел!.."

Тело старика укрывал мех, точнее кожа, видно, этого добра у него хватало, потому как платье и обувь на нем были новехонькие, с иголочки, но с модой он явно не ладил. Старик, конечно, выбирал крой одежды, исходя из нужд своего быта, иначе такое не могло прийти в голову и самому авангардному художнику. Он стоял и смотрел. Гора махнул рукой, приглашая старика сесть.

Тот насторожился, готовый бежать.

– Иди, слышишь, присядь!.. Кунаки мы или кто!..

Незнакомец порывался унести ноги. Гора, взявшись за ружье, повторил приглашение, но уже с нотками угрозы в голосе. Старик поднял руки вверх и, просеменив к костру, так и сел, не опуская рук.

40
{"b":"50693","o":1}