– Ало! – не то кашлянул, не то пролаял Зуйков.

– Валерий Петрович, это Алиса.

– Чего тебе? – ему не удалось скрыть удивление. – Откуда у тебя мой московской номер?

– Лилька дала. Она рассказала мне про экспертизу, а еще, я заметила возле дома Клинченко…

– Да? – его голос отдалился, как будто он отстранил трубку, чтобы посмотреть на определившийся номер.

– Я звоню вам из телефона-автомата. Клинченко спал, когда я уходила.

– Далеко не убежишь, можешь не стараться.

– Я знаю, поэтому и обратилась к вам.

– И чего ты хочешь? Говори прямо, без всяких выкрутасов!

– Хочу заключить сделку.

– Ты что, американских боевиков насмотрелась?!

– Послушайте, а потом можете кричать, сколько влезет.

– Вот ссыкуха обнаглевшая! – заверещал пьяным голосом Зуйков. – Она мне еще условия ставит!

– Хотите меня арестовать?

– Хочу, и арестую! Завтра же утром, – подтвердил мои догадки следователь.

– Завтра утром меня арестует Шумятин, а значит, дело раскроет он, а не вы.

– Тебе какая разница? – насторожился Зуйков.

– Такая, что от него снисхождения ждать не приходится. Поэтому я вам и звоню.

– Чем это я тебе обязан, чтобы делать снисхождение?

– Уважением среди коллег. Спорим, они долго смеялись, когда узнали, как школьница вас в больницу отправила! Не зря же вы мечтали меня до участка пинками провожать? – в трубке не раздалось ничего, кроме сопения. – Вот что я предлагаю: мы с вами встречаемся на нейтральной территории, я пишу под вашу диктовку признание. Потом вы везете меня домой, в свой участок, и оформляете явку с повинной.

– А дальше что?

– Мне скостят срок, а вам повысят жалование.

– Ладно, приезжай ко мне на квартиру.

Я постаралась запомнить адрес, который он продиктовал, но вместо того, чтобы согласиться, напомнила:

– Я же сказала, встречаемся на нейтральной территории. У меня остается ночь, чтобы убежать. Решайте быстрее!

– Хорошо, – с минуту помолчав, решился он. – Говори, куда ехать.

Объяснив, как найти лавочку, на которой осталась ждать Света, я направилась к киоску. Ожидание оказалось самой тяжелой частью плана. Все, что угодно могло пойти не так, начиная с выхода из дома. Клинченко мог притвориться спящим, а потом отправиться за мной и проследить. Крашеная с толстухой могли забрать деньги и оставить Свету одну. Судя по тому, как легко они толкнули подругу на рисковое дело, с них станется. Зуйков мог не поверить мне на слово и позвать на помощь Шумятина. Даже если поверил, не факт, что девчонкам удалось сбежать. Единственная надежда на алкоголь, притупивший его реакцию, но что, если Зуйков протрезвел по дороге и раскусил мой план? Погрязнув в негативных предположениях, я чуть не забыла про важнейшую часть плана: заснять паспорт. Вместо страницы с фотографией, на экране телефона отобразился серый прямоугольник. Я нажала кнопку затвора, вспышка осветила тропинку за киоском. По ней, размахивая фотоаппаратом, бежала изящная девичья фигурка.

– Вот, держите, – Света на ходу протянула мне камеру, не дожидаясь паспорта и денег.

– Как все прошло? Почему ты одна?

– Вы не говорили, что он мент!

– С чего ты это взяла?

– Он кричал нам вслед: «Я всю полицию на уши подниму, я вас найду!» Девчонки так испугались, что забили на деньги и убежали домой. Отдайте мне паспорт, я тоже пойду.

Я положила между страниц две тысячерублевых купюры и протянула Свете красную книжечку. Она кивнула мне на прощание. Надеюсь, бегство подруг научит ее принимать решения самостоятельно.

– Можно спросить? – послышался из темноты голос Светы.

– О чем?

Только вопросов мне сейчас не хватало.

– Этот мужик… Ваш отчим…

– Я поняла.

– Он вас изнасиловал?

– Да, и не раз.

– Вот, козел! – с облегчением выдохнула Света, радуясь, что нашлось оправдание ее проступку. Надеюсь, теперь она успокоится и ненадолго забудет о происшествии. Скоро ей придется вспомнить каждую деталь сегодняшнего вечера.

Поймав возле входа в парк такси, я поехала в интернет-кафе. Чтобы распечатать фотографии и остаться неузнанной в ярко освещенном помещении, пришлось нестись на другой конец города. Дальше мне предстояло отправиться на такси к дому, в котором снимал квартиру Зуйков, а большую часть моих сбережений уже разделили школьницы и первый водитель. Всю дорогу я боялась, что денег не хватит, а мне придется бежать. Тогда маневры вышли бы мне боком: вместо того, чтобы запутать следы и испариться, я бы оставила о себе неизгладимое впечатление. Пришлось остановиться возле ближайшей станции метро. Когда таксист назвал сумму, я вздохнула с облегчением. С трудом отыскав дом, я принялась изучать таблички со списками квартир на домофонах. Поиски закончились возле пятого подъезда. Судя по тому, что номер квартиры Зуйкова оказался в самом конце списка, он поселился на верхнем этаже. Я наугад нажала кнопку в середине списка. Попался номер двести пятьдесят. После короткой трели, из домофона донесся мужской голос, заглушаемый громкой музыкой:

– Кто там?

– Няня.

– Вы ошиблись! – перекрикивая музыку, ответил он. – У нас нет детей.

– Извините, не могли бы вы открыть дверь? Я забыла номер квартиры, помню только, как пройти.

– На какой вам этаж?

– На восьмой, – я задержала дыхание.

– В первую дверь слева?

– Кажется, да.

– Значит, вам к Зуевым, в двести пятьдесят третью.

Послышался треск. Похоже, мужчина положил трубку. Помедлив с минуту, я нажала кнопку с номером двести пятьдесят три. На этот раз ответила женщина.

– Здравствуйте, я пришла в гости к вашим соседям из двести пятидесятой квартиры, звоню в домофон, а они не отвечают. Наверно не слышат. Не могли бы вы открыть мне дверь?

– Мы от их музыки себя не слышим! Ребенок не может заснуть.

– Я передам, чтобы убавили громкость.

– Скажите, если не выключат, позвоним в полицию!

Домофон подал сигнал, дверь открылась. Опасаясь встретиться в лифте с Зуйковым, я пошла по лестнице. Пузан вряд ли станет растрясать жиры, но кто гарантирует, что он не высмотрел меня в окно? Замирая перед каждым этажом и заглядывая через пролет на площадку сверху, я добралась до шестнадцатого этажа. Вытащила из сумочки конверт с фотографией и положила в него Лилькину записку. Прижимаясь к стене, чтобы не попасть в обзор глазка, просунула конверт в дверь с номером двести семьдесят девять.

В кошельке оставалось пятьдесят рублей. На такси до дома, конечно, не хватало, зато я смогла зайти в круглосуточный супермаркет и купить кефир. Несмотря на поздний час, дороги были заполнены светлячками-машинами, а по тротуарам, словно плоские тени, ходили вдоль сияющих витрин фигуры людей. Движение света и тени создавало иллюзию перемен, но суть оставалась постоянной. Москва, ты не вскружила мне голову с первого взгляда, зато такую, какой ты предстала передо мной сейчас, я полюбила навсегда. Надеюсь, когда-нибудь мне удастся снова пройтись по ночным улицам и вглядеться в красивейшее из твоих лиц.

Домой я вернулась глубокой ночью. Во дворе никого не было. Оставалось только надеяться, что Клинченко не ждет меня в подъезде. Привыкая к яркому освещению, я не сразу заметила следы протекторов на двери. Судя по размеру подошв, туфли принадлежали скорее коротышке-следователю, чем высокому участковому. Вот куда отправился Зуйков из парка. Похоже, он посчитал, что я подалась в бега и уже не вернусь домой, поэтому отослал Клинченко. Компрометирующая фотография и записка должны убедить его в обратном.

В квартире все оставалось так же, как и перед моим уходом. На всякий случай я проверила запись с камеры. В темноте трудно было что-то разглядеть. Входная дверь не скрипела, значит, Лилька, как я и рассчитывала, домой не возвращалась. Трижды верещал дверной звонок, за ним раздался грохот, от которого замяукали перепуганные коты. Потом наступила тишина, которую, спустя пару часов, нарушил звук открывающегося замка. В комнате зажегся свет. Увидев себя на экране, я выключила видео. Если Лилька не изменяла привычкам, у меня оставалось достаточно времени, чтобы подготовиться.