Я протянула отцу листок с жирным заголовком: «Поздравление победителю».

– Тьфу! – он, не раздумывая, схватил бумажку, разорвал на мелкие клочки и подкинул в воздух.

– Это распечатка, – я проводила взглядом обрывки. – Письмо прислали по электронной почте.

– Ты что, не понимаешь?! Это же фикция. Обман!

– Нет, это ты не понимаешь, – смахнула выкатившуюся слезу я. – Это Московский Государственный Университет.

– Ну и что? Думаешь, там все честные? Зачем, по-твоему, порядочным людям вызывать безмозглую пичужку в Москву?

– Я не безмозглая пичужка! Задания выполняли десятки тысяч старшеклассников отовсюду, где только есть интернет, а я попала в сотню победителей!

– Я тоже победил, и не в каком-нибудь интернете, – он поднял со стола кипу конвертов. – Выиграл автомобиль «Киа». Вот, смотри! Осталось только заказать по почте товаров на триста тысяч.

Отец сунул мне в лицо пахнущий типографской краской каталог. Бумага скользнула по коже, кончик носа защипал. Я спрятала лицо в ладони и глубоко вдохнула. Плакать нельзя. Это не поможет, только сильнее его разозлит. Я уже совершила ошибку, когда упомянула интернет – инкубатор для аферистов в папином представлении. Надо сдерживать эмоции и мыслить ясно.

– Папа, ты прав, – сказала я единственное, что он мог услышать. – И все-таки, пожалуйста, попробуй вспомнить, как ты сам хотел стать милиционером. В моем возрасте у тебя тоже были честолюбивые цели.

– Не цели – пустые мечты! Алиса, – он присел на диван и похлопал по обивке рядом с собой, – ты у меня всегда такая рассудительная была, практичная. Вот уж не думал, что придется тебе все это растолковывать. Считаешь, почему я всю жизнь проработал «надзирателем» на зоне?

– Из-за травмы, – я села рядом. – Тебя не взяли в милицию по здоровью.

– На милиции свет клином не сошелся. Я оттого надзирателем всю жизнь служил, что понял: главное в работе – чтобы вовремя выдавали получку. Можешь мне поверить, я жизнь большую прожил, знаю, как лучше.

– Журналисты тоже получают зарплату.

– Журналисты? Где ты их видела, этих журналистов?

– По телевизору, – поднялась я и указала пальцем на экран. – Ты сам на них целыми днями смотришь.

– Вот ты чего удумала! В телевизор захотела!

– Не в этом дело.

– Тогда в чем? – наклонился в мою сторону отец.

– В профессионализме. Я создам собственную программу.

– Их и так миллион! Зачем придумывать еще одну?

– Миллион бестолковых шоу с надуманными скандалами и семейными потасовками. В моей программе все будет по-другому, – я опустилась перед отцом на колени. – В начале передачи я буду проводить журналистское расследование, выяснять, на чьей стороне правда. Потом искать решение. В конце расскажу о реальных изменениях в жизни героев. Если не получится самой все уладить, – предупредила насмешку, отразившуюся на папином лице, – попрошу помощи у зрителей. Представь, сколько добра я смогу сделать. Это нужно людям!

– Людям может быть. Я в толк не возьму, ради чего тебе это делать?

– Ради самореализации, уважения.

– Своими выкрутасами, увертками всякими, ты уважение не выторгуешь. Его не хитростью, а трудом заслужить можно.

– Только не здесь, – горечь сорвалась с губ раньше, чем я успела подумать.

– Интересно получается. С каких это пор за уважением в Москву ехать надо? По-твоему, здесь его не заработать?

– Не такое, – я поднялась с колен и расправила юбку. Толку от разговора уже не будет. Обида на папу и злость на собственную опрометчивость комом подкатили к горлу.

– А какое?! Я что, по-твоему, – брызжа слюной, закричал отец, – какое-то другое уважение заслужил?! Да ты хоть знаешь, из каких низов я поднялся? Сам выбился в люди. По сравнению с нищенским существованием моих родителей я богатей. Живу припеваючи. Я король! Они батрачили в две смены, ходили глаза долу, а я всю жизнь других работать заставлял.

– Над зэками ты издевался и перед начальством выслуживался! – слезы застлали глаза и полились через край. – Вспомни, как твой шеф к нам на ужин приходил и в твоем же доме командовал!

– Начальники – другой разговор! Над каждым кто-то есть. Но и они ко мне со всем уважением. Получше, чем к другим!

– Например?

– Хватало примеров! Не об этом речь, – вытер рукавом пот со лба отец. – Совсем ты на своих сказках двинулась. Жизни красивой захотела, славы.

– Ты что, меня не слышишь?! Я учиться хочу, а не задом вертеть по телевизору!

Я схватила пульт и замахнулась в сторону выгибающих спины тигриц. Отец вскочил с дивана. Заломил мне за спину руку.

– Может, еще наручники наденешь? Я закон не нарушала. Я победила на олимпиаде и прошу тебя только об одном: подпиши заявление. Клянусь, уеду в Москву и больше ни с чем к тебе не обращусь. Денег ни копейки не попрошу: дорогу и жилье оплатят организаторы, еды мне Лилька даст…

– Лильке своей передай, чтоб не рыпалась, а то придет к папке с мамкой в гости дядя Валера, следователь, доложит, что их умница прошлым летом утворила, а я расскажу, как дело замять договорился. Посмотрим тогда, в какой институт ее отпустят. В наше медучилище будет с батькой за ручку ходить.

Письмо из МГУ Лилька все равно не получила, поэтому ее поступление откладывалось до лета. У нас оставалось четыре месяца, чтобы натаскать ее к вступительным экзаменам. Я собиралась поехать в Москву первой, и разузнать все о поступлении на факультет химии, о котором она грезила, но у папы оказались другие планы на наш счет:

– Только через мой труп вы в свою Москву попадете, поняла?!

– Поняла, – всхлипнула я, пытаясь высвободиться, – через труп, так через труп…

Вместо желанной свободы я тут же получила удар в ухо. В голове зазвенело, комната подпрыгнула перед глазами. Только не хватало оглохнуть или ослепнуть. Такой журналист никому не нужен. Идиотка! Пора бы научиться сдерживать эмоции… Отец схватил меня за волосы и поволок в спальню. Я прикрыла лицо руками, чтобы защитить от столкновения с дверным косяком. Уж лучше выбитый локоть, чем шрам на щеке.

– У меня в Москве дочек нет! – крикнул папа, захлопывая дверь.

Я рухнула на пол и уползла под кровать, опасаясь, вдруг он вернется, чтобы вбить мне в голову последнее заявление. На этот раз повезло – его шаги отдалились, а потом из зала донеслось музыкальное сопровождение заставки новостей. Всхлипывая и трясясь, как той-терьер на морозе, я потянулась к допотопному телефону. Переведя дыхание, дрожащими пальцами прицелилась в нужные отверстия и покрутила диск. Сквозь хрип старого аппарата послышался голос матери.

– Ало? Говорите!

– Привет, это Алиса.

Я давно не называла ее мамой и даже сейчас не смогла пересилить себя.

– Доченька! С тобой все нормально?

– Лучше не бывает.

– Ты что-то хотела?

– Вообще-то, да. Я выиграла олимпиаду.

– Умница! По какому предмету?

– Это не важно.

– Еще как важно! Расскажи маме, чем она может гордиться?

– По литературе.

– Какое было задание?

– Мотив одиночества в «Капитанской дочке», – протараторила я. – Вообще-то, мне нужна твоя помощь.

– Я окончила школу лет пятнадцать назад, – хихикнула мать в трубку. – Вряд ли от меня будет толк.

Скорее лет сто. Я поборола желание произнести это вслух и продолжила:

– Это был только заочный тур. Очный пройдет в апреле, в МГУ.

– В МГУ? Доченька, я так тобой горжусь!

– Спасибо. Мне нужно, чтобы ты подписала заявление на участие. Я не смогу поехать без согласия родителей.

– Тогда попроси папу.

– Я тебя прошу!

– Но я не могу…

– Мама, я не так часто к тебе обращаюсь!

– Я бы с радостью тебе помогла. Но моя подпись ничего не значит. Папа – твой официальный опекун. Я не имею никаких прав.

– Да, точно, – стукнула себя по лбу я.

– Алисочка, ты такая умничка! Что-нибудь придумаешь, я уверена. Вот увидишь, ты победишь в очном туре, и мы вместе это отпразднуем. Только не ругайся с папой, доченька. Отношения с близкими важнее любых олимпи…