Возле бура Агассис помедлил. Теперь, когда замаячил конец их вынужденного знакомства, Агассис постарался с ностальгией взглянуть на их приключения. За прошедший месяц он отвлекся от привычной ученой рутины, испытал много нового, ведь так? Верно, присутствие чернокожей подруги Цезаря временами было почти непереносимо. Верно, из-за этого человека он едва не утонул бесславно в патоке. Верно, из-за знакомства с ним его едва не бросили в пыточную яму к «железным девам» и «прокрустовым ложам». Но верно и то…

Агассис оставил попытки взглянуть на последние четыре недели с удовольствием. Это был единый нескончаемый кошмар, за избавление от которого он готов, пав на колени, славить Творца.

Тем не менее на этом этапе он мог себе позволить великодушие.

– Что ж, Якоб, с моей помощью ваши поиски подошли к концу. Кажется вполне вероятным, что вы отплывете самое позднее завтра вечером.

Вид у Цезаря стал задумчивый.

– Ja-ja, я бин бы рад фернуться на майне ферма. Эта суматошная шизнь в польшом городе не для штарого Якоба. По мне, так лучше савана и дикие сфери, шем каменные дшунгли и полицейские. – Цезарь вздохнул. – Яволь, абер Каффрарию я уфишу еще не скоро. Снашала нушно будет останофиться в Париже, чтобы фернуть в музей останки Саартье, и кто знает, какие еще города захочет посетить Дотти…

– Кстати о готтентотке, где она?

– Ах, она пойти поболтать по-шенски с вашей Лиззи. Агассис сорвался с места, как гепард (Acinomyx jubatus). Дотти и Лиззи стояли на носу корабля. На лицах у них сверкали капли морской воды, Лиззи казалась особенно бледной и опиралась на руку готтентотки.

– Убери свои мерзкие лапы от моей невесты!

– Ее просто немного укачало, профессор Агассис, – спокойно ответила Дотти. – И я думала, вы все еще женаты…

– Мое семейное положение тебя не касается, ты… ты дикая невежественная негритешка! – Агассис оторвал белую женщину от черной. – Вам нездоровится, моя дорогая?

– Нет, Луи… Ничего страшного… Мне просто нужно ненадолго прилечь.

– Давайте спросим у капитана Дэвиса, не найдется ли для вас каюты. – Агассис мрачно поглядел на готтентотку. – А что до тебя…

Дотти улыбнулась, открыв примитивный и отвратительный оскал:

– О, обо мне не беспокойтесь, профессор. Я прекрасно себя чувствую.

– Гм!

Под веселым июльским солнышком «США Бибб» беспечно плыл на север, его команда и пассажиры занимались каждый соответственно своими делами. Соленый воздух, бодрящий, как капустная кочерыжка, наполнял энергией сердца. С каждой проплываемой милей Агассис все более и более уверялся в неизбежности победы. Вот они уже миновали Олений остров, острова Уинтропа, Нейгента, Линна и Суэмпскотта. Подали обедать. Агассис смягчился настолько, чтобы попробовать покурить трубку Цезаря – сперва тщательно вытерев мундштук о рукав, – но объявил дым невкусным.

К вечеру они бросили якорь у Кошачьего острова, в виду Пичс-пойнт. Подковообразная, обращенная на север марблхедская бухта теперь лежала к югу от них. Жмущиеся к земле неряшливые домишки двухсотлетнего городка казались покрытыми лишайником руинами на спине похороненного великана.

Капитан Дэвис оглядел зловещий городок холодным и расчетливым взглядом и лишь после этого вынес свое суждение:

– Рано или поздно эти чернокнижники зайдут слишком далеко, и вашингтонским воротилам придется принять меры. Да я не удивлюсь, если однажды местные так заиграются, что их обстреляют с моря…

Тем временем капитан Стормфилд, став на якорь рядом, поднялся на «Бибб».

– Мы договорились, что на закате мой кузен Говард подойдет сюда на гребной лодке и расскажет о планах Таинственных. Так эти стервецы себя величают, и все только потому, что, живя в морских глубинах, будто бы обладают таинственным знанием.

Теперь команде и пассажирам оставалось только затаиться и ждать. Несколько бывалых моряков сгрудились вокруг капитана Стормфилда, чтобы обменяться правдивыми историями разных приключений. Скоро у ног капитана сидел уже практически весь личный состав «Бибба», зачарованный его историями, а сгущающиеся сумерки укрыли их, как черный плащ волшебника.

– Ей-ей, сколько ночей я сиживал у себя в домике со старушкой Долли, запрев двери и ставни, как все добрые люди Марблхеда, знаючи, что Таинственные собрались на праздник в честь своего дьявольского союза с морскими тварями. Сходились они на Вашингтон-сквер под кривыми да корявыми древними деревьями, ветки у которых висят что петли-удавки. Оттуда они шли маршем на Старый Погребальный холм, что над городом. Там они вызывали пару тройку отборных духов, скажем, Маргарет Скотт и Уилмотта Редда [114], которых повесили как подручных Сатаны. Потом снова сползали по извилистым улочкам и лаяли при этом и выли под свои барабаны, а кое-какие безногие горожане прыгали на вонючих плавниках или тащили за собой чешуйчатые хвосты по самой пыли! Все торопились на пристань, а там их уже поджидали их гадкие собратья с вонючего дна морского. А потом… ну, вам и знать не надо, что они делали потом. Достаточно сказать, что если их дела в книге описывать, там были бы сплошь отточия…

Капитан Стормфилд откинулся к планширу и со зловещим многозначительным видом сунул в рот незажженную трубку. С мгновение царило изумленное молчание. Потом один матрос пискляво спросил:

– А что такое отточие?

Но не успел капитан Стормфилд просветить своих слушателей, как смотровой в «вороньем гнезде» на мачте выкрикнул:

– Шлюпка идет! Капитан Стормфилд встал.

– Ну, мне лучше вернуться к себе на корабль. Говард чужих чурается и к этому клиперу ни за что не пристанет.

– Постойте, капитан, – сказал Агассис. – Неужели вы собираетесь встречаться с этим заговорщиком один на один? Что, если он затеял двойную игру?

– Ну, пожалуй, я могу взять с собой одного храбреца.

Тут все взоры – в том числе и Лиззи – обратились на Агассиса. Почувствовав, что его избрали и назад пути нет, он не без трепета сказал:

– Так и быть, поплыли.

Пытаясь в сгустившихся сумерках перебраться со шлюпки на «Персик-Долли», Агассис обнаружил, что это требует немалой ловкости. Вскарабкавшись на борт, он едва не совершил незапланированный кувырок назад в море, поскольку наступил на колюшку, которую капитан Стормфилд использовал утром вместо гребня. Капитан Стормфилд выбрал якорь, и они поплыли навстречу своему шпиону в Марблхеде.

Когда суда сблизились, Агассис смог различить в лодке две неясные фигуры: один человек греб, другой стоял неподвижно.

– Это Говард стоит, – сказал капитан Стормфилд. – У него, верно, опять артрит разыгрался, и потому он загнал на весла кого-то помоложе.

Скрип уключин становился все громче. Вскоре лодка поравнялась с «Персик-Долли». Агассис поспешил к борту, чтобы помочь марблхедцам подняться.

Наклонившись, он тут же заметил две важные детали, которые до того были скрыты тьмой.

Тело того, кто при жизни звался Говардом Филлипсом, было привязано к трехногому табурету из сваек.

А на веслах сидел Ганс Бопп.

Агассис попятился, колени у него подгибались. Мгновение спустя Бопп вскарабкался на борт.

На губах мастера немецкого шпионажа блуждала хищная улыбка. Его единственный дьявольский глаз точно линза будто фокусировал и отражал свет проступающих на небе звезд.

– Итак, герр профессор, вы решили изменить нашему джентльменскому соглашению? Боюсь, вас теперь ждет тот же конец, что и этого перебежчика на свайках, из которого я вышиб все, что мне нужно было знать. Но не тревожьтесь: ваша смерть ознаменует истечение подписанного вами контракта. Мы не станем требовать его выполнения от ваших потомков.

Внезапно в руке Боппа сверкнула рапира. Агассис беспомощно глядел, как ее острие выписывает смертельные круги у него перед носом!

– Ловите, Луи!

Что-то просвистело в ночном воздухе. Инстинктивно Агассис его схватил.

Он держал – за сужающийся хвост – легендарную швею, засушенную меч-рыбу, которая не так давно висела на стене в каюте Стормфилда.