Были тут и другие субъекты, похожие на имперских функционеров, до сих пор гуляющих на прежние накопления, – правда поблекших и обрюзгших.
Но больше всего в трактир набилось шушеры, промышлявшей разбоем да грабежом, – некоторые не гнушались убийств, случайных или заказных; иные даже специализировались на них, словно средневековые палачи. Неизвестно, как они величали себя сами, но среди росичей прижилась киплинговская терминология (“Книга джунглей” вполне сошла бы здесь за библию): от пронырливых “бандар-логов”, обитавших по чердакам и нападавших сверху, до угрюмых “рыжих псов”, селившихся в подвалах и туда же затаскивавших жертвы. Немало было “шакалов” и “гиен”, кормившихся объедками, но охотно приканчивавших слабых. Кое-кто почти смыкался с маргиналами – бессмысленными, тупеющими, прозябавшими на гнилых пустырях, похожих на болота.
Обращала на себя внимание компания “новых амазонок”, обособившаяся за угловым столом. Элластичные безрукавки не скрывали мускулистых плеч и налитых бицепсов, грубая кожа обтягивала деформированные лица, торчащие подбородки казались бритыми (может, и не казались). Нельзя сказать, что эти девицы не нуждались в мужчинах – пожалуй, потребность даже выросла, – однако общение с иным полом стало однообразным. Как выразилась подобная же бой-баба в одном давнем фильме, “catch and take”, причем когда и где на амазонку накатит – а накатывало по несколько раз на дню. Частенько подминали и женщин, благо их было чем ублажить: “похотники” у амазонок вырастали до невообразимых размеров. Вообще, агрессивностью мужественные дамы не уступали никому и были опаснее многих, поскольку заводились с полуоборота, держались друг за дружку как сестры, а в потасовках не признавали правил – тем более, против мужчин, представителей иного и враждебного вида. Произошли сии воительницы, наверно, из билдерш, неизвестно с чего (от обиды?) решивших обзавестись неженской силой, – тех, кто слишком увлекся стероидами или даже баловался “химией”.
А интересно, подумал Вадим, если прежние амазонки походили на нынешних, где брали они гормональные препараты – не из желез ли пленников, затраханных до полного истощения? “Сделаем свои тела достойными” нашей дури!.. Подходящие вместилища для будущих демонесс.
Вообще, на расстоянии было куда проще уважать крутарей и надеяться, что уж они наведут в губернии порядок. Шушера намного превосходила численностью “волков”, и неизвестно еще, кто тут возобладает, – особенно, если эту скандальную публику кто-то сумеет сплотить. Из тысяч лишь десятки показали себя серьезными людьми, играющими по правилам, а большинство вовсе не имело тормозов и отступало только перед силой. Многие не признавали даже законов, установленных большими стаями на подконтрольных территориях, – таких “волки” истребляли безжалостно, вытесняя на ничейную землю либо к маргиналам, гадившим под себя. Но шушере и там жилось неплохо.
– Хоть знаешь, какие здесь цены? – негромко поинтересовался Вадим. – И сколько у меня с собой? Сравнение может показаться забавным.
Однако Эву, разумеется, эта проблема не заботила. Тем более, бармен уже принес пару пузатых бокалов с пузырящейся янтарной жидкостью. Любопытства ради Вадим попробовал и скривился: высокоградусный коктейль с преобладанием бренди. Невкусно и безумно дорого, поскольку компоненты поставляются из-за Бугра. Кажется, назревал скандал – чего, в общем, и следовало ожидать с самого начала.
Не надо быть экстрасенсом, чтоб в здешней атмосфере ощутить напряженность, почти равную грозовой, – слишком разношерстная публика собралась. Однако кое-какой порядок соблюдался, будто на посетителей набросили сеть. Приглядевшись, Вадим даже различил ее узлы – флегматичных чернявых парней, зорко поглядывавших по сторонам. На здешнем фоне они не казались здоровяками, но у каждого под пиджаком была припасена пара симпатичных стилетов-дзюттэ, скопированных у японцев, и набор метательных шаров, сюрекенов или ножей – в зависимости от ранга. Еще они заимствовали у самураев искусство “мобилизации разума-воли”, позволявшее включаться мгновенно. Конечно, это не очень походило на упреждающий “молниеносный удар”, однако действовало с неменьшей эффективностью и на большем расстоянии. Угодивший в голову шарик, разогнанный до скорости стрелы, мог надолго утихомирить почти любого. Для особенно буйных не пожалели б и ножа, но до этого старались не доводить. А уж чтобы призвать сюда кого-нибудь из иудейских Стрелков!.. Вот уж кого не стоило задирать ковбоям Дикого Запада.
Кто-то бесцеремонно ткнул Вадима в спину. Обернувшись, он увидел большого мясистого парня, одетого небрежно, но не без щегольства. И вполне по форме – только неясно, чьей.
– Слышь, – сказал парень. – Тебя там зовут.
– Где?
– В холле, где.
– Кто?
– Сходи – увидишь.
Парень глядел на Вадима со скукой, будто уже в точности вычислил его доходы и статус. Надо же, какой спец!
Вадим пожал плечами и отвернулся.
– Тебе говорю! – повысил голос крепыш и вторично ткнул его в спину.
Пришлось снова оборачиваться:
– Кому надо, пусть сам идет.
– Тебе надо, – парень ухмыльнулся. – Тебе, красавчик. Иди по-хорошему.
Он не показался Вадиму опасным: чересчур грузен и вряд ли поворотлив. Однако Вадим был здесь чужаком и превосходно знал о манере подобных субчиков нападать сворой. Попробовать его уболтать, что ли?
– Алло, котик, – внезапно подала голос Эва. – Хочется меня “снять“? Так подсаживайся!
На мгновение мордатый смешался, затем с небрежением фыркнул, обошел Вадима, будто колоду, и подсел к Эве с другой стороны. Не глядя на них, Вадим принялся размышлять над тем, почему презрение такой слякоти его все же трогает. Выходит, и он не чужд комплексов? Хорошо, хоть умеет расслаиваться, чтобы поглядывать на себя со стороны. Легкая форма шизофрении даже полезна.
Додумать ему не дали. Разгоревшаяся за спиной пикировка грозила вылиться в ссору, если не в потасовку. Собственно, такой финал был прогнозируем – следовало знать Эву. А уж как умела она бередить души подобных нахалюг!..
– Жить надо по средствам, Вовчик, – поучала Эва ухажера. – Слишком ты размахнулся – куда тебе!
– Сколько? – распаляясь, требовал Вовчик. – Скажи: сколько?
– Поросеночек, не смеши!.. У тебя и на выпивку не хватит.
– Ха, не хватит? А это видала?
Отработанным жестом Вовчик распахнул фирмовую куртку, сунул руку внутрь и… застыл. Глаза остекленели, челюсть отвисла.
– Ну? – с издевкой спросила Эва. – Фуфло дешевое. Так ты пуст?
– Где?! – взревел Вовчик, хватая ее запястье. – Сука, зашибу!..
Стряхнув его руку, Эва с наслаждением выплеснула коктейль ему в лицо – что называется, “залила глаза”.
– Ах, стерва! – выдохнул Вовчик, замахиваясь.
Мгновенно Вадим вклинился между ними, но опоздал. Из-под его локтя к Вовчикину лицу метнулась смуглая рука, тонкие пальцы сжались. Под напрягшейся кистью явственно хрустнуло, и Вовчик отлетел с ужасным воплем. Все, обреченно понял Вадим, допрыгались.
Из сумрака уже надвигались трое элегантных молодцов с тросточками, вежливо улыбаясь. Вадим был наслышан о подобных типчиках – лощеных, безупречно выряженных. Последнее время у них вошли в моду эти трости, легкие и гибкие, однако прочные, как закаленая сталь. Орудовали хворостинками ребята лихо, в минуту умели исхлестать в кровь любого, а если еще снять с тростей набалдашники… Судя по всему, трое были настроены решительно, и урезонивать их бессмысленно: они в своем праве, на своей территории – зачем же упускать такой шанс?
Вадим вдруг ощутил себя слабым – то есть обычным, средненьким, каким был еще до билдерства, когда речи не шло о том, чтобы прошибать двери. Да и забыл он, как пользоваться кулаками, – все навыки улетучились. В панике Вадим оглянулся на Эву. Та усмехалась, будто говоря: ну-ка, чего сто ишь ты сам, без привнесенной в тебя силы? С магией-то все смелые!..
Вадим содрогнулся, ясно осознав уязвимость своей плоти. Его будто выставили голым на потеху толпе, алчущей крови, даже смерти. Хватит, он уже умирал вчера!.. И отступать некуда: снова его загнали в угол. Какого дьявола, разве он хоть на кого-нибудь наезжал?