– Ты-то при чем? – проворчал Вадим, однако сунул коту немного крема на пальце. – На, дурачок, травись.

Тот осторожно лизнул, затем неожиданно смахнул все, щекоча палец шершавым розовым язычком.

– Ишь ты! – удивился Вадим и порцию повторил. Сметя и это, котейка удовлетворился и снова заснул, теперь у хозяина на коленях. Наверно, Жофрей решил лечиться от побоев сном, а также усиленным питанием.

– Что, Юльку с тех пор не видел? – небрежно спросил Тим, прихлебывая душистый чай.

– Козел старый, – сказал Вадим, – все-таки раскатал губу!.. Нет, даже на тренинг не явилась.

– Что ли и мне заняться? – предположил Тим, задумчиво трогая себя за пузико. – Внутри я – Аполлон!

– Да уж никак не Сократ. Думаешь, там мало Аполлонов?

– Так ведь я ж еще и забавный! Женщины это любят. – Тим вздохнул и добавил: – Как правило.

– Что, очкарик, влип? – позлорадствовал Вадим. – Не все ж тебе сердца разбивать – походи и сам с разбитым.

– Хорошо быть молодым – а, Вадька? Ты-то как огурчик.

– Хорошо быть здоровым. И умным.

– И красивым, – подхватил Тим. – И сильным. И богатым… Ничего не пропустил? – Он снова вздохнул. – Между прочим, что за чай? – спросил вдруг. – Совершенно необычный букет – никак не угадаю сорт. – Тим мнил себя знатоком чая, а впрочем, действительно разбирался в этом неплохо. – Хотя заваривать не умеешь, – добавил он мстительно. – Учишь тебя, учишь!..

– Из потусторонней травки, – объяснил Вадим и усмехнулся: – В самом деле, я не шучу. Кстати, можешь прихватить щепотку – твоим теоретикам на исследование. Не все ж им задания раздавать.

– Тебе, пожалуй, раздашь: где сядешь, там и слезешь… Кстати, не слыхал? – сказал Тим неожиданно. – Гога пропал.

– Гога? – вскинулся Вадим. – Ч-черт!.. Откуда знаешь?

– Да уж знаю. На работу не вышел, в общаге никаких следов. Все, как обычно.

– А семья?

– Говорят, он отправил своих погостить к жениному дяде, в глухомань. Теперь вряд ли вернутся.

– Сужается круг, а? – спросил Вадим мрачно. – И кто их только наводит!.. Не пора ль и тебе, Тимушка, менять дислокацию?

– Кому я сдался, господи!..

– Ах, Гога, Гога… Как он-то влетел? Ведь просчитывал на десять шагов.

– Может, просто слинял под шумок? – предположил Тим. – А придет время – снова всплывет?

– Дай-то бог.

Тим скоро ушел, умяв две трети пирожных и основательно приложившись к печенью. С собой унес дискетку, а также образцы чужеродной травы и осколки звериного панциря, отщепленные пулеметом Гризли. Черт знает, может, в той странной компании сыщется хотя бы один приличный биолог? И химик. Конечно, и хороший психолог не помешает. А социологи, экономисты? Господи, отпусти меня на волю!.. Что там сегодня по ТВ?

Итак, что имеем? – размышлял Вадим, механически перекладывая стопки белья со шкафных полок на диван. Странности все прибывают – чем дальше, тем быстрей. Причем неизвестно, где их больше: снаружи или внутри. Или это связано? Ну вот чем, к примеру, располагаю я?

Во-первых, идеально настроенной и сбалансированной нерво-системой, вдобавок подкрепленной разросшимся мысле -полем (которому отчего-то тесно в рамках мозга – в отличие от нормальных сознаний). Это еще не внепространственные закоротки, однако реакцию ускоряет едва не вдвое. К тому ж любые подсмотренные движения я усваиваю сразу и накрепко, будто переписываю из чужой памяти – с помощью того же мысле -поля.

Во-вторых, подправленным омоложенным телом, абсолютно здоровым и способным к регенерации – невиданно быстрой, точно у вампиров. При этом к крови меня не тянет, а садизм душу не греет, как полагалось бы.

В-третьих, странной способностью к озарениям: будто время от времени я углубляюсь душой настолько, что ощущаю Абсолютное Знание. Информационные поля, чтоб им…

В-четвертых, очень похоже, мысле -облако расплывается не только на три измерения, но и во времени – так, что я уже способен проницать будущее, пусть и на чуть. Ах, Эва, Эва, ненаглядная моя ведьма… Конечно, спасибо тебе за подарок, иногда он выручает, – но насколько же с ним трудней жить!

Обнажив в шкафу приборную панель, Вадим включил приемник и пробежался настройкой по частотам, вылавливая станции, еще доступные его приборам. Теперь он представлял, почему с каждым месяцем все меньше становится спутниковых программ и отчего удлиняется мертвый период на пике ночи, когда не ловится ни одна, – это нарастает крутизна подбугорных склонов. Уже не трудно прикинуть сроки полного затмения эфира. Здешний климат к тому времени изменится окончательно, а губернией завладеет чужая природа. И что начнется затем?

Как по расписанию, каналы вырубились, и Вадим со вздохом отключил приемник. Спрятав приборы за стопками, принялся наводить в квартире марафет, стараясь не слишком скрипеть полом. Но не успел он убрать со стола и вымыть посуду, ссыпав крошки разгулявшемуся к ночи мышонку, – как в дверь опять постучали. Для подтверждения глянув на Жофрея, сейчас и не подумавшего прятаться, Вадим безбоязненно открыл и пропустил внутрь Алису, красавицу губернского масштаба, тоже что-то притаранившую в клюве своим домашним любимцам.

Конечно, Вадиму было приятно видеть ее, всегда цветущую и ухоженную, – но не слишком ли она зачастила сюда? Проводить каждую ночь с ведущей дикторшей Студии, наверное, лестно, однако хлопотно. К тому ж Алиса не из тех, кто согласится делить Вадима с кем-нибудь или чем-то, – рано или поздно потребует его целиком. А что он сможет дать?

Однако сейчас за ее избыточной живостью Вадим ощутил неладное и отправился ставить чайник, по мере сил разыгрывая из себя радушного хозяина. Потискав котейку, тоже на диво безропотного, Алиса водрузила на столик сумку и принялась раскладывать по тарелкам отборные продукты, будто явилась спасать их от голодной смерти, – при этом не забывая потчевать заинтригованного Жофрея лакомыми кусочками. Кажется, он наконец дождался кошачьего рая – за столько месяцев страданий!

– “Я к вам пришел навеки поселиться”? – не удержался Вадим, наблюдая за ней с растущим беспокойством. – Или, по-твоему, я выгляжу настолько изможденным? Мать, остановись!.. Я же только из-за стола. И котейку пожалей – куда ему столько?

– Было б о чем горевать, – пожала плечами Алиса, убирая опустошенную сумку на пол, а сама с ногами забираясь на диван. – У нас этого добра!..

– Ну да, “что тут пить”? – качая головой, подтвердил Вадим. – То-то мне приходится так воевать за твои бока.

– Вот и восполнишь калории, – сказала она равнодушно. – А нет, так выбрось.

– “Пропадай моя телега!” – возгласил Вадим. – Ладно, подружка, чего стряслось?

– Марк меня избил, – ответила Алиса тем же спокойным голосом. – Впервые за все время. Причем, обрати внимание, не тронул ни лица, ни груди – помнил, мерзавец, где служебный инвентарь, все рассчитал. А как обзывался, ты б слышал! – Чуть помолчав, она добавила: – Знаешь, теперь я его боюсь.

Вадиму сделалось настолько мерзко, будто он провалился в сортирную яму. Бог мой, с тоскливым недоумением подумал он, ну что за дерьмо – вонючее, первостатейнейшее!.. Зачем же они сами в него лезут? Нравится ходить извоженными с головы до пят?

– И что? – спросил он. – Ты-то чего собираешься делать?

– Что я могу? – безнадежно сказала Алиса. – Ни квартиры, ни пайка приличного. Я ж только диктор, а за популярность нам не приплачивают. Придется терпеть.

– Может, поговорить с ним? – предложил Вадим, с отвращением представляя, как станет метелить Марка по сытым скулам, срывая с них кожу, кроша зубы. – Вдруг подействует?

– И думать не смей, – испугалась Алиса. – За ним теперь столько стоит: вся Крепость! Он же “золототысячник”, забыл? Только хуже будет – обоим. Тебя прищучат, а на мне Марк потом отыграется.

– Дерьмо! – выругался Вадим, жалея, что не хватает решимости на большее. – И все они там. “Золототысячники”, мать их!.. Ладно, ты прихватила свои мази? Давай подлечу.