Ноэль посмотрел на нее. Было нетрудно угадать ее мысли. Цюрих — это безграничные средства, часть которых, безусловно, можно пустить на то, чтобы обуздать, а то и уничтожить фанатиков из «Одессы» и «Возмездия». Холкрофт знал — ей известно, что он сам был свидетелем ужасов, которые те творят; в конце концов, одна треть голосов и так принадлежала ей. Ее брат тоже согласится.

— Мы подключим Цюрих, — сказал он, — и вскоре сможем остановиться. Мы все сможем остановиться.

Она задумчиво посмотрела на Ноэля. Потом придвинулась к нему, взяла за руку, опустила голову ему на плечо, и ее длинные светлые волосы упали ему на пиджак.

— Я позвала тебя, и ты пришел ко мне, — сказала она своим странным певучим голосом. — Мы чуть не погибли сегодня. Тот человек отдал свою жизнь за нас.

— Он был профессионалом, — ответил Ноэль. — Наши жизни для него ничего не значили. Он искал информацию и человека, который мог бы ее предоставить.

— Знаю. Я и раньше встречала таких людей, таких профессионалов. Но он хотя бы вел себя достойно; многие бы поступили иначе. Они слишком легко жертвуют другими во имя профессионализма.

— Что ты имеешь в виду?

— У тебя нет опыта, ты бы поступил так, как он тебе велел. Он мог использовать тебя как наживку, вызвать огонь на тебя. Для него было бы проще подставить тебя, а потом и меня под пули. Я для него ничего не значила. В суматохе он спас бы свою жизнь и заполучил бы нужного человека. Но он спас нас.

— Где мы остановимся в Париже?

— Не в Париже, — сказала Хелден, — В Аржантей. Там на берегу реки есть небольшая гостиница. Очень милая.

Ноэль снял левую руку с руля и дотронулся до ее волос, струившихся по его пиджаку.

— Ты очень милая, — сказал он.

— Я боюсь. Нужно прогнать страх.

— Аржантей? — размышлял он. — Маленькая гостиница в Аржантей. Для человека, который во Франции всего несколько месяцев, ты знаешь слишком много.

— Необходимо знать места, где не задают лишних вопросов. Ты быстро учишься, тебя легко учить. Поезжай в сторону Бийанкура. И пожалуйста, побыстрее.

Комната выходила на Сену, балкончик со стеклянными дверьми висел прямо над рекой. Несколько минут они стояли на ночном воздухе, глядя на темную воду, он обнимал ее за плечи. Оба молчали; прикосновение успокаивало.

В дверь постучали. Хелден напряглась; он улыбнулся и успокоил ее:

— Расслабься. Пока ты мылась, я заказал бутылку бренди.

Она улыбнулась ему в ответ и снова задышала спокойно.

— Лучше бы ты предоставил это мне. Твой французский просто ужасен.

— Я могу сказать «Реми Мартин», — ответил он, отпуская ее. — Когда я учился в школе, это было первое слово, которое мы выучили.

Ноэль пошел к двери.

Забрав поднос у официанта, Холкрофт минуту стоял, глядя на Хелден. Она закрыла двери балкона и вглядывалась в ночное небо. Скрытная, одинокая женщина, тянувшаяся к нему. Это он понимал.

Ему бы хотелось понять и другое. Она очень красива; это очевидно, и рассуждать тут было не о чем. Она не могла не отдавать себе отчет в своей красоте. И очень умна — это было столь очевидное свойство, что комментарий не требовался. А кроме того, она знала обычаи своего таинственного мира. Хелден была эффектной женщиной в широком смысле; она двигалась быстро и решительно. Она, должно быть, десятки раз использовала секс, чтобы чего-либо добиться, но он подозревал, что за этим стоял лишь холодный расчет: «К сведению покупателя: вы получаете только тело, мои мысли принадлежат мне, а не вам».

Она отвернулась от окна, ее взгляд стал мягким, теплым,но каким-то далеким, наблюдающим.

— Ты похож на нетерпеливого метрдотеля, ждущего возможности проводить меня к столу.

— Сюда, мадемуазель, прошу вас, — сказал Ноэль, направляясь к маленькому бюро в другом конце комнаты. — Не желает ли леди занять столик у воды? — Он пододвинул стульчик к стеклянным дверям и смотрел на нее, кланяясь и улыбаясь. — Если леди будет любезна присесть, будет подан бренди и начнется фейерверк. Факельщики в лодках ждут вашего появления.

— Но где сядешь ты, мой очаровательный garcon?

— У ваших ног, миледи. — Он наклонился и поцеловал ее, обняв за плечи и пытаясь угадать, не отпрянет ли она и не оттолкнет ли его.

Чего бы он ни ожидал, к тому, что произошло, он никак не был готов. Ее мягкие влажные губы раздвинулись и прижались к его губам. Она протянула руки и взяла в них его лицо, нежно лаская пальцами его щеки, веки и виски. Ее губы постоянно были в движении, описывая бесконечные круги, затягивая его. Он чувствовал, как ее груди прижались к его рубашке, ее ноги — к его ногам, противопоставляя силу силе, возбуждая его.

Потом случилось что-то странное. Она задрожала, обхватив его руками, впиваясь пальцами в кожу, словно боялась, что он уйдет. Он услышал, как она всхлипывает, ощутил, как конвульсивно вздрагивает ее тело. Он обхватил ее за талию, мягко отстранился, заставляя ее взглянуть на него.

Она плакала. Мгновение Хелден смотрела на него с болью в глазах, и боль эта была так глубока, что Ноэль почувствовал себя вторгшимся в чужое горе.

— Что такое? Что случилось?

— Прогони мой страх, — жалобно прошептала она. Она расстегнула свою блузку, обнажив выпуклости грудей. — Я не могу быть одна. Прошу тебя, прогонимой страх.

Он прижал ее к себе, укачивая ее голову у себя на груди, чувствуя прикосновение ее нежных и красивых, как она сама, волос к своему лицу.

— Ты не одна, Хелден. И я не один.

Они лежали обнаженные под одеялом, ее голова покоилась у него на груди, он обнимал ее. Свободной рукой Ноэль приподнимал пряди ее длинных волос, падая, они закрывали ее лицо.

— Я так ничего не вижу, — сказала она смеясь.

— Ты похожа на овчарку.

— А ты — пастух?

— И у меня есть посох.

— Это ужасно. У тебя грязный рот. — Указательным пальцем она постучала его по губам. Он поймал ее палец и зарычал. — Ты меня не испугаешь, — прошептала она, поднимая лицо и игриво ловя его язык. — Ты трусливый лев. Ты шумишь, но не кусаешь.

Он взял ее руку.

— Трусливый лев? Из «Волшебника страны Оз»?

— Конечно, — ответила она. — Мне очень нравился «Волшебник страны Оз». Я его сто раз смотрела в Рио. Именно тогда я начала учить английский. Я хотела, чтобы меня звали Дороти. Я даже назвала свою собаку Тото.

— Трудно представить тебя маленькой девочкой.

— Но ты же знаешь, что я была когда-то маленькой. Я же не могла возникнуть сразу в полном цвету... — Хелден замолчала, смеясь. Она приподнялась над ним, и ее грудь оказалась у его лица. Он инстинктивно протянул руку к еесоску, она вскрикнула, но прижала его руку своей и снова опустилась ему на грудь. — В любом случае я была маленькой девочкой. И порой я была счастлива.

— Когда?

— Когда бывала одна. У меня всегда была своя комната, мама следила за этим. Комната обычно находилась в задней части квартиры или дома, а если мы останавливались в гостинице, я жила отдельно от брата и сестры. Мама говорила, что я самая младшая и то, что они поздно ложатся, не должно мешать мне.

— Ты, должно быть, была очень одинока...

— О нет! Я ведь никогдане была одна. Мои друзья были в моем воображении, они могли сидеть на стульях или на моей кровати, и мы разговаривали. Мы могли говорить часами, поверяя друг другу свои секреты.

— А в школе? У тебя были друзья из плоти и крови? Минуту Хелден молчала.

— Несколько, очень немного. Теперь, оглядываясь назад, я не могу их осуждать. Мы все были детьми. Мы покупали так, как нам говорили родители. Те, у кого были Родители.

— Что же им говорили родители?

— Что я — фон Тибольт. Маленькая девочка с глупым именем. Моя мама была... ну, в общем, моей мамой. Я думаю, они считали, что это клеймо заразно.

Может быть, на ней и было выжжено клеймо, подумал Ноэль, но не ее мать была причиной этого. «Одесса» Мориса Граффа руководствовалась более важными соображениями. Миллионы и миллионы закладывали свой любимый рейх, чтобы быть использованными предателями вроде фон Тибольта.