— Что?

— Застрелен вчера человеком, оставившим записку, что это возмездие португальских евреев. Работа вашего братца, разумеется. Графф был слишком старым и сварливым. Он отслужил свое.

Хелден поставила стакан с бренди на пол. Она обязана задать этот вопрос.

— Герр Герхард, почему вы не разоблачили Женеву? Старик взглянул на нее испытующе.

— Потому что разоблачение Женевы — это всего лишь полдела. Стоило нам сделать это, и нас бы сразу убили. Что нелогично. Есть кое-что еще.

— Кое-что?

— Вторая часть. Кто такие «дети Солнца»? Как их звать? Где они? Основной список был составлен тридцать лет назад, он должен бытьу вашего брата. Больше сотни страниц — список где-то спрятан. Фон Тибольт скорее сгорит в огне, чем скажет, где находится список. Но должен быть еще один список! Краткий, возможно, всего на нескольких страницах. Он хранит его либо при себе, либо где-то поблизости. Это список тех, кто получит средства фонда, — доверенных людей «Вольфшанце». Вот этот список надо найти во что бы то ни стало. Вы передадите приказ солдатам Хар-Шхаалаф: предупредить перевод средств и найти список. Это наша единственная надежда.

— Я передам им, — ответила Хелден. — Они найдут его. — Она отвернулась, задумавшись о другом. «Вольфшанце». Даже письмо, написанное Ноэлю Холкрофту тридцать лет назад — умоляющее и угрожающее, — было частью этого чудовищного плана. «Они появляются и угрожают от имени орлов, но ведут себя как звери». — Ноэль мог не знать этого.

— Мог. Название «Вольфшанце» внушало благоговейный страх, было символом мужества. Это единственная «Вольфшанце», с которой связывал себя Холкрофт. Он не имел представления о другой, отвратительной. Никто не знал о ней. Кроме одного человека.

— Полковника?

— Да, кроме Фалькенгейма.

— Как ему удалось спастись?

— В основном благодаря неразберихе при установлении личности. — Герхард прошел к камину и помешал поленья кочергой. — Среди главарей «Вольфшанце» находился командир бельгийского сектора Александр фон Фалькенхаузен. Фалькенхаузен. Фалькенгейм. Клаус Фалькенгейм выехал из Восточной Пруссии в Берлин на встречу. Когда попытка покушения на Гитлера провалилась, Фалькенхаузену каким-то чудом удалось связаться по радио с Фалькенгеймом и рассказать тому о катастрофе. Он умолял Клауса оставаться в стороне. Он сам будет тем «соколом», которого схватят. Другой «сокол» лоялен Гитлеру; он, Фалькенхаузен, это подтвердит. Клаус возражал, но понял необходимость этого. Надо довести дело до конца. Кто-то должен выжить.

— Где мать Ноэля? — спросила Хелден. — Что знает она?

— Сейчас она знает все. Будем надеяться, что ее не охватила паника. Мы потеряли ее в Мексике. Полагаем, что она пытается найти своего сына в Женеве. Ей это не удастся. Как только ее выследят, она умрет.

— Нам надо найти ее.

— Не за счет других приоритетов, — ответил старик. — Понимаете, сейчас существует только одна «Вольфшанце». Вывести ее из строя — главнейшая задача. — Герхард положил кочергу на пол. — Вы увидите доктора Литвака сегодня ночью. Его дом вблизи клиники, чуть выше, на холме в двух километрах к северу. Холм достаточно крут, радио функционирует там хорошо. Я вам дам...

.В комнате раздалось гудение. Оно отражалось от стен так сильно, что Хелден почувствовала вибрацию во всем теле и вскочила на ноги. Герхард отвернулся от камина и уставился в узкое окно в левой стене. Казалось, он изучает грани стекла, дотянуться до которых не может.

— Это система ночного видения. Она способна воспринимать образы в темноте, — сказал он, пристально вглядываясь в ночь. — Мужчина. Я не знаю его. — Он подошел к столу, вытащил небольшой пистолет и протянул его Хелден.

— Что я должна делать? — спросила она.

— Спрячьте его под юбкой.

— Вы не знаете, кто это? — Хелден приподняла юбку, спрятала оружие и уселась в кресло, глядя на дверь.

— Нет. Он приехал вчера. Я видел его на площади. Может быть, один из наших, а возможно, и нет. Я не знаю его.

Хелден услышала за дверью шаги. Затем они затихли, и наступила тишина. Затем послышался стук в дверь.

— Герр Герхард?

Старик ответил своим высоким монотонным голосом, каким разговаривал на площади:

— Силы небесные, кто это? Уже очень поздно, и я молюсь.

— У меня есть новости из Хар-Шхаалаф. Старый человек вздохнул с облегчением и кивнул Хелден.

— Это наш человек, — сказал он, отодвигая засов. — Никто, кроме нас, не знает о Хар-Шхаалаф.

Дверь открылась. На какой-то момент Хелден застыла, затем соскользнула с кресла и растянулась на полу. Фигура в дверях держала в руке длинноствольное оружие; звук выстрела раздался как гром. Сбитое с ног, превращенное в изуродованную кровавую массу тело Герхарда прогнулось назад, на мгновение повисло в воздухе, а затем упало на стол.

Хелден затаилась за кожаным креслом, нащупала под одеждой пистолет.

Снова раздался выстрел, такой же громоподобный, как и первый. Кожаная спинка кресла взорвалась. Еще один, и она почувствовала колющую боль в ноге. Кровь начала просачиваться сквозь чулок.

Она подняла пистолет и несколько раз спустила курок, целясь и не целясь в огромную фигуру в дверях.

Услышала, как мужчина застонал. В панике она ударилась о стенку и, словно загнанное в угол животное, была готова расстаться со своей никчемной жизнью. Слезы заливали ее лицо, когда она снова и снова нажимала на спусковой крючок, пока выстрелы не прекратились. В ужасе она закричала — у нее не осталось ни одного патрона. Хелден молила Бога, чтобы он послал ей быструю смерть.

Она слышала свои стоны — она слышалаих, — как будто парила в небесах и видела внизу хаос и дым.

Дым. Он был везде. Едкий дым заполнил комнату, разъедая глаза, ослепляя ее. Она не понимала: ничего не происходило.

И вдруг услышала слабый, шепчущий голос:

— Дитя мое...

Это был Герхард! Всхлипывая, она оперлась рукой о стену и оттолкнулась. Волоча окровавленную ногу, поползла на шепот.

Дым рассеивался. Сейчас она уже различала фигуру убийцы. Тот лежал на спине, на лбу и шее были видны небольшие красные пятна. Он был мертв.

Герхард умирал. Она склонилась над ним. Слезы Хелден закапали на лицо старика.

— Дитя мое... Иди к Литваку. Сообщи в Хар-Шхаалаф. Держись подальше от Женевы.

— Держаться подальше?..

— Ты — ребенок. Они знают, что ты у меня. «Вольфшанце» тебя засекла. Ты все, что осталось. «Нахрихт...»

— Что?

— Ты... «Нахрихтендинст». — Голова Герхарда поникла. Он умер.

Рыжебородый пилот быстро шагал вниз по улице де Гранж в сторону припаркованной машины. Сидевшая в ней Альтина следила за его приближением. На душе было тревожно. Отчего пилот не привел с собой ее сына? И почему он так торопится?

Пилот распахнул дверцу, плюхнулся на водительское место и замер на мгновение, переводя дух.

— В «Д'Аккор» страшная суета, мадам. Убийство. Альтина, задохнувшись, выговорила:

— Ноэль?Убили моего сына?

— Нет. Какого-то англичанина.

— Что за англичанин?

— Его фамилия Эллис. Какой-то Уильям Эллис.

— Боже правый! — Альтина схватила свою сумку. — У Ноэля в Лондоне был друг по фамилии Эллис. Он часто говорил о нем. Я должна увидеть своего сына!

— Только не в отеле, мадам. В особенности если ваш сын может быть как-то связан с этим англичанином. Там повсюду полиция, и показываться им на глаза нельзя.

— Найдите телефон!

— Я сам позвоню. Наверное, это будет последнее, что я смогу для вас сделать, мадам. У меня нет ни малейшего желания быть замешанным в деле об убийстве. Мы с вами об этом не договаривались.

Они тронулись с места и ехали минут пятнадцать, покуда пилот не убедился в отсутствии слежки.

— С чего бы за нами кому-то следить? — спросила Альтина. — Меня там никто не видел. Моего имени вы не упоминали. Имени Ноэля тоже.