– Да, – коротко ответил он.

– А ломать ты тоже умеешь? – с хитрым выражением на лице спросил шаньюй.

– Да, – снова кивнул он.

– Скажи, ты помнишь ту стену на востоке? За которой живут эти ханьцы? Помнишь?

– Да, помню, – чуть подождав, подтвердил Лаций, поняв, что Чжи Чжи имеет ввиду длинную огромную стену, которую они проезжали с его сыном, когда ездили за инструментами.

– Твои люди могли бы сломать её? – снова, с какой-то непонятной издёвкой спросил шаньюй.

– Да. Она не очень крепкая. Просто высокая. Но зачем? – пожал плечами Лаций. – Это долго и трудно. Гораздо легче обойти. Говорят, она не такая длинная и кончается у большой реки. Я так слышал. Это было бы легче, – Лаций решил подыграть Чжи Чжи, почувствовав, что тот специально провоцирует посла. Или уже спровоцировал. Но сейчас это уже было неважно. Важно было не навлечь на себя беду, приближение которой чувствовалось во всём. После благосклонного отношения Тай Сина надо было быть осторожным.

– Вот видишь, мудрый и хитрый посол такого же хитрого императора! – издевательским тоном произнёс шаньюй, снисходительно подняв брови и покачав головой. – Даже рабы у нас знают, как сломать или обойти вашу великую стену. А ещё они умеют плавать. И могут переплыть даже жёлтую реку. Представь, что будет, если они научат наших воинов плавать! Всех! Тогда твоему императору не надо будет посылать рис моему продажному брату. Я уничтожу его сам, а вместе с ним и всех его ленивых воинов. Они уже забыли, как сидеть на лошади! – после этих слов многие хунну засмеялись, но Лаций заметил, что старик за спиной посла продолжал что-то говорить, наклонившись к плечу, и их лица были напряжены. Чжи Чжи, тем временем, распалялся всё больше: – Ты предложил мне продавать вам лошадей и мулов. Зачем? Неужели их нельзя было взять у моего брата? Ведь у него их в десять раз больше! Скажи, а почему император подарил ему пять самых красивых женщин империи Хань? Почему не мне?

– Хватит! – раздался вдруг резкий и визгливый голос. Лаций увидел, как посол вскочил на ноги и оттолкнул от себя старого советника, который пытался удержать его за рукав халата. – Не надо мне переводить! Я и так всё понимаю! – на его лице читалось презрение ко всем окружающим, и Чжи Чжи это тоже заметил. Глаза шаньюя сузились, и в зрачках застыла чёрная ночь. Но молодой посол этого не видел. Он весь кипел от возмущения, и Лаций в душе оценил его храбрость, с сожалением признав, что это было глупо. Точно так же юный Публий Красс бросился вдогонку за предателем Абгаром, но не рассчитал силы и погиб.

Старый китаец в отчаянии поднял трясущиеся руки вверх и стал, дёргая его за полы халата, умолять о чём-то, однако тот со свойственной молодости горячностью оттолкнул его и продолжил: – Я – посол императора. И он не потерпит такого оскорбления! Ты оскорбил посла, и я требую, чтобы ты извинился! Никто не смеет так говорить об императоре и народе империи Хань!

– Да? – с наигранным удивлением спросил Чжи Чжи. – И что же мне будет за это? Великий император пошлёт на меня стадо ленивых мулов во главе с моим братом Хуханье? – все рассмеялись, и посол от унижения и ярости сжал кулаки. – Или твой император настолько храбр, что посмеет высунуться из-за своей стены и прийти сюда со своим войском?

– Ты не смеешь так говорить об императоре! – гордо воскликнул посол. – И он докажет тебе это, когда узнает об этом оскорблении!

– Может, сообщим ему об этом сразу? Как ты думаешь, сколько времени будет лететь к нему голубь? – неожиданно спросил Чжи Чжи уже совсем другим голосом, и теперь от издёвки в нём не осталось и следа, только холодная, леденящая душу угроза. Вся знать хунну замерла, не понимая, к чему клонит их вождь, но чувствуя по его голосу, что сейчас произойдёт что-то страшное. – Или ты думаешь, что я не знаю?.. Да?.. – медленно растягивая слова, спросил шаньюй. – Зачем ты привёз сюда клетку с голубями? Ты хотел, чтобы жена моего сына посылала письма твоему императору? Чтобы она следила за мной? – он ткнул в сторону Чоу Ли, которая сидела в полутьме у стены, и все повернули головы в её сторону. Лаций тоже посмотрел туда и удивился, что раньше её не заметил. Значит, Чжи Чжи специально оставил её здесь. – Ты этого хотел?! – гневно воскликнул шаньюй и махнул рукой. Слуга вынес из темноты клетку с мёртвыми голубями. Со свёрнутыми шеями, птицы мёртвой кучкой лежали на дне клетки. – Или, может, ты сам хочешь стать голубем и полететь к своему императору, как птица? – скривился он, но скорее от боли, которая разрывала голову, чем от насмешки. Посол опешил и не знал, что ответить. Он был явно не готов к такому повороту и резко дёрнулся сначала в сторону девушки, потом к своему советнику, но потом понял тщетность своих порывов и остановился. Лаций находился всего в пяти-шести шагах от него и видел, как тот, не выдержав напряжения, схватился за кинжал на поясе.

– Я убью тебя! – крикнул он и кинулся на шаньюя. Но за спиной Чжи Чжи раздался отрывистый приказ Тай Сина и перед юношей сразу выросли три стражника. Они сбили его с ног и ждали дальнейшей команды. Чжи Чжи кивнул. Посла подняли и поставили перед ним на колени. Его седовласый советник в этот момент стучал лбом о землю и умоляюще протягивал руки в сторону шаньюя.

– Тебе повезло, – снисходительно произнёс вождь хунну и угрюмо посмотрел на молодого ханьца. – Твой император сможет увидеть твою голову. Но тело останется здесь! – резко выкрикнул он, и от этих слов посол вздрогнул и дёрнулся назад. Однако его держали крепкие руки. Шаньюй махнул рукой, и старый Тай Син, поняв его приказ, повернулся к несчастному. Стражники наклонили голову посла вниз, и лули-князь резким движением перерезал горло, после чего поднял окровавленный нож и что-то прорычал. Хунну радостно закричали, подняв вверх руки. Один из стражников достал меч и двумя ударами отрубил голову от тела. Достав нож, он проколол оба уха и протянул в отверстия кожаный ремешок. После чего, держа за него, передал голову Тай Сину. Тот, в свою очередь, поклонился Чжи Чжи и положил её у ног шаньюя. Лаций хорошо запомнил смятый домик и сломанную палочку для волос, которые были видны с того места, где он сидел.

– Засунь в мешок с мёдом и отправь императору! – приказал Чжи Чжи одному из слуг. – Нет, лучше отвези к Хуханье. Пусть тот сам передаст её императору. Он же его раб! – лицо вождя хунну скривилось в злой гримасе, и остальные князья и приближённые радостно поддержали своего предводителя. – Сделай мне из него трон! – Чжи Чжи показал рукой на обезглавленное тело посла и посмотрел в сторону причитавшего старого советника. – Заткните ему рот! – с ненавистью крикнул он, чувствуя, что стенания старика приводят его в бешенство.

Что творилось дальше, Лаций долго потом вспоминал, сравнивая варварскую жестокость кочевников с дикими нравами северных галлов, которые тоже не жалели послов и пленных, обращаясь с ними с необыкновенной жестокостью. Тело ханьского посла сложили пополам, привязали к нему доску и накрыли сверху шкурой. Поверх шкуры положили кусок жёлтого шёлка. Чжи Чжи сел сверху и стал молча наблюдать за дальнейшей расправой. Всех воинов из свиты посла схватили и раздели догола. В гэр притащили даже тех, кто остался у шестов с лошадьми. Затем надрезали им сухожилья на руках и ногах, чтобы они не могли шевелиться, и стали наносить мелкие порезы по всему телу, пока на коже не осталось живого места. Но это было только начало. После этого слуги принесли солёную верблюжью мочу и вылили им на раны. Несчастные орали от нестерпимой боли, но не могли ничего сделать. Их разложили по кругу и накрыли шкурами. После этого хунну сели на них сверху и продолжили пир, наслаждаясь стонами обречённых ханьцев. И только Лаций продолжал по-прежнему сидеть без движения, не замечая, что его постепенно оттеснили к самому выходу. В этот момент он мог бы встать и спокойно уйти, и никто не обратил бы на это внимания, как вдруг Чжи Чжи встрепенулся:

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».