– Пойди туда с сыном. Пусть водит волов, коней и верблюдов мимо гэра, как в прошлый раз. Помнишь? – писарь быстро закивал головой. – Сам стой рядом. Не ходи. Всё слушай. Смотри только, чтобы эта девчонка тебя не заметила! Тихо всё делайте. Молча. Не говорите, чтобы не догадалась, что ты понимаешь их язык.

– Я всё сделаю, как ты сказал, – закивал головой писарь. Чжи Чжи откинулся назад и махнул рукой. Солнце приближалось к горизонту. В большом белом гэре уже всё было готово для праздника. Сам шаньюй находился в дальней части, отгороженной несколькими раскладными ширмами, которые его сын привёз из империи Хань. Они оказались удобнее длинных и тяжёлых шкур, и, к тому же, легко передвигались. Хотя потом он всё равно приказал обтянуть их шкурами, чтобы выглядели привычнее. Прикрыв глаза, Чжи Чжи хотел немного отдохнуть, чтобы собраться с силами перед непростым разговором с послом. Но отдохнуть ему не дали. Рядом тихо зашуршали чьи-то шаги. Это был слуга. Он привёл жену сына. Чжи Чжи удивился, но успел вернуть лицу спокойное выражение до того, как Чоу Ли успела войти и поклониться. Чуть позади неё стоял Тай Син.

– Так быстро? – спросил он, увидев её. – Что случилось?

– Посол Сяо Ю хочет покинуть твой лагерь, – поклонившись, произнесла девушка.

– Что? – встрепенулся он. – Ты сказала «покинуть»? Почему?

– Он очень рассержен, – сдержанно ответила она. – Молодой посол недоволен приёмом, который оказал ему лули-князь Тай Син. Он хочет уехать, потому что не смог передать тебе слова императора. Это для него оскорбление.

– Ха! – вырвалось у Чжи Чжи, и его глаза радостно заблестели. – И когда он уезжает?

– С ним спорит его советник. Он из «внутреннего двора» императора. Он говорит, что надо больше узнать о твоих планах. Ещё надо обязательно передать тебе слова императора. Затем он хочет проехать по всему хурээ и посчитать воинов. Также он хочет узнать больше о рабах из Мерва.

– Ах, вот оно что!.. – глаза шаньюя сузились, и он на мгновенье замолчал. Потом уже более спокойно добавил, обращаясь к Тай Сину: – Приведи того римлянина, который спас твоего сына.

– Хорошо, – кивнул лули-князь.

– Он сейчас может говорить?

– Да.

– Хорошо. Пусть сидит у гэра, пока не позовут. Сам иди к послу и скажи, что я жду его… с радостью и нетерпением. С уважением! Не дай им там поссориться. Приведи сюда. Это всё, – и он махнул рукой, давая понять, что они могут идти.

На отдых уже не оставалось времени, и Чжи Чжи с раздражением почувствовал, что накопившаяся за последние дни усталость скапливается в затылке и давит, грозя превратиться в ноющую боль. Это было некстати, но он ничего не мог поделать. Мысль о том, что головная боль сделает его резким и несдержанным, вызвала ещё большее раздражение. Он накричал на слугу, который принёс тёплую воду, встал, заскрипел зубами и снова сел. Тёплая вода быстро остывала и не согревала затылок. Наоборот, становилось только хуже. Ему стало противно. Он передёрнулся и отбросил в сторону кусок мокрой ткани. Окончательно расстроившись, Чжи Чжи рухнул на шкуры и обхватил голову руками. Иногда это помогало. Но в этот момент пришёл один из верховных князей и сообщил, что посол императора покинул свой гэр и вместе с Тай Сином направляется сюда. За дорогим халатом «главноуправляющего» виднелась сутулая фигура писаря и его сына. Они с нетерпением переминались с ноги на ногу. Чжи Чжи отпустил князя и подозвал их поближе. Когда писарь рассказал, что ему удалось подслушать у жилища посла, лицо вождя хунну стало темнее тучи. Он с трудом встал и, опёршись руками на спинку кресла, долго молчал. Боль усилилась и теперь охватила уже весь затылок и левую часть головы. Ему не хотелось разговаривать с послом. Но выхода не было. Испуганные писарь и его сын быстро отошли в сторону и склонились в поклоне, пропуская его к выходу. Громкие выкрики и приветствия у входа говорили о том, что посол прибыл. Чжи Чжи отпустил слугу и без сил рухнул в кресло. Пора было начинать праздник.

Услышав своё имя, Лаций сначала даже не пошевелился. «Лаций… Лаций…» – повторил он несколько раз про себя. Шёпот в это время приблизился, и теперь он уже звучал более громко.

– Лаций, ты здесь? Ты слышишь? – где-то совсем рядом раздался знакомый голос.

– Саэт, это ты? – с удивлением спросил он, приподняв голову и уставившись в темноту.

– Да! Хвала богам, я нашла тебя… Пошли быстрей!

– Что такое?

– Тебя ищет этот тупой мул Ногусэ. И с ним ещё несколько человек с оружием. Он сразу послал Атиллу к римлянам у реки, а я решила пойти сюда.

– Зачем? Кому я нужен? – Лаций ничего не мог понять. Ему не хотелось вставать и уходить с этого места, но, видимо, за ним послал сам лули-князь, раз подняли такой шум. А тот сейчас был в большом гэре самого Чжи Чжи. Скорей всего, они хотят расспросить его о том случае на реке… Хотят снова послушать, как всё это произошло. Он с грустью вздохнул, вспомнив, как в Риме после возвращения с Сицилии от него постоянно требовали пересказывать историю про пиратов. Похоже, здесь всё было точно так же. Задумавшись, он забыл о том, что хотел спросить Саэт, откуда она узнала, что он здесь. При этом её волнение не удивляло его, потому что он успел привыкнуть к тому, что она всегда переживала за них с Атиллой вместе.

Напыщенный вид кутлуга Ногусэ, высоко поднятый подбородок, надутые щёки и сдвинутые на переносице брови – всё это только подтверждало догадку, что его ждут в большом гэре шаньюя.

– Что случилось? – спросил он на всякий случай напыщенного слугу.

– Великий шаньюй приказал привести тебя к гэру и ждать. Там всё узнаешь! – серьёзно сообщил он и кивнул сопровождавшему его воину с факелом: – Пошли!

Возле огромного гэра Чжи Чжи Лаций просидел не очень долго. Вокруг постоянно сновали слуги, было шумно и, казалось, что ничего необычного не происходит. Однако, когда за ним вдруг выбежал растрёпанный Ногусэ, было видно, что он сильно перепуган. Дрожащим голосом он позвал Лация внутрь.

– Быстрей, быстрей! – пытался поторопить его кутлуг, переминаясь с ноги на ногу и теребя край халата дрожащими пальцами.

– Ты чего? – только успел спросить он.

– Ой, иди. Иди! Шаньюй… ох… какой сейчас… Ох, быстрей, – бормотал Ногусэ, закатывая глаза вверх. В свете факела его лицо с чёрной бородкой, тёмной кожей и закатившимися белками глаз было похоже на лица умиравших в пустыне римлян, и эти воспоминания неприятно кольнули Лация в сердце.

– Иду, иду, – пробурчал он и сам шагнул вслед за стражником, ещё раз удивившись тому, что Ногусэ остался сзади.

Внутри гэра было много людей. По кругу сидели «мудрые князья, лули-князя, великие полководцы, главноуправляющие и великие начальники» – вся верхушка знати хунну, для которой едва хватило места в этом немаленьком жилище шаньюя. Пахло жареным мясом и кислым тухлым жиром. Краем глаза Лаций заметил, что кто-то ещё жевал кусок мяса, но большинство уже перестали есть. Сам Чжи Чжи сидел на нескольких шкурах в дальнем конце и, судя по выражению лица, был невероятно возбуждён. Его глаза сверкали, а ноздри раздувались, как у жеребца после быстрого бега.

– Вот, смотри, это наш раб! Он один из тех, кто умеет строить стены. Ты, кажется, хотел узнать, что он может делать?! – воскликнул он, обращаясь к кому-то слева и указывая на Лация. Послышалась непонятная речь, и, присмотревшись, Лаций увидел, что неподалёку от него сидит тот самый маленький человек с оттопыренными ушами и щелочками вместо глаз, чьи носилки они сопровождали у реки. Это был посол империи Хань. Но теперь у него было совсем другое выражение лица. Сидевший позади старик с таким же домиком из волос на голове, наклонился к послу и что-то сказал. По всеобщему молчанию Лаций понял, что разговор был не из приятных. Внутри всё сжалось от ощущения опасности, и тут Чжи Чжи вскочил и закричал ещё громче, обращаясь к Лацию: – Скажи нам, раб из Мерва, ты можешь строить высокие стены?