Однако я ошибся. То ли я Сеню переоценил, то ли у него другие планы были, но после пальбы послышался голос Фунтика:
– Ты что наделал, фраер? Ты хоть понял, кого завалил? Да тебя теперь вся братва…
– Заткнись. Ствол положи на стол. Живее!
Голос у Сени был решительный, и возразить Фунтик не посмел. Потом какое-то время было тихо, и снова послышался голос Сени:
– Лезь в погреб, вытащи этого лоха. Пора с ним разобраться.
– Да? Я в погреб, а ты мне пулю в спину?
– Я могу и в лоб закатить. Хочешь?
– Нет.
– Тогда лезь.
Ай-яй-яй-яй-яй… Вот и пришел мой последний и решительный. Пока наверху двигали сундук, и открывали люк, я ящеркой проскользнул в лаз, и выбрался наружу. Однако бежать было бессмысленно. Выскочит Сеня и снимет меня, как куропатку. Да и рыжего надо обездвижить.
Я насторожил капкан, и положил его примерно в метре от выхода наружу. После него положил свой скомканный ватник, вытянув рукав на улицу, протянул тросик от капкана наружу, и намертво примотал его к торчащему из фундамента куску арматуры. Через лаз было слышно, как Фунтик скатился вниз по лестнице, натурально меня не обнаружил, и проревел как медведь:
– Сбежал, сука!
Ага, как же. Сбежишь от вас. Подпустив в голос неподдельной дрожи, я простонал в лаз:
– Фунтик, миленький, вытащи. Застрял я.
И для убедительности подергал ватник за рукав, имитируя движение. Подействовало. Слышно было, как сопя и матерясь, рыжий полез в узкий лаз, приняв торчащий ватник за мою задницу, и попытался ухватить меня за «ноги», не переставая при этом свирепо материться. Ну, и, натурально, капкан захлопнулся, Фунтик заорал еще громче от нестерпимой боли, и задергался, стараясь выбраться обратно в погреб. А вот хрен тебе! Стальной тросик, многожильный, диаметром миллиметров в пять, способен только тягач порвать, если дернет от души. Рыжий силен, конечно, но не настолько. И наружу он вылезть не сумеет, слишком узок лаз для него. И уж что самое смешное, разжать капкан ему не удастся при всем старании. Там такой хитрый фиксатор есть, из косой шестеренки и скользящего штока на пружинке, что без специального ключа не откроешь. Не знаю, какой умелец такое чудо сварганил, но я б ему сразу диплом механика выдал. Лично я, со всем своим образованием и опытом, полдня пытался ключ изготовить. Но Фунтику я этот ключ, понятное дело, не дам. А без него, да еще в темноте и тесноте, нечего и думать разжать створки.
А рыжий уже орал аж на весь садовый массив:
– Сеня!.. Сеня, вытащи меня. Я в капкане. Этот гад капкан поставил! Помоги.
Слышно было, как Сеня спустился в погреб. Некоторое время молчал, видимо любуясь картинкой. Потом подытожил:
– Ну, вот и все, Фунтик. На этом наша дружба кончилась. Сейчас я догоню, и грохну этого лоха, заберу бабки и уйду.
– Гад! Ну, гад! Я же тебя найду. Я тебя найду, и порежу на ленточки. И за себя, и за Вольфа. Я тебя…
Что он там орал еще, я уже не слушал. Потому что это был мой шанс. Наверное, единственный и последний. Если опередить Сеню и первым вбежать в дом, да закрыть его в погребе…
Это я уже на ходу додумывал, опрометью бежав вокруг дома. В сенях я на пару секунд затормозил, зацепившись взглядом за лыжи, стоящие у стены. Мелькнула мыслишка, что рисковать, пожалуй, не стоит. Не лучше ли схватить лыжи и дать деру?.. Нет, днем Сеня меня все равно нагонит на расстояние выстрела, и пристрелит…
Зря я задержался на эти две секунды. Именно они меня едва и не погубили. Шагнув к двери в дом, я потянул ее на себя, и с замиранием сердца услышал скрип ступенек. Не стал Сеня долго наслаждаться своим триумфом, мне наука. Теперь закрыть его в погребе не реально, а если учесть что у него на руках три ствола… В общем, кирдык. Сердце у меня в пятки скатилось. Господи, ну неужели все напрасно? Неужели зря рисковал, пытаясь их перессорить? Неужели попусту загнал Фунтика в западню? Какой теперь все это имеет смысл?
А в доме подло скрипели половицы, предвещая беду, и звук шагов приближался к двери все ближе и ближе…
Когда Сеня вышел в сени (ох, и каламбуры из меня посыпались от страха!) я преспокойно стоял возле старенькой тумбочки, на которой так и остался таз с недостиранным бельем, и помешивал щепочкой в банке смесь. Красавчик, заметив меня в полутьме сеней, аж отпрянул от неожиданности. Ну да, он же полагал, что я сейчас улепетываю без задних ног, оставляя следы на снегу, и придется меня догонять. А тут такой подарок!
Хмыкнув, Сеня вполне мирно спросил:
– А ты чего же не сдернул?
Пожав плечами, я ответил, как можно наивнее:
– А зачем? Ведь наша взяла? Мы же компаньоны, верно? И потом, ты же мне бабок обещал. Мне много-то не надо, по бедности. Подкинешь с десяток косарей, и достаточно.
– Ага…
На лбу у Сени так и читалось «Баран ты, мужик. Кто ж тебе теперь платить станет?» Ну, и ладно, баран так баран. Лишь бы в живых остаться.
Сеня между тем щелкнул предохранителем, и спрятал «тетешник» под ремень. Потом вынул из заднего кармана джинсов выкидушку, видимо решив, что пуля для меня будет слишком роскошным вариантом. И уже не таясь, щелкнул лезвием, и поинтересовался:
– Тебя, лох копеечный, сразу кончить, или помучить?
Я пожал плечами:
– Да без разницы.
– Что, в самом деле, все равно?
– Ага. Держи.
– Чего держать?
– А вот это!
И я с размаху выплеснул ему в рожу содержимое банки. Коктейль в ней не хитрый, но действенный. Состав простой: немного воды, «Белизна» и стиральный порошок. Воды я добавил из жалости. Если повезет – то не ослепнет, концентрация не смертельная. Но на пару минут ориентацию в пространстве потеряет точно.
Так оно и случилось. Охнув, Сеня схватился одной рукой за глаза, замычал от дикой боли и начал наотмашь рубить ножом воздух. Пару раз едва не задел, паразит. Потом я шандарахнул его по руке ребром лыжи, нож полетел в угол, за ним следом последовал и пистолет, который я исхитрился выдернуть из-под ремня. Для надежности я врезал Сене лыжей по башке, но толи лоб у него толоконный, толи в от болевого шока, но он не вырубился. Скверно. Пришлось добавить еще раз, и в полубессознательном состоянии тащить его за шиворот. А до чего тяжел, зараза! Чтобы он хоть как-то мне помог, пришлось обнадежить:
– Не дергайся, к воде приведу, глаза промоешь. Не дергайся, сказал! Ведь ослепнешь, болван!
Подействовало. Сопротивляться он перестал, и почти покорно потащился за мной. Прямо к погребу, люк которого был по-прежнему открыт, и откуда доносился рев Фунтика, обещающего лютую смерть и мне, и Сене. Церемониться я особо не стал, и просто спустил Сеню вниз по лестнице. При этом отчетливо хрустнула пара старых ступеней, которые я уже недели две как хотел обновить, и даже доски для этой цели приготовил. Вспомнив про доски, я вернулся в сени, прихватил пару штук покрепче и с десяток гвоздей двухсоток. Закатил тяжеленный сундук на люк, оставив края свободными, и намертво приколотил крышку досками. Ну вот, теперь при всем желании изнутри открыть не удастся. Тем более что ступеньки сломаны. Разве что подпрыгивать, и башкой биться. И только после этого крикнул Сене:
– Там в углу баллон с водой. Промой глаза. Слышь, нет?
Сеня промычал что-то невнятное, и блаженно заохал. Видно, нашел воду. Ну, и ладно, значит зрячим останется, одним грехом на мне меньше. А теперь пора и о себе подумать.
О том, чтобы остаться здесь, не могло быть и речи. Куда идти я пока представления не имел, но это решится в свое время. Главное, что я теперь при деньгах. А как же? Зря я, что ли, трое суток под смертью ходил, и столько мучений от этих вахлаков перенес? Спортивная сумка с деньгами теперь мой законный трофей. Оно, конечно, не хорошо красть, но ведь не я же первый это сделал. Вернуть деньги? Кому? Государству? Банку? Или откуда они там? Нет уж. В свое время государство не сумело меня защитить от таких вот бандюков, когда они меня вышвырнули из законной квартиры, и ни в одном банке мне не дали ссуды как безработному, хотя и паспорт у меня тогда еще был. Это уже позже мой последний и единственный документ братки отобрали для своих целей, и остался я бомжем безымянным. Так что деньги теперь принадлежат мне. Ну, еще семьям погибших инкассаторов, включая неведомого мне Гошу. Хоть, наверное, и сволочь он преизрядная, если на сговор с Вольфом пошел, но ведь семья-то его в этом не виновата. Найти их семьи вполне реально, по газетным публикациям (ведь будут же об ограблении писать) и через справочное бюро. Ну, и, разумеется, кое-что и добрейшей Анне Михайловне перепадет, в качестве моей благодарности, и компенсации за нанесенный ущерб. Представляю, какой ее сюрприз ждет по весне… Хотя нет, до весны, пожалуй, ждать не стоит. Адресок ее я знаю, обнаружил как-то письмецо, адресованное ей родственниками, видно забыла увезти домой.
