Больницу в итоге поехали Стас с Феликсом, сказав, что в случае «форс-мажора» там от них больше пользы будет, ибо они-де – мужчины.

– В случае чего – звоните! – сказала я.

– Куда? В полицию? – ехидно поинтересовался Феликс.

….неразборчиво….»

Бррр! Просто Стивен Кинг какой-то… От чтения меня оторвал звонок в дверь. А это кого ещё несёт на ночь глядя?

На пороге стоял высокий старик в светлом плаще и дорогих очках. Вообще весь облик нежданного визитёра был дорогим и заграничным. Опережая мои догадки, незнакомец решительно вторгся в нашу кухню-прихожую и решительно закрыл за собой дверь.

– Я нахожусь в квартире фрау Томилиной и беседую с кем-то из её родственников? – спросил он, – Не волнуйтесь, я пришёл один.

Томилина… Ну да! Бабушкина девичья фамилия – Томилина! По мужу она Соболева.

Я кивнула.

– Это Вы приходили в больницу. Откуда Вы узнали…

– У меня свои источники информации. А в этот раз она сама меня вызвала.

– ??????

– Моё имя Дитрих Вакс. Я не был знаком с фрау Томилиной, но я… впрочем, Вы позволите мне войти, фрау?

– Ярослава. – представилась я.

Мы расположились на кухне. Вакс с интересом осматривался.

– Какая интересная планировка. Вход через кухню. Похоже на немецкий сельский дом.

– Это – бывший чёрный ход. Когда-то была одна большая квартира, вскоре после войны её перегородили и сделали две. Что Вам угодно, герр Вакс? Как Вы нас нашли? Что Вам нужно от бабушки?

В кухне появилась моя старшенькая.

– А это ещё кто?

Я рассказала. Лариска мигом сбегала за фотоаппаратом и сфотографировала непрошеного визитёра, потом настроила аппарат на режим видеосъёмки.

– Я записываю и снимаю наш разговор. В случае чего – у нас будет запись и Ваш портрет. Не пытайтесь нам вредить.

Лариска на всякий случай переместилась так, чтобы быть поближе к входной двери.

– Меня папа учил приёмам рукопашного, когда жив был.

– А что с ним?

– Он погиб. – я не стала уточнять как и где, – Так что Вам угодно?

– Я не причиню вам вреда. Не бойтесь. Фрау Анна сама связалась с нами пару недель назад. Я прилетел, как только смог, узнал, что она в больнице.

И тут меня осенило.

– Так вы – «Дети Единорога»?

Гость улыбнулся как-то странно.

– Откуда вам известно это название?

Я рассказала про найденное письмо.

– Больше никто про это не знает?

– Нет. – честно ответила я, – Мы даже оперативникам, которые кражей занимаются, не рассказывали.

Вакса мой ответ удовлетворил.

– Подождите… Вакс. Вы случайно не родственник некоего Вакса?

Я рассказала про обнаруженные тетрадки.

– Покажите мне их.

Вакс долго листал принесённые мной тетради, читал, потом бережно положил на стол.

– Да. Это мой… как это по-русски… брат деда. Он был до конца жизни немного не в себе после… В семье не было принято об этом говорить. Он жил всегда один. Я помню его.

– Вы хорошо говорите по-русски.

– Я был в плену в России. В конце войны меня взяли в фольксштурм. Мне было всего 16 лет, но я выглядел старше. Ваши подумали, что мне уже 18 и отправили сначала в Прибалтику, потом дальше, в Кировскую область. Домой я вернулся только в 1952 году.

– Понятно. А «Дети Единорога»?

– Впервые я услышал о них в конце войны. Они сами нашли меня. Этот орден существует очень давно. Ещё в Средние века он появился.

– И причём здесь бабушка? – спросила Лариска.

– У неё был ларец, отданный ей на хранение.

– «Ящик Пандоры»!

– Э? – вскинул бровь Вакс.

– Мы его так звали. – пояснила дочка.

Вакс опять улыбнулся тою же странной улыбкой.

– Она сообщила нам, что за ней следят. Теперь вы говорите, что ларец украли. Я опоздал.

– Так, может, расскажете, наконец, что это за ящик и что в нём? – спросила я, – Бабушка говорила что-то про некие артефакты, чуть ли не инопланетного происхождения.

– Человек, упомянутый в этом дневнике, тоже охотился за этими вещами. – ответил Вакс.

– Кто он?

– Карл Отто Штрюмпфель. Я оставлю дневник вам. Мне он ни к чему. – предвосхитил Вакс мои вопросы.

– А имя Гюберт Вам знакомо?

Он покачал головой в ответ.

– Возможно это… как это по-русски…

– Псевдоним. – подсказала Лариска.

– Я. Псевдоним. Не знаю.

– Вы так и не сказали нам, зачем Вы здесь. – напомнила дочка, – Нашей бабуле грозит опасность? Нам всем грозит опасность? Из-за этого ящика?

– О вашей бабушке позаботятся. Я прилетел не один. Можете сказать своим родственникам, чтобы они не дежурили в больнице.

– Почему мы должны Вам верить? – не сдавалась дочка.

Вакс вздохнул.

– Зер гут. Делайте как хотите. Вот моя визитная карточка. Я остановился на Васильевском острове. Отель «Сокос» на 8 линии.

– Не знаю там такого. – удивилась я.

– Его недавно построили. – ответила Лариса.

– Внизу я написал номер моего мобиля в Петербурге. Звоните в любое время.

– Так Вы не ответили ни на один вопрос. Что было в ящике? – спросила я.

– Я сам точно не могу сказать. Ящик принадлежал одно время Штрюмпфелю – это точно.

Посидев ещё немного, Вакс ушёл. Лариска закрыла за ним дверь и кинулась к окну.

– Машина какая-то во дворе стоит. Возле помойки. – сообщила она, – Сел и уехал. А чего приходил, чего надо?

– Тебе же сказали – по поводу ящика. – сказала я.

– Только туману ещё больше нагнал.

– Ну почему. Зато мы теперь знаем, что «Дети Единорога» существуют.

– И что нам это даёт?

– Не знаю.

– Вот именно.

Ладно, я пошла, у меня контрольная завтра по информатике.

И дочка удалилась к себе. Я тоже собралась в свою комнату, но вспомнила про оставленные на столе тетради. Вернулась и забрала их с собой. На прикроватной тумбочке меня ждал последний переведённый отрывок:

Досталось там, однако им – и этому Штрюмпфелю и родственнику этого Вакса. Я снова вернулась к чтению.