Там было еще много всего, но в этом суть. Ужасная молитва, но я не испытывал ужаса – тогда. Все повторили трижды, и я твердо усвоил свою роль. Верховный жрец провел еще одну репетицию и кивнул жрецу, который унес нашу одежду. Тот вышел и вернулся с одеждой, но не прежней. Он дал мне длинный белый плащ и пару сандалий. Я спросил, где моя одежда; старик сказал, что мне она больше не нужна, что отныне я буду одеваться, как подобает мне. Я сказал, что это хорошо, но я хотел бы иногда взглянуть и на свою старую одежду. Он согласился.

Меня отвели в другую комнату. На стенах висели поблекшие рваные шпалеры. На них изображались сцены охоты и войны. Здесь были также сидения странной формы, металлические, может быть, медные, но может, и золотые, широкий и низкий диван, в углу копья, лук и два меча, щит и бронзовый шлем в форме шапки. Все, включая ковер на полу, казалось очень древним. Здесь меня вымыли, побрили и подстригли мои длинные волосы – все это сопровождалось очистительным ритуалом, иногда просто поразительным.

После этого мне дали хлопковое белье, укрывшее меня с ног до шеи. Затем брюки, длинные, свободные, с широким поясом, связанные как будто из золотых нитей, непонятным образом приобретших мягкость шелка. Я с интересом заметил, что вся одежда тщательно заштопана и починена. Интересно, сколько столетий уже мертв человек, который первым надел ее? Затем последовала длинная, похожая на блузу рубашка из того же материала, на ноги я надел нечто похожее на котурны или высокие полусапоги, вышитые сложными, но изрядно постаревшими украшениями.

Старик снова надел мне на палец кольцо и отошел, восхищенно глядя на меня. Очевидно, он не замечал следов времени в моей одежде. Для него я был великолепной фигурой из прошлого.

– Так ты выглядел, когда наша раса была великой, – сказал он. – И скоро, когда вернется наше величие, мы вызовем тех, кто живет в Земле Теней.

– Что это за Земля Теней? – спросил я.

– Она далеко на востоке, за Большой Водой, – ответил он. – Но мы знаем, что они живут там, последователи Калкру, которые бежали, когда плодородная земля уйгуров из-за святотатства превратилась в пустыню. У них такая же чистая кровь, как и у тебя, Двайану, и среди их женщин ты найдешь себе пару. И когда мы уйдем, земля уйгуров снова будет населена людьми чистой крови.

Он неожиданно отошел, и младшие жрецы последовали за ним. У двери он обернулся.

– Жди здесь, – сказал он, – пока я не пришлю за тобой.

Я ждал около часу, рассматривая любопытное содержимое комнаты и развлекаясь фехтованием двумя мечами. Обернувшись, я увидел уйгурского офицера, он смотрел на меня от двери, его бледные глаза блестели.

– Клянусь Зардой! – сказал он. – Ты мог многое забыть, но не искусство владения мечом! Ты оставил нас воином и воином вернулся!

Он опустился на одно колено, склонил голову. «Прости, Двайану. Я послан за тобой. Пора идти».

Меня охватило возбуждение. Я притронулся мечом к плечу офицера. Тот принял это как обряд посвящения в рыцари. Мы прошли коридором, полным копьеносцев, и через порог дворца. Послышался громовой крик:

– Двайану!

Затем звуки труб, могучий раскат барабанов и звон цимбал.

Перед дворцом выстроился отряд всадников, их было не менее пятисот, копья их сверкали, к древкам были привязаны вымпелы. По краям площади виднелись толпы, стоявшие ровными рядами. Это были мужчины и женщины в древних одеяниях, таких же, как у меня. Многоцветные металлические нити их одеяния блестели на солнце. Они держали в руках флаги, флажки, вымпелы, древние, изорванные, со странными изображениями. В дальнем конце площади я разглядел старого жреца, он сидел на лошади и был одет в желтое. Рядом с ним его помощники. Над ними развевалось желтое знамя, и ветер развернул на нем изображение черного Кракена. А еще дальше сотни уйгуров теснились, чтобы взглянуть на меня. Я стоял, мигая от яркого света, и новый мощный крик смешался с громом барабанов.

«Король возвращается к своему народу», – сказал Барр. Что ж, очень похоже.

Меня подтолкнул мягкий нос. За мной стоял черный жеребец. Я сел на него. И проехал между рядами воинов и людей в старинной одежде; уйгурский офицер следом за мной. Все они, мужчины и женщины, были крупнее, чем уйгуры в среднем, у всех серо-голубые глаза. Я решил, что это дворяне, представители древних родов, те, в ком наиболее сильно сказывалась древняя кровь. На изорванных флагах символы их кланов. В глазах мужчин горело возбуждение. В глазах многих женщин – ужас.

Я подъехал к старому жрецу. Ряды всадников перед нами расступились. Мы рядом въехали в образовавшийся проход. Младшие жрецы последовали за нами. За ними – дворяне. Длинной линией по обе стороны кавалькады двигались уйгурские всадники – трубы ревели, барабаны били, цимбалы звенели.

«Король возвращается…»

Боже, почему я тогда не бросился прямо на копья всадников?!

Мы двигались по зеленому оазису. Пересекли широкий мост, который соединял берега ручейка, бывшего некогда могучей рекой. И по древней дороге направились прямо к входу в скалу примерно в миле от нас. Меня охватывало все более сильное возбуждение. Я посмотрел на сопровождавших. Вспомнил о заплатах и тщательной починке своей одежды. И увидел в одежде спутников следы той же убогости. Это заставило меня почувствовать, что я все же не король, но одновременно я ощутил жалость. Этих мужчин и женщин подгоняли духи их предков, они становились все слабее по мере того, как разжижалась древняя кровь, но они все еще были сильны, они боролись, они распоряжались мозгом, волей, телами своих потомков, они вели их к тому, что, по мнению духов, сделает их снова сильными, утолит их голод.

Да, я жалел их. Нелепо думать, что я утолю голод их призраков, но одно я могу для них сделать. Я дам отличное представление! И я принялся повторять ритуал, которому научил меня старый жрец.

Осмотревшись, я увидел, что мы уже на пороге входа в гору. Вход был очень широк, в него могли бы въехать рядом двадцать всадников. Приземистые колонны, которые я видел в своем воображении, когда жрец коснулся моих глаз, лежали расколотые рядом. Я не ощущал ни отвращения, ни нежелания войти, как в своем видении. Мне хотелось побыстрее покончить с этим.

Всадники проехали вперед и выстроились у входа. Я спешился и протянул одному из них повод своего жеребца. Мы, старый жрец рядом, остальные сзади, миновали разрушенный порог и вошли внутрь горы. Проход, или вестибюль, был освещен ровным ярким пламенем настенных факелов. В ста шагах от входа начинался другой коридор, он уходил внутрь под углом примерно в 90 градусов к первому, более широкому. В него свернул старый жрец. Я оглянулся. Дворяне еще не вошли в гору. Я видел, как они спешиваются у входа. Мы молча прошли по этому переходу примерно с тысячу футов. Он привел к небольшой квадратной комнате, высеченной в красном песчанике; из комнаты вела дверь, увешанная вышитыми коврами. В комнате ничего не было, кроме нескольких каменных сундуков вдоль стен.

Жрец раскрыл один из них. В нем оказался деревянный ящик, посеревший от времени. Жрец поднял его крышку и извлек оттуда два желтых одеяния. Одно из них он одел на меня. Это оказалось нечто вроде рабочего халата, длиной до колен. На одеянии было вышито изображение черного осьминога, его щупальца обвивали меня.

Второе одеяние жрец надел сам. На нем тоже было изображение осьминога, но только на груди, и щупальца не обвивали все тело. Жрец наклонился и достал из сундука золотой жезл, усаженный поперечными стерженьками. С них свисали маленькие золотые колокольчики.

Из других сундуков младшие жрецы извлекали барабаны, странные изогнутые овальные инструменты примерно трех футов длиной, из тусклого красного металла. Они сидели, прикасаясь к коже барабанов, поглаживая ее пальцами, затягивая тут и там, а старый жрец слегка потряс жезлом, проверяя, как звенят колокольчики. Было похоже на настройку инструментов оркестра. Я снова почувствовал желание рассмеяться; я еще не знал тогда, как обычная вещь усиливает впечатление ужаса.