Руслан порывисто развернулся, в последнюю секунду глянув на ошарашено-испуганное лицо прикария, покрытое маленькими капельками пота, у которого, от неожиданного поступка прихожанина, нижняя челюсть упала вниз, а подбородок покрытый двойной, вернее тройной складкой кожи опустился на грудь, закрыв своей плотной стеной жира и без того короткую шею. А Руслан уже убегал из ропаты, громко топая по мраморному полу кроссовками, шумно хлопнув деревянной дверью, отчего вдруг послышалось глухое у… у… ух!.. это кирпичные, поштукатуренные и покрашенные в белый цвет стены ропаты заходили ходуном и закачались. Он бежал вперед, в голове его стучала лишь одна мысль, обидная, и ужасно болезненная, просто не выносимая мысль: «За то, что Танюша так мучилась, я оказывается должен был благодарить этого Исшу… Что ж это за Господь такой, что ж у него там вместо души?… камень, что ли… или у него вообще нет души…. а может…, – и Руслан, прервав свои размышления, остановился, замер на месте и задумался, вспомнив слова ночного гостя-демона. – Не ходи ты, в свою ропату, ничего там нового не услышишь, и не увидишь, там мои яремники трудятся внушая вашим душам то, что нужно мне…»

И выходит, верно сказал демон, служат в ропате его яремники, внушающие людским душам всякую ерунду, чепуху, бессмыслицу, ложь…

Да… да, да, верное слово ложь!

Руслан повернул голову, посмотрел на ропату и содрогнулся всем телом, содрогнулся своей голубо-черной душой, потому как теперь на него глядело не белое, ухоженное, круглое здание с золотым покатым куполом и крыжом наверху, а на него косилось, гипнотизируя, ужасно кособокое, двухэтажное здание. Одна из сторон которого была высокой с небольшими башенками и окнами, а другая такой, точно в ней разломали все башни, окна вырвали, и по стенам стреляли не раз из пулемета, и возможно даже из гранатомета. И цвет у ропаты теперь был не белый, а черный. Купала горели не золотом, а блистали насыщенной синевой с черными пятнами по поверхности. И вместо золотого, четырехугольного крыжа, горел черный, тонкий шпиль, венчающейся плоским кругом, с которого на Руслана глянуло белое лицо демона, с тонкими обсыпанными снежной изморозью бровями и губами, с изогнутым немного вправо носом и, красными глазами полыхающими холодными бликами огня.

И внезапно у Руслана заболел нос, а секундой спустя из обеих ноздрей потекла алая, густая кровь. Он поднял левую руку провел пальцами по коже, утирая обильно текущую кровь и все еще не сводя глаз с красных очей демона, затем резко развернувшись, поспешил вперед, туда… хоть куда… лишь бы подальше от этой лживой, треклятой и кособокой ропаты и веры. В кармане куртки вновь послышался не громкий звук сигнала, возвещая приход очередного сообщения. Руслан, утирая левой рукой текущую кровь из носа, достал сотовый, правым указательным пальцем снял блокировку, и когда экран загорелся, увидел, что сообщение прислал все тот же неизвестный Босоркун: «Выполни мое повеление, а иначе я накажу тебя! И хватит тебе шлындрать по городу, иди домой, не трать попусту, свое драгоценное время!» Прочитав сообщение, мужчина снова остановился, и в ту же секунду кровь перестала течь из носа. Он оторвал подушечки пальцев от ноздрей, глянул на них, и испуганно отшатнулся назад, ни на подушечках, ни на ладони крови не было.

«Босоркун это имя демона, – тихо подсказала душа. И еще тише добавила, – иди… иди Руслан домой и выполни то, что тебе повелел Босоркун».

После того, как Руслан решил внять мудрому совету своей голубо-черной души, он поспешил к дому, а войдя в подъезд, поднялся на третий этаж, остановился возле входной двери покрытой кожаной обивкой, темного-коричневого цвета. Еще маленько он стоял неподвижно подле двери, протянув и направив на замочную скважину ключ, колеблясь, страшась войти в квартиру, где так явственно сегодня утром слышалось дзинь. Но потом, вспомнив ропату, тучного прикария, все же вставил ключ в щель, открыл замок и дверь, да вошел в квартиру. Как всегда в квартире царила тишина, и даже иногда встречающий его, Барсик, не пожелал выйти навстречу хозяину, и мурчал откуда-то из комнаты. Руслан чувствовал, как туго, надрывно задышали легкие, заполнив своей массой грудь, как тревожно забилось сердце, словно птичка, пойманная в силки. Он торопливо закрыл дверь, предварительно вытащив из замочной скважины ключ, снял кроссовки и куртку, дрожащими руками повесил ее на крючок и также торопливо прошел в комнату. Кот продолжал крепко спать около ножек кресла, временами выпуская вверх тихое мур. Барсик даже не поднял голову и не открыл глаза, он был совершенно равнодушен к приходу хозяина. Однако впервые за эти полгода мужчина весьма обрадовался, увидев этого бело-серого толстяка. Он подошел к нему, наклонился и провел ладонью по его пушистой, мягкой шерсти, а затем, подняв кота на руки, прислонил к груди так, как обнимал лишь Танюшу и мать. Руслан чувствовал исходящее тепло от живого существа, он уловил биение его маленького сердца, ровное дыхание и тихое мурчание. И продолжая прижимать его к груди, будто нес перед собой щит, каковой, своей хрупкостью и жизнью, мог защитить слабую душу человека, пошел в кухню.

Войдя вовнутрь кухни, миновав дверной проем, Руслан опасливо огляделся. В комнате стоял неясный сумрак, солнечные, весенние лучи никак не могли пробиться сквозь плотно закрытые темно-коричневые шторы, отгораживающие большое окно, вмонтированное в стену напротив двери. Медленно подойдя к шторам и маленько скосив глаза, да глянув на раковину, хранящую внутри себя белую чашку с расписными краями, мужчина переложил грузное тело кота в левую руку, а правой раздвинул шторы. И тотчас кухню наполнил теплый солнечный свет изгнавший все бах, дзинь и бом! А Руслан увидел перед собой металлопластиковое окно, с покрытыми пылью тремя стеклопакетами, широкий пластиковый подоконник и черный ноутбук, сверху на нем. Через стекла окна на него глянул противоположный жилой дом, а прямо под его бетонными ногами, увидел он асфальтовую парковку, кое-где уставленную автомобилями. Огороженную, невысоким железным забором, покрашенным в зеленый, синий цвет, детскую площадку с пустыми песочницами и качелями, которые тихо покачиваясь, скрипели своими плохо смазанными суставами. И Руслан, глядя на эту пустоту, почувствовал внутри себя острую тоску, так тяжело и протяжно вздохнула его душа, припоминая былое, припоминая его далекое детство. Двухэтажные, небольшие на восемь квартир дома, теснившиеся невдалеке друг от друга, большие дворы, утопающие в зелени высоких карагачей и дубов… дворы и дома, наполненные криками, визгом и смехом детворы.

В противоположном доме открылась дверь подъезда, и оттуда вышел молодой мужчина, ровесник Руслана. Он вывел на длинном поводке огромного кобеля, черного цвета с такой мордой, будто по ней многократно били тяжелой кувалдой. И почему-то опять протяжно вздохнула внутри душа, увидев то, в чем была давно убеждена и о чем не раз грустила. Руслан взял правой рукой ноутбук, и, развернувшись, поставил его на стол, а после посмотрел на покрытого слоем жира и шерстью кота…. Хотя вернее сказать не кота… а так себе-неизвестно кого, на Барсика который уже более двух лет был не он, а оно…. И теперь уже тяжело и протяжно вздохнул сам Руслан, так же как до этого вздыхала его душа, подумав, что и он, и кот его… все это ни мужского пола, а среднего, без всякого продолжения, без всякой жизни и может быть без всякой надежды.

Присев на корточки, он бережно пристроил кота на свои тапочки, все еще стоящие под столом. После протянул руку и вставил вилку, от провода соединенного с ноутбуком, в розетку, да подтянул к себе стул, на коем вчера сидел. Неторопливо опустившись на стул, мужчина поднял крышку ноутбука и включил его. И пока ноутбук разогревался, тихо постанывая чем-то внутри себя, и загорался его черный экран, а подключенный модем не ярко мигал красной точкой на своей черно-желтой поверхности, Руслан задумался о том, где же и какую информацию ему стоит искать. Но прежде чем выйти в Интернет он открыл в библиотеке, хранящейся в папке «Мои документы» «Толковый словарь русского языка» В. И. Даля и поискал слова, понятия которых повелел ему найти демон. «Пекло-самый жар, огонь. Ад, преисподняя, кромешная, огнь, жупел. Невыносимая жизнь, адская каторга. Будешь в пекле, так нас помяни-говорят обидчику». «Вырей, вырай, ирей, ирий, ирица-земной рай, теплые страны; волшебное царство».