Вглядываюсь в застывшие черты лица. Она была очень молода. И – хороша собой. Но в то, что покойная страдала нарциссизмом, разделась у меня в спальне, выпила в одиночестве полбутылки, занялась мастурбацией и удушила самое себя в порыве безудержного экстаза, я не поверю. И никто не поверит.

Осматриваюсь. Ее одежда разбросана в беспорядке по комнате; у кровати – бокал и полупустая бутылка шампанского. Что еще? Ну да, незадолго до смерти девушка занималась сексом, вот только по собственной инициативе или была изнасилована? И еще один, главный вопрос: откуда она вообще взялась в моей квартире? И кто был ее партнер? Или – партнерша? А вообще-то это не мои вопросы, а следователя.

Словно в ответ на эту, последнюю, мысль, во дворе засветился проблесковый маячок оперативной машины. Менты, они, как дети, не могут без шику! А то, что коляска подкатила по мою безгрешную душу, я уже не сомневался. Как не собирался и излагать им свою версию событий; боюсь, сценарий задержания, ареста и последующего «раскола» сексуального маньяка Дронова уже кем-то прописан.

Пора делать ноги. Из квартиры я успел захватить только капроновый шнур и альпинистский карабин. Вышел в коридор, закрыл дверь – нечего облегчать служивым задачу, пусть помучаются, пока снимут это крепостное сооружение! Побежал по лестнице наверх, перепрыгивая через ступеньки. Кроссовки-мокасины на натуральной каучуковой подошве ступали бесшумно. И еще не оставляло чувство опасности. Таящейся там, наверху.

Так и есть. Два здоровенных битюга, бездарно изо-бражавшие бомжей, примостились на площадке край-него, шестнадцатого этажа. Хм… Чтобы нажрать такую ряху, как у любого из этих, честный трудящийся бомж должен выжирать в день по два мусорных контейнера со всем содержимым, включая картон, стеклотару и целлулоид! То, что они должны были страховать крышу именно от меня, – никаких сомнений, но мое бесшумное появление оказалось для них неожиданным. «Бомжики» встали, один пробурчал нечто нечленораздельное, видно не вполне выйдя из образа, сделал шаг вниз, ко мне. Дожидаться, пока этот шкаф сграбастает меня, как кучу рухляди, не было ни желания, ни времени. Отмахнул правой с зажатым в ней шнуром, отвлекая внимание, а левую, со стиснутым в кулаке карабином, апперкотом воткнул здоровяку в причинное место. Мне показалось, по локоть. Внутри гиганта что-то не то булькнуло, не то треснуло, и он мешком свалился на ступеньки. Скорее всего после болевого шока он выживет, а вот «злыднем писюкастым» ему уже не стать. Как и отцом семейства.

Второй с неожиданным для его комплекции проворством махнул ногой, целя мне в голову, – ушел на чистой интуиции, уклоном; ветерок от удара пошевелил волосы. Противник поднялся еще на ступеньку; глаза смотрели зло и беспощадно. Он собирался играть только наверняка, а у меня… У меня совсем не было времени; надо думать, служивые уже подтянулись к квартирке и гужуются перед чудом крепостного искусства, по недоразумению названным дверью.

– Никуда ты не уйдешь, дурик… – просипел «бомж». – Ща менты тебя скрутят, и – в прессхату… Обидно? Удовольствие получили другие, а ответишь ты!

Вступать с ним в дискуссию в мои планы не входило. Никак. Было бы побольше времени, да зайди я в спальню пораньше, да догадайся, что «пастухи» сидят сиднями на крайнем этаже, ужо я бы потолковал с ними на сухую…

Придется подставляться.

Делаю шаг вверх по лесенке. Соблазн достать меня ногой у «бомжа» слишком велик, тем более пользуется он собственными нижними конечностями мастерски.

Удар я, естественно, не увидел. Угадал. Но и угадав, уйти от него полностью не смог; единственное, что успел, – это захлестнуть шнуром ступню противника. Спиной влетел в стену, хотя и вскользь, а больно, но шнур не выпустил. Как там в считалке? «Ловись, рыбка, большая и маленькая…» Мне досталась большая: Противник не выдержал рывка, вторая нога оторвалась от пола, и он спиной приземлился на бетонную площадку. Успел сгруппироваться, купировать удар, готов был встать… Вот этой возможности я ему уже не предоставил: успокоил коротким ударом ноги в висок. Возможно, что и навсегда.

Замер, прислушался. Легонечко отворил дверцу на крышу. Пробежал к торцевой стене. Закрепил шнур и карабин на нем. Огляделся. Тишина и покой. Видно, те, кто задумал операцию, не ожидали от меня такой скорой прыти. Жалеть об этом я не собираюсь, перешагиваю низенький парапет, и по шнуру – вниз.

В чем-то я погорячился. Со скоростью приземления с шестнадцатого этажа, с неправильно закрепленным карабином или со всем этим вместе… Чуть пригнувшись, бегу через занавешенные деревцами дворы, дую на сожженную до мяса ладонь, а в голове плавает одна только фраза, вздорная, но оптимистическая, и вполне в духе суровой действительности: «Сухая кожа – здоровый малыш».

Остаток ночи я провел в «ракушке». Невзирая на борьбу мэра с «этим позорным явлением», «ракушек» в московских дворах убавилось ненамного, наоборот: растет благосостояние наших граждан. И это радует.

Выбравшись из мини-гаража, нашел в зарослях одного из дворов распивочно-доминошную лавочку и устроился за сигаретой. Жаль, что без кофе, но лучше, чем ничего.

Так, что мы имеем по утренней поре? «Ищут пожарные, ищет милиция…» Ищут новоявленного сексуаль-ного маньяка по фамилии Дронов. Бывшего аналитика неведомой службы, бывшего бойца в «горячих точках», бывшего сотрудника банка «Континенталь», в результате сомнительных афер оторвавшего просторную квартиру на престижном Юго-Западе. Маргинала-неудачника, свихнувшегося на почве отсутствия войны, привыкшего к насилию… пригласившего к себе красивую девушку. Девушка была сим злыднем очарована. Маньяки, они «шарман» плести умеют! Наготовила изысканных кушаний, но маргинал-параноик еды не дождался, потащил ее в спальню, завалил бедную девочку на постель и придушил во время коитуса. Получил, так сказать, полное и незабываемое удовольствие. Потом преспокойно уселся на кухне, в одиночестве выпил три рюмки водки, закусил деликатесами, смакуя полученное удовольствие. Милицию вызвал, понятно, кто-то из случайных прохожих или соседей; что-то ему показалось там в ветвях – крик, свет, да это и не важно. Вызвавший по понятным причинам пожелал остаться неизвестным.

Насильник Дронов при появлении милиции ушел через крышу, попутно завалив двух мирно спящих бомжей: убивец, он убивец и есть! И сейчас представляет скорую и непосредственную угрозу для тихо себе работающих в офисах и иных злачных местах гражда-ночек.

Дабы любимый город продолжал спать спокойно, в районе проведено усиление.

Вот такие у нас вводные на раннее утречко. Что еще? Судя по ощущениям, температура воды в Москве-реке градуса двадцать два, воздуха – двадцать пять. Денек обещает быть жарким.

Это – их версия. А моя? То, что меня подставляют по профилю, понятно еноту. Вопросы «кто?» и «почему?» пока не прояснены, но ответ на них слегка брезжит, как свет в конце туннеля.

И я вспоминаю об Игорьке Крутове. Когда-то мы были друзьями не разлей вода, несколько лет назад, когда я попал в передрягу с Организацией, Крутов оказал мне быструю и очень эффективную помощь, освобождая жену и детей того же Димы Крузенштерна. С тех пор мы не виделись. Единственное, что я знаю точно, – будучи начальником в РУБОПе, он получил-таки вожделенные генеральские погоны. И это не карьеризм: плох тот полковник, который не мечтает стать генералом. Ну а подполковник, с отсутствием тех же устремлений, мне вообще малопонятен. Сам, по правде говоря, стал бы генералом, да думаю, такие погоны плечи жмут пожестче, чем наручники – запястья.

Итак, нужно встретиться с Крутовым. Но это второе. А первое – слинять из злачного района. Благо пока еще час волка: оставшиеся летом в Москве законопослушные и работящие граждане спешат на службу посредством метро, и в этой ситуации милиции фильтровать поток затруднительно. Особенно районной. Труба зовет! Пора выбираться из этого милого распивочного уголка за помощью к компетентным органам по прозванию РУБОП.