Не прошло и получаса, как на тропинке со стороны штаба появилась группа людей во главе с командиром бригады. Среди них был и представитель фронта. Ленька издали отличил его – невысокого роста, в форме майора. В руке он держал туго набитый портфель.

Глебов поздоровался с партизанами и предоставил слово майору.

Ленька давно не видел советских офицеров. Он не отрываясь глядел на майора, на его фуражку с малиновым околышем, на гимнастерку, на ордена. Было от чего прийти в восхищение. В глубоком вражеском тылу появился советский офицер в полной форме, с пистолетом на ремне, подтянутый и спокойный.

Представитель фронта раскрыл портфель, достал какую-то бумагу. Он посмотрел, куда бы ему положить портфель – партизаны не успели даже сколотить на поляне стол, – и поставил его прямо на землю, прислонив к сапогу, чтоб не упал.

– Товарищи партизаны, – сказал он, – разрешите ознакомить вас с приказом командующего Северо-Западным фронтом о награждении товарищей, отличившихся в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками.

Майор откашлялся и начал читать:

– «За образцовое выполнение заданий командования в тылу врага и проявленное при этом мужество… От имени и по поручению Президиума Верховного Совета награждаются:

Гвоздев Иван Иванович! Награждается орденом Красного Знамени…»

Гвоздев подошел и остановился перед майором. Представитель фронта достал из портфеля картонную коробочку. На крышке ее было что-то написано.

Майор вынул из коробочки орден и прикрепил его к ватнику командира. Одновременно держать приказ и привинчивать орден было неудобно. Майор сунул бумагу под мышку и, придерживая ее локтем, поправил орден.

– Поздравляю вас с высокой наградой, – сказал он, пожимая руку командира.

– Служу Советскому Союзу! – громко ответил Гвоздев.

– Мухарев Василий Григорьевич! Награждается орденом Красной Звезды.

Ленькин учитель вышел из строя. Улыбаясь, он повернулся к товарищам. Ленька тоже весь засиял, увидя на груди своего учителя красную звезду.

Майор вызвал дядю Василия. Потом назвал фамилию Степана. Гвоздев что-то сказал, и майор положил коробочку с орденом обратно в портфель. Он называл имена других партизан, и вдруг Ленька услышал:

– Голиков Леонид Александрович! Награждается медалью «За боевые заслуги».

Каждый раз, когда выкликали Ленькину фамилию и ему надо было выходить из строя, Ленька очень волновался. Ноги переставали слушаться. А сейчас он совсем растерялся.

Майор прикрепил медаль к Ленькиному пиджаку, поздравил маленького партизана и пожал ему руку. Ленька ответил, как Гвоздев, как его учитель: – Служу Советскому Союзу!

Генерал Рихард Виртц ехал в просторной легковой машине, откинув голову на подушку. Ночь он провел в Пскове, а на рассвете выехал в Лугу, в корпус, где его ждали неотложные дела.

Виртц уехал бы ночью, но знакомый бригаденфюрер, работавший в полиции, отсоветовал ему: последние две-три недели в этих районах не так уж спокойно. Лучше не испытывать судьбу и ехать днем.

Генерал рассеянно глядел в окно на довольно однообразную дорогу: болотца, лес, открытое поле, редкие селения, снова лес…

Управлял машиной адъютант Виртца – Штольберг. Генерал привык к нему, как привыкают к вещам или домашним животным.

На коленях у Виртца лежал портфель из красной кожи. Генерал ни на минуту не выпускал его из рук. Он взглянул на портфель и задумался о своей поездке в Восточную Пруссию. Это было его третье посещение ставки фюрера. Хотя на этот раз Гитлер и не принял генерала Виртца, но в инженерном управлении все его поздравляли с приятной новостью: секретная мина его изобретения пущена в производство. И патент выдан на его имя. В ближайшее время Виртц получит первые деньги от фирмы Круппа – она взялась выполнять этот военный заказ. А все схемы, чертежи и расчеты лежат в этом портфеле. Хорошо все же, что Виртц послушался бригаденфюрера и не поехал ночью! Не хватало бы с такими документами попасть к партизанам! Да и пакет из инженерного управления тоже мог бы очень их заинтересовать: в нем карта оборонительных сооружений всего участка. Виртц усмехнулся: «Если бы они знали!..»

– Штольберг, – обратился он к адъютанту, – к десяти мы приедем в Лугу?

– Яволь, – не оборачиваясь, ответил Штольберг. Он посмотрел на спидометр. Дорогу нельзя назвать первоклассной, но в среднем удается держать скорость в семьдесят километров. Только у мостов приходится убирать газ. Вот и сейчас впереди показался мостик с деревянными перилами. Штольберг слегка притормозил. Но что это? Генерал и его адъютант увидели, что из-за кучи щебня высунулась рука, и в машину полетел какой-то предмет. Раздался взрыв. Машину подбросило, тряхнуло, и только по инерции она прокатилась еще с десяток метров.

Генерал Виртц хотел что-то крикнуть Штольбергу, но увидел, что его уже нет в машине. Верный адъютант выскочил первым, забыв про своего генерала. Страх охватил Виртца, но мысль работала четко: прежде всего – портфель. Портфель! Спасти его во что бы то ни стало!

Виртц схватил с сиденья пистолет-автомат, выскочил из кабины и бросился в сторону от дороги. Он не видел, как из-за груды щебня выскочил человек и в два прыжка очутился у машины. Если бы Виртц знал русский язык, он понял бы яростный возглас:

– Нет, гад, не уйдешь!..

Генерал услыхал дробный звук выстрелов и противный свист пуль. Потом стрельба прекратилась. Виртц оглянулся… Что такое? Он увидел, что за ним во всю прыть гонится какой-то мальчишка. За ним, генералом Рихардом Виртцем! Ошибки быть не могло, их разделяло всего метров тридцать. Генерал даже разглядел лицо мальчишки – круглое, злое…

Это был Ленька.

Генерал вскинул автомат и сделал несколько выстрелов. Ленька упал и отполз в сторону. Гитлеровец потерял его из виду и побежал снова. Ленька вскочил, выстрелил с ходу – опять мимо. Фашист тоже ответил выстрелом. Пришлось залечь. Расстояние между ними увеличивалось. Оба экономили патроны. Ленька расстрелял уже почти весь диск, а гитлеровец в белом кителе с красным портфелем в руке уходил все дальше и дальше. Вот он опять побежал, стаскивая на ходу китель.

«Хитрит, маскируется, чтобы труднее было попасть», – подумал Ленька.

Офицер сбросил китель и остался в темной сорочке. Действительно, целиться стало гораздо труднее. Фигура его сливалась с зеленью.

Уже больше километра гнался Ленька за убегавшим врагом. Он больше всего опасался, как бы фашист не ушел в лес. Тогда все пропало. Ленька отставал. А бежать быстрее он не мог: мешали тяжелые кирзовые сапоги.

«В сапогах не догнать. Уйдет», – подумал Ленька. Он на секунду присел, стянул сапоги и побежал босиком.

Теперь преимущество было на его стороне. Бежать стало легче, и расстояние быстро сокращалось.

«Только бы хватило патронов! Только бы хватило!..» – думал Ленька и бежал, бежал, нагоняя фашистского офицера. С ходу он больше не стрелял. Останавливался на секунду, давал одиночный выстрел и снова бежал. Но гитлеровец был словно заколдован от пуль. Ленька расстреливал последние патроны. С неимоверной быстротой приближался лес.

«Спокойней надо, спокойней, – уговаривал себя Ленька. – Главное – не горячиться! Спокойнее!»

Он пробежал еще немного и решил: «Если сейчас не попаду, буду гнаться до конца, дам в упор последнюю пулю. Тогда уж – или он, или я». Он остановился, встал на колено, затаив дыхание прицелился и выстрелил.

Попал! Убегавший враг пошатнулся, сделал несколько неверных шагов и грохнулся на землю. Ленька снова бросился вперед. Последнее, что увидел Рихард Виртц, – лицо мальчишки, потное, злое, с закушенной нижней губой.

Ленька взял портфель, автомат и, тяжело дыша, пошел назад. Нашел свои сапоги, обулся. По дороге поднял белый китель и только тогда разглядел на нем генеральские витые погоны.

– Эге!.. А птица-то важная! – сказал он вслух.

Ленька напялил на себя генеральский китель, застегнул его на все пуговицы, засучил рукава, которые свисали ниже колен, и подошел к брошенной машине. Кругом никого не было. Ленька хотел скинуть генеральский китель, но передумал: нагонит товарищей – пусть посмеются. Он заглянул в кабину автомобиля. На сиденье лежала фуражка с золотым позументом. Ленька нахлобучил ее поверх пилотки.