Великой тайной светится любовь Игорь Соколов © Игорь Соколов, 2016 Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero I Я очень близко находился к краю, За которым исчезает жизнь моя И видел, как надежды быстро тают И снов безбрежных истекает Пустота… Но даже там, в холодном вечном мраке Откуда-то рождалась Красота, Невидимые тени слились в прахе, Обвив собой поверхности креста… Я будто в зеркале увидел жизнь за краем, — Она не исчезала никуда, А только в тень мгновенно превращаясь, Тьмой образов плыла в других годах… И эти годы над землею как глубины Вселенских океанов и ветров, Рисуя в небе вечные картины, Великой Тайной светится Любовь, Соединяя все лишь по одной причине, Чтоб все живое проникало через кровь… Одним безумием спасенный, И вознесенный в небеса, Я – лирик, страстью пораженный, В потемках слышу голоса… II Пусть в сладких шепотах все девы Мой рот закроют на замок, А я, бросаясь в пламя тела, Раскроюсь словно страстный Бог… Растаю в нежных томных лонах, Слезой небесной оботрусь, И старцем дряхлым изможденным Почую собственную грусть… Пусть жизнь прочтется будто книга И оборвутся все листы, Звезда из сладостного мига Вернет другим мои мечты… И все, что в сердце остается, — Во тьме, в таинственных лучах В Луне раскроет снова Солнце, Листая наш прожитый прах… III Кто я? Где я? – Я не знаю… И в забвении молчит моя душа, Лишь от Греции в безумии стеная, Мифы льются в дымке миража… Перед Грецией висит одно молчанье, Племена сидят вокруг костров, Обитанье… одичанье… обмиранье… Где Бессмертья вечный кров?!… Кровь стекает быстро с сухожилий, Кости предки сразу обсосут, Если б Боги с ними вместе жили, Хотя б легендами украшен был приют… Но дитя зверев, росло на камне И на камне же соитие нашлось, Одна Греция легендой сладкой манит, Обнимая мира сказочную ось… 9 Муз даны как совершенство, И Любовь из лона вечной Афродиты, Хмельного Диониса верховенство, За пьянкой с танцами долги давно забыты… От шумного народного собранья Вновь тиран спешит занять свой трон, Древний мир несет нам узнаванье, — Кто и как, зачем писал закон… Как и тогда за правду убивали, С каким блаженством пил смертельный яд Сократ, Царство Лжи уже тогда создали, Как коллекцию начавшихся утрат… Смертен мир, увы, Ничто не вечно, Боги снова крутят колесо, Создавая вместе с нами бесконечно Наше общее безмолвное кино… IV
Я оказался в городе как в склепе, Все были живы, но в душе уже мертвы И только тени ангелов на небе Пролетали вместе с шепотом листвы… Я жил в каком-то диком небоскребе, В нем девы отдавались по часам За деньги, что лежали в их утробе Младенцем призрачным бродящим по лесам… Крестов и плит, могил давно забытых, Ненужных никому во тьме из снов, Где капля горечи была, как яд пролита И мир лишился внутренних основ… Весь глупый и пустой, и очень жалкий Одной толпой бегущий человек Уже века лежал на вечной свалке, Безмолвный как прожитый им же век… Лишь Одиссей один из древности светился И было ясно, почему свою семью Он покидал, в морях плывя без смысла, Лишь тихо напевая: Ай лав ю… И плакала седая Пенелопа, Встретив снова на причале старика, Сто лет без мужа провозилась вся Европа, Рождая с войнами лишь в мыслях жениха… Столетние младенцы на покое Давно благоухают мертвым сном, Я рад бы исключить в себе плохое И думать лишь о веке золотом, Который здесь мыслителям являлся Из галереи самых светлых мечт И с дьявольской улыбкой святотатца, Хранящим очередь таких же дивных встреч… Вот и мне во тьме привиделось пространство И сладостная нежность женских сфер, Лишенная тепла и постоянства, Как изворотливость тоскующих химер… Я в городе как в склепе очутился, Между собой общались только мертвецы, Везде обозначая страстно числа, Связуя жизни странные концы… Конец Истории лежит в ее начале, Я – архивариус всех прожитых времен, В страницах желтых ощущаю смысл печали, — Здесь каждый словом и рожден, и погребен… И лишь в экране компа блик от тени, И слово, потерявшее свой смысл, Человек, его застывшее мгновенье, — Уравненье кем-то взятых вечных числ… V Какой-то светлый ангел был на небе, Бродили по полю безумные слепцы И в душе один безумный трепет Сводил с началом бренные концы… И странный призрак вдруг вставал из гроба, Один в сентябрьской ночи, И дева юная, дрожа вся от озноба, Пыталась меня нежностью лечить… Я отдавал ей по часам свою тревогу О том, что было и давно прошло, Я находил в ней вечную дорогу И самое печальное тепло… Я сотни лет лежал в ее утробе Младенцем принявшим всем сердцем небеса, Сбежавшим навсегда из смертных оргий, Чтоб только ангелам оставить голоса… |
