— Кинсон говорит, что ты превосходный мастер, твои изделия — лучшее, что он когда-либо видел. А раз он говорит, значит, так оно и есть. Он отлично разбирается в оружии и в тех, кто его делает. Кинсон бывал во многих местах Четырех Земель.

Житель приграничья кивнул:

— Я видел меч у хозяина лавки. Никогда и нигде я не встречал такой работы. У тебя ни с чем не сравнимый талант.

Урпрокс Скрел вздохнул:

— Позвольте мне избавить вас от пустой траты времени. Я действительно неплохо справлялся со своим ремеслом, но больше им не занимаюсь. Я был первоклассным кузнецом, но эти времена прошли. Я отошел от дел. Больше не работаю по металлу. Не беру заказов и не продаю готовых изделий. Занимаюсь резьбой по дереву и больше ничем.

Старик кивнул. На его лице не отразилось ни малейшего разочарования. Он посмотрел на лежавшую на скамье за спиной Урпрокса деревяшку и спросил:

— Это ты сделал? Можно взглянуть?

Урпрокс, пожав плечами, протянул ему собаку. Старик долго вертел ее в руках и рассматривал, повторяя взглядом изгибы дерева. В его глазах светился неподдельный интерес.

— Это очень хорошо, — сказал он наконец, протягивая ее девушке, которая молча взяла собаку. — Но не так замечательно, как твое оружие. В обработке металла ты настоящий кудесник. Давно ты занимаешься резьбой по дереву?

— С детства. — Урпрокс беспокойно переминался с ноги на ногу. — Что ты от меня хочешь?

— Должно быть, у тебя нашлась какая-то чрезвычайная причина, раз ты вернулся к резьбе после того, как достиг таких успехов в кузнечном деле, — настаивал старик, не обращая внимания на его слова.

Урпрокс почувствовал, что вот-вот выйдет из себя:

— Да, нашлась. У меня нашлась очень веская причина, и я не желаю с тобой об этом говорить.

— Конечно. Я и не думал, что ты пожелаешь, однако боюсь, тебе придется это сделать. Нам нужна твоя помощь, и мы пришли сюда специально, чтобы убедить тебя.

Урпрокс уставился на него, немало ошарашенный такой прямотой.

— Ладно, по крайней мере, вы не скрываете своих намерений. Но теперь, будучи предупрежден, я готов отвергнуть любой из ваших доводов. Так что вы действительно зря теряете время.

Старик улыбнулся:

— Ты и раньше был предупрежден. Ты достаточно проницателен, чтобы догадаться, что мы пришли издалека, чтобы встретиться с тобой, а стало быть, для нас это очень важно. — Морщины на лице старика сделались еще глубже. — Тогда ответь мне. Почему ты все бросил? Почему перестал быть кузнецом? Почему, ведь ты был им столько лет?

Урпрокс Скрел насупил брови:

— Мне надоело.

Они ждали, что он скажет дальше, но он молчал. Старик сжал губы:

— Думаю, не только из-за этого.

На мгновение он умолк, и Урпроксу показалось, будто глаза старика побелели, словно, потеряв цвет, стали пустыми и непроницаемыми, как камень. У него возникло ощущение, что старик видит его насквозь.

— Все дело в твоем сердце, — негромко произнес старик. — Ты добрый человек, у тебя жена, дети, и, несмотря на свою силу, ты не любишь боли. Но оружие, которое ты ковал, причиняло боль. Ты понимал это и испытывал к нему отвращение. Ты устал от этого чувства и сказал — хватит. У тебя были деньги и другие таланты, так что ты просто закрыл свою лавку и ушел. Никто не знает об этом, кроме тебя и Мины. Никто не понимает. Они считают тебя сумасшедшим. Сторонятся тебя, как прокаженного.

Его глаза, снова ставшие прозрачными, не отрывались от Урпрокса:

— Ты стал изгнанником в собственном городе и не понимаешь почему. А истина заключается в том, что тебе дан исключительный талант и любой, кто знает тебя или твои работы, не может примириться с тем, что ты так глупо обращаешься с ним.

Урпрокс Скрел почувствовал, как вверх по спине ползет холод:

— Твое право иметь собственное мнение. Но теперь, когда ты его высказал, я больше не хочу с тобой разговаривать. Я думаю, что тебе следует уйти.

Старик посмотрел в темноту, но с места не сдвинулся. Наступила ночь, и толпа у него за спиной совсем поредела. Внезапно Урпрокс Скрел почувствовал себя одиноким и беззащитным. Даже здесь, в знакомой обстановке, среди людей, которые знали его и при необходимости могли оказать помощь, он чувствовал себя в полной изоляции.

Девушка подала ему резную собаку. Урпрокс взял ее, глядя в огромные темные глаза, которые необъяснимым образом притягивали его. Этот взгляд вселял уверенность, что она понимает его. Такой взгляд был только у Мины. Странно было встретить его здесь, в глазах девушки, которая его совсем не знала.

— Кто вы? — снова спросил он, переводя взгляд с одного лица на другое. Ответил старик.

— Мы служим делу, которое затрагивает всех. Исполняя свой долг, мы проделали длинный путь, побывали во многих местах, и, хотя ты очень нужен нам для того, чтобы наша миссия завершилась успешно, здесь наши странствия не кончаются. Ты лишь одна из частей головоломки, которую мы должны сложить. Нам нужен меч, Урпрокс Скрел, меч, подобного которому мир еще не знал. Чтобы создать его, необходимы руки мастера-кузнеца. Меч должен обладать совершенно особыми свойствами. Его цель — не разить, а спасать. Это должен быть самый прочный и в то же время самой тонкой работы клинок из всех, которые были, есть и будут.

Рослый кузнец нервно улыбнулся:

— Красивые слова. Но не думаю, что им можно верить.

— Потому, что ты больше не хочешь ковать никакое оружие. Потому, что не хочешь возвращаться к прошлому и нарушать договор, который заключил сам с собой.

— Ты угадал. Та часть моей жизни закончилась, и, клянусь, я никогда не поверну назад. Не вижу необходимости менять свои убеждения тебе в угоду.

— А что, если я скажу тебе, — задумчиво произнес старик, — что, выковав меч, который нам нужен, ты сможешь спасти тысячи жизней? Что, если дело обстоит именно так? Изменишь ты свое мнение?

— Но ведь это не так? — упрямо настаивал Урпрокс. — Такое не под силу никакому оружию.

— Представь, что твоя жена и дети будут среди тех, кого можно спасти, выковав этот меч. Представь, что твой отказ будет стоить им жизни.

Мускулы на плечах кузнеца напряглись.

— Так, значит, моя жена и дети в опасности? И ты хочешь заставить меня поверить в это? До какого же отчаяния нужно дойти, чтобы опуститься до угроз!

— Поверь, все, о чем я говорю, случится через несколько лет, если ты не поможешь нам. Все!

Урпрокс услышал шепот сомнений. Старик казался таким убежденным.

— Кто вы? — в последний раз потребовал ответа Урпрокс.

Старик сделал шаг вперед и оказался совсем близко. Урпрокс Скрел мог разглядеть каждую морщинку его усталого лица, каждую прядь седеющих волос и бороды.

— Меня зовут Бреман, — ответил старик, вперив взгляд в глаза кузнеца. — Знаешь обо мне?

Урпрокс медленно кивнул. Ему потребовалась вся его сила, чтобы устоять на ногах.

— Я слышал про тебя. Ты один из друидов.

— Тебя это пугает?

— Нет.

— А я?

Рослый кузнец молча стиснул зубы.

Бреман неторопливо кивнул.

— Не бойся. Я твой друг и не намерен запугивать тебя. Я говорю чистую правду. Твой талант действительно нужен, и нужда в нем огромна. Она простирается во всю длину и ширину Четырех Земель. Это не шутка. Мы пытаемся спасти жизни многих людей, в том числе твоей жены и детей. Я не преувеличиваю и не притворяюсь, когда говорю, что только мы можем защитить народы от жутчайшей угрозы.

Урпрокс скова почувствовал, как его уверенность поколебалась:

— А что это такое? Старик шагнул вперед:

— Я покажу тебе.

Он поднял руку и провел ею в воздухе перед глазами смущенного Урпрокса. Воздух зашевелился и обрел форму. Кузнец увидел руины города, дома, превращенные в развалины, дымящуюся раскаленную землю, воздух, наполненный песком и пеплом. Это была Дехтера. Все ее жители лежали мертвыми на улицах и у дверей домов. Те, что двигались во мраке, переворачивая мертвые тела, были не люди, а безобразные чудовища. Нечто невообразимое, но в то же время вполне реальное. Среди развалин Дехтеры они одни остались в живых.