Итак, большинство политически активных (голосующих) граждан России — 40 миллионов — выбрали президентом Ельцина.

Конечно, противостояние в России заложено глубоко и закручено надолго, эти выборы — лишь эпизод в долгой борьбе, и правы те, кто призывает не унывать, а кропотливо собирать силы. Но в то же время избрание Ельцина, на мой взгляд, событие исключительно важное для осознания того, что происходит в России и в чем источники слабости оппозиции. Когда говорим оппозиция, приходится понимать коммунисты — они остались единственным ядром сопротивления курсу нынешнего режима. В этом, кстати, большая ценность выборов — выявились все подсадные утки. Всем этим "отечественным предпринимателям", "стихийным социалистам" и пр. было велено сбросить маски и сомкнуть ряды. Все это — разные колонны одной армии. А те патриоты, которые размахивали белогвардейским знаменем, но которым невмоготу быть в одной лодке с Чубайсом, замолчали (немало, впрочем, успев навредить).

Так вот, коммунисты и те, кто способен с ними сотрудничать, должны, по-моему, уделить анализу выборов много сил — не поскупиться. Работа такая большая, что еще даже нельзя претендовать на зрелые выводы. Предлагаю самые первые заметки и суждения.

Во-первых, унывать по поводу поражения действительно не стоит. На деле невозможно даже определить, что лучше в стратегическом плане — это поражение или «победа» с перевесом в 2–3 процента. Я лично думаю, что коммунисты по сути своей могут предложить только такую программу выхода из кризиса, что она потребует поддержки явного, убедительного большинства, которое увлечет за собой остальных. Как ни крути, речь идет не о том, чтобы что-то улучшить, быть помягче с бедными, меньше воровать (это — путь социал-демократов). Приход к власти коммунистов означает восстановление исторического пути к солидарному, братскому обществу. И дело не в темпе, не в резкости изменений, а в направлении.

Мандата на такой поворот, который означает разрыв с курсом режима Ельцина, нельзя выпрашивать у общества. Оно должно созреть для этого, само требовать такого поворота и призывать коммунистов к власти. Как это и произошло, например, между июлем и октябрем 1917 года. Когда лидер компартии старается понравиться телезрителям и обязан быть ласков со Сванидзе — приходить ему к власти рано. В лучшем случае в этой ситуации "коммунистов у власти" используют для того, чтобы протащить страну через самую тяжелую фазу кризиса, выполнить грязную работу по разгребанию дерьма, оставленного воровским режимом, а затем свалить на них все шишки, когда ничего из своих обещаний они выполнить не смогут.

Конечно, и такой, стратегически проигрышный вариант прихода к власти облегчил бы положение множеству людей, уменьшил разрушение страны и позволил бы передохнуть и укрепить тылы оппозиции, и за это надо было бороться. Но риск надорваться и совсем загубить дело был бы велик. По-моему, к таким перегрузкам партия еще не готова.

Не нужно тратить нервы и тешить себя возможностью подтасовок при голосовании. Ну, предположим, натянули Ельцину несколько процентов принципиально это дела не меняет. Режим, который пришел к власти недавно и на волне поддержки большинства активной части народа, может быть устранен только при очень большом перевесе оппозиции. Кредит доверия удивительно растяжимая вещь и сохраняется даже без всяких положительных результатов. Правда, и исчезнуть он может внезапно — опротивет режим, и все.

В нашем же случае дело гораздо сложнее, ибо для очень многих режим Ельцина принес положительные результаты, удовлетворил такие материальные запросы и духовные ценности, которые эти люди боятся потерять с приходом коммунистов. Здесь, по-моему, главный урок выборов. И если мои рассуждения верны, многое придется менять и в способе объяснения всего происходящего, и во всей политической доктрине оппозиции.

Начнем с того, что происходящее никак не укладывается в простые, привычные, разумные схемы (например, знакомые нам из исторического материализма). Вот, Зюганов говорит: "не может же народ согласиться с таким порядком, при котором один ограбил девятерых". Разумно! А на деле мы видим, что такой порядок не просто возник и существует, а что треть ограбленных молчит, а треть активно за этот порядок выступает. Значит, чего-то мы, разумные, тут не видим.

Крупнейший психолог нашего века Юнг, наблюдая за пациентами-немцами, написал уже в 1918 г., задолго до фашизма: "Христианский взгляд на мир утрачивает свой авторитет, и поэтому возрастает опасность того, что "белокурая бестия", мечущаяся ныне в своей подземной темнице, сможет внезапно вырваться на поверхность с самыми разрушительными последствиями". Потом он внимательно следил за фашизмом, и все же в 1946 г. в эпилоге к своим работам об этом массовом психозе ("немецкой психопатии") признал: "Германия поставила перед миром огромную и страшную проблему". Он прекрасно знал все «разумные» экономические, политические и пр. объяснения фашизма, но видел, что дело не в реальных "объективных причинах". Загадочным явлением был именно массовый, захвативший большинство немцев психоз, при котором целая разумная и культурная нация, упрятав в концлагеря несогласных, соединилась в проекте, который явно вел к краху.

Почему, уже после войны, Юнг говорил о том, что проблема, которую Германия поставила перед миром, огромная и страшная? Потому, что это был лишь пример того, как идеологи разбудили и «раскачали» скрытые, скованные разумом и нравственностью устремления человеческой души — коллективное бессознательное — и этот зверь начал действовать способом, который невозможно было предсказать. Это было предупреждение миру: в общественных делах, особенно "ломая и перестраивая", надо быть очень осмотрительными, действовать без заклинаний, путем разумного и осторожного диалога.

Почему я припомнил это предупреждение Юнга? Не для того, чтобы уподобить кого-то фашистам. А потому, что поведение огромных масс населения нашей страны обусловлено, на мой взгляд, не разумным расчетом, не "объективными интересами", а именно всплеском коллективного бессознательного. Это поведение в высшей степени не разумно и кажется той части народа, которая психозом не захвачена, непонятным и необъяснимым. В некоторых частях сломанного СССР раскачанное идеологами коллективное бессознательное уже привело к крайним последствиям. Возьмите Армению. Нет смысла искать разумных, пусть и эгоистических, расчетов в ее войне с Азербайджаном. Это массовый психоз, вызванный политиками для более «безобидной» цели, для свержения советского строя и разрушения СССР.

Многие в рядах оппозиции думают, что если бы им во время выборов дали больше экранного времени, позволили бы донести до народа свою правду, то положение резко изменилось бы. Я так не считаю. Какую еще правду надо доносить, когда она вопиет на каждом шагу — на улице, на работе, в троллейбусе, который взрывается в центре Москвы. Жизнь дает такой пропагандистский материал, что по сравнению с ним всякие выступления Зюганова бледнеют. Что толку говорить с экрана: "Доменных печей погашено больше, чем во время войны!", если тебе искренне отвечают: "Вот и хорошо!". Весь строй рассуждений коммунистов рассчитан на здравомыслящего человека. Но для тех, в ком коллективное бессознательное вырвалось своей неожиданной стороной и подавило разум, этот строй мысли не только чужд и непонятен, он им противен. Он вызывает обратный эффект. А вот бессвязная, рваная, полная темных эмоций речь Ельцина близка и привлекательна. Нельзя сказать понятна — ибо она воспринимается не разумом, а подсознанием.

Какой же стороной вырвалось коллективное бессознательное русского народа и куда оно нас сейчас влечет? Ведет ли оно, как верещат демократы, к либеральному открытому обществу, рыночной экономике, правовому государству и прочей сладенькой дребедени? Год за годом накапливалось много признаков, а выборы уже показали четко: раскрепощенное перестройкой коллективное бессознательное влечет нас совсем в другую сторону. Оно лишь на коротком пути было попутчиком демократов, когда ломали порядок. Советский, социалистический, тоталитарный — как угодно его назови, неважно. Суть в том, что ломали порядок и создавали хаос.