Литмир - Электронная Библиотека

– Что? Кэтрин Линтон? – вскричал я в изумлении. Но после минутного размышления я понял, что эта девушка не могла быть призрачной Кэтрин из моего сна. – Значит, до меня здесь в усадьбе Линтоны жили?

– Ну да, сэр.

– А кто же тогда такой этот Гэртон Эрншо, который обитает у мистера Хитклифа? Они родственники?

– Нет, он племянник покойной миссис Линтон.

– Так он кузен молодой леди?

– Ваша правда, сэр. И муж ей тоже приходился двоюродным братом: то есть, один по материнской линии, один – по отцовской. Мистер Хитклиф был женат на сестре мистера Эрншо.

– Я видел на фасаде Грозового Перевала вырезано «Эрншо» над главным входом. Так это старинный род?

– Очень старинный, сэр. Гэртон – последний по этой линии, как мисс Кэти – последняя из нас, то есть я хотела сказать, из Линтонов. Так вы на Грозовом Перевале были? Могу ли я спросить, сэр, как там Кэти?

– Миссис Хитклиф? О, она выглядит вполне здоровой, она красива, но, мне кажется, не очень счастлива.

– Боже мой, не удивительно! А как вам хозяин?

– Тяжелый он человек, миссис Дин. Или я не прав?

– Точно, сэр. Он тяжелый, что твой мельничный жернов, и зубья у него, как у пилы. Чем меньше вы с ним дело будете иметь, тем лучше для вас, сэр.

– Видно, в жизни у него были и взлеты, и падения, раз он стал таким нелюдимым и грубым. Знаете что-нибудь о нем?

– Да уж как не знать. Он ведь найденыш, сэр. Так что кто его родители и откуда у него потом завелись денежки, – про то мне неведомо. А Гэртона он как птичку ощипал! Бедный парень один во всем приходе не догадывается, как его провели!

– Что ж, миссис Дин, вы меня очень обяжете, если расскажете побольше о моих соседях, а то я не усну от любопытства. Прошу вас, посидите со мной, и мы поболтаем немного.

– Конечно, сэр. Только возьму свое шитье, и поговорим, сколько пожелаете, сэр. Но вы, должно быть, простыли. Вижу, озноб вас так и колотит. Надо дать вам горячего отвара, чтобы прогнать лихорадку.

Добрая женщина отправилась хлопотать о моем питье, а я скорчился у камина. Голова моя горела, а тело сковал холод. И еще меня охватило какое-то дьявольское возбуждение, от которого нервы вибрировали, а мозг буквально кипел. Я понял, что бурные события вчера и сегодня могут иметь для меня очень серьезные последствия, и страшусь этих последствий до сих пор. Скоро вернулась моя домоправительница с дымящейся чашкой отвара и корзиной со своим рукодельем. Поставив отвар на особую полку в камине, чтобы он не остыл, она пододвинула поближе свое кресло и начала рассказ, явно радуясь моему интересу.

– До того, как приехать сюда, – прямо перешла она к делу без дальнейших приглашений и околичностей, – я почти все время прожила на Грозовом Перевале, потому что матушка моя вырастила мистера Хиндли Эрншо, отца Гэртона. А я, когда была маленькая, всегда играла с детьми. Я была настоящей девочкой на побегушках – и на сенокосе, и на ферме помогала. Однажды прекрасным летним утром – было самое начало жатвы, как сейчас помню, – спускается мистер Эрншо, старый хозяин, одетый в дорогу, наказывает Джозефу, что нужно за день сделать, поворачивается к Хиндли, к Кэти и ко мне – а я вместе с ними сидела, мы овсянку ели – и говорит, обращаясь к сыну: «Что ж, молодой человек, я сегодня в Ливерпуль отправляюсь, что тебе привезти? Выбирай, что хочешь, только не очень большое, потому как я туда и обратно пешком пойду, а это – путь неблизкий, по шестьдесят миль в каждую сторону!» Хиндли попросил скрипочку. А потом хозяин спросил мисс Кэти, – ей только-только шесть лет исполнилось, но она уже могла проехать на любой лошади из конюшни, – она попросила хлыстик. Хозяин и меня не забыл, потому что сердце у него было доброе, хотя временами он и бывал суров. Он обещал мне яблок и груш, поцеловал сына и дочку, попрощался и был таков.

Время для всех нас тогда тянулось медленно во все три дня его отсутствия, а маленькая Кэти часто спрашивала, когда же папа вернется. Миссис Эрншо ждала его на третий день к ужину, поэтому за стол не садились, но хозяина все не было, и дети устали постоянно бегать к воротам и высматривать его на дороге. Потом стемнело. Хозяйка хотела детей спать уложить, но они плакали и просили позволения остаться и подождать папу. Около одиннадцати вечера наконец-то загремел дверной засов и хозяин вошел в дом. Он рухнул в кресло, смеясь и охая, и попросил дать ему минутку передышки, потому что по дороге его чуть не убили, и хоть озолотите его, он в большой город больше ни ногой.

– И я едва не погиб под конец пути от усталости! – воскликнул он, раскрывая плащ, который он нес свернутым в руках. – Смотри, милая женушка, никогда в жизни так не изматывался, пока дотащил его, но, чует мое сердце, нам он ниспослан свыше. Прими его, хоть он и черен, как дьяволово отродье.

Мы столпились вокруг, и через голову мисс Кэти мне удалось увидеть грязного, оборванного черноволосого ребенка, который уже по возрасту должен был уметь ходить и говорить. Внешне он казался даже старше Кэти, но когда его поставили на ноги, ребенок только озирался вокруг и бормотал что-то на своем, никому не понятном языке. Я испугалась, а миссис Эрншо была готова выставить его за дверь. Она набросилась на мужа, спрашивая, зачем он приволок в дом цыганского оборвыша, когда у него есть собственные дети, которых нужно кормить и содержать? Рехнулся он, что ли, совсем, и что он думает делать с этим ребенком? Хозяин попытался объяснить, что произошло, но он действительно был едва жив от усталости. Вот что удалось мне понять среди криков хозяйки: мистер Эрншо наткнулся на улице в Ливерпуле на умирающего с голоду бездомного мальчишку, от которого слова нельзя было добиться. Хозяин подобрал ребенка и стал расспрашивать, чей он. Ни одна живая душа этого не знала, поэтому мистер Эрншо, чье время и деньги были весьма ограничены, решился взять малыша домой. Он не хотел тратиться впустую на поиски, потому что сразу понял, что не бросит найденыша. Хозяйка еще немного поворчала и успокоилась, а мистер Эрншо велел мне искупать мальца, дать ему чистое белье и уложить спать вместе с детьми.

Хиндли и Кэти только смотрели и слушали до тех пор, пока взрослые не успокоились, а потом полезли к отцу в карманы в поисках обещанных подарков. Хиндли было в то время уже четырнадцать лет, но, когда он вытащил из отцовского плаща обломки того, что было совсем недавно скрипкой, он не мог удержаться от громких рыданий. Кэти же, когда узнала, что купленный для нее хлыстик хозяин потерял, пока возился с найденышем, дала волю своему негодованию, скорчив презрительную гримасу и плюнув на мальчишку. За это она схлопотала от отца крепкий подзатыльник, который должен был научить ее хорошим манерам. Дети наотрез отказались пустить маленького бродяжку не то что в свои кровати, но даже в детскую, а я имела глупость согласиться с ними, поэтому выставила его на лестницу, понадеявшись, что к утру он уберется сам. Однако случайно ли или услыхав голос мистера Эрншо, малыш прокрался к двери мистера Эрншо, где и был найден утром хозяином. Мистер Эрншо учинил целое расследование, и я была вынуждена сознаться в том, что отправила ребенка ночевать на лестницу. В наказание за трусость и жестокосердие меня услали из дома.

Вот так он вступил в семью. Когда через несколько дней я вернулась в дом (потому как не считала, что отправлена в изгнание навечно), то оказалось, что найденыша окрестили Хитклифом. Так звали сына мистера и миссис Эрншо, который умер во младенчестве. И с тех пор это имя стало парню еще и фамилией. За время моего отсутствия Хитклиф и мисс Кэти стали не разлей вода, однако Хиндли по-прежнему ненавидел его, и, сказать вам по правде, я тоже. Мы его всячески изводили и гнобили, потому что я была глупа и не понимала, что поступаю плохо. Хозяйка же никогда за Хитклифа не заступалась, даже если видела, что его обижают зря.

Найденыш безропотно сносил все притеснения, потому что, как видно, привык к плохому обращению. Бывало, Хиндли его лупит, а он даже слезинки не проронит, а в ответ на мои щипки и тычки малец замирал, затаив дыхание и широко открыв глаза, как будто бы сам поранился и винить в этом некого. Старого Эрншо просто бесила такая покорность, когда открылось, что его сын третирует «бедного сиротку», как он называл Хитклифа. Хозяин до странности привязался к Хитклифу, верил всему, что тот говорил (а ябедой Хитклифа назвать было никак нельзя, потому как он о многом умалчивал, а уж если и говорил – то чистую правду). Мистер Эрншо даже был с ним более ласков, чем с Кэти, которая была слишком озорной и взбалмошной, чтобы стать любимицей в семье.

14
{"b":"4780","o":1}