— И в Этла-Тиде есть ваши Братья?

— Есть, но очень мало. Мы процветаем там, где царят жестокость, нищета, недовольство. Ведь на самом деле общество Братьев Полнолуния возникло из противостояния нищих крестьян восточных провинций и грабящих их дружин феодалов. Можно сказать, что мы защищаем свободу и покой бедных людей, ограничиваем власть дворян и военачальников. А у вас в Этла-Тиде жизнь и без нас довольно сносная.

— Спасибо за похвалу. — Язвительно произнес Ремин. — Выходит, что вы — образцы добра и благодетели людей.

— Я бы так не сказал. — Ремин готов был поклясться, что под черным платком Старшего Брата расплылась насмешливая улыбка. — Наши методы установления порядка довольно жесткие. Кто не подчиняется нам — умирает. Только так удается поддерживать дисциплину внутри клана и мифический ореол всемогущества вокруг него.

— А почему же Братьев Полнолуния не могут выследить и поймать днем? Ведь, как я слышал, хотя все восточные князья прибегают к вашим услугам, каждый из них мечтает истребить общество ночных убийц?

Теперь уже из-под черного платка послышался откровенный смех.

— Дело в том, юноша, что днем Братья Полнолуния — самые обычные люди: крестьяне, ремесленники, торговцы, мелкие дворяне. Только ночью, выходя на задание, одеваем мы черную одежду. Неужели ты мог подумать, что сейчас по улицам города ходят мои Братья, одетые так, как во время нападения на дворец? Да их бы сразу же убили! Наш главный закон звучит так: твое лицо может видеть любой человек, который не знает, что ты — Брат Полнолуния. Тот, кто это узнает, либо твой Брат, либо мертвец.

— Поэтому ты и не открываешь нам свое лицо?

— Да. Если вы увидите меня или кого-нибудь из Братьев без маски, мне придется вас убить.

Ремин, наконец, решил задать самый главный вопрос:

— А что ты собираешься делать с нами дальше?

Старший Брат задумался, отбивая кончиками пальцев на столе замысловатую мелодию. Видимо, вопрос Ремина вновь пробудил сомнения, одолевавшие ночного воина.

— Я вывезу вас из города. Вместе с Трисмегистом. — Как-бы нехотя произнес он. — Я обещал ему это. Если же он погибнет…

Фразу оборвал стук по крышке люка. Быстро и четко была отбарабанена сложная дробь, запомнить которую с одного раза было совершенно невозможно. Старший Брат расслабился и откинулся на спинку стула. Люк открылся, и по лестнице в подвал спустился худощавый человек в лазоревой тунике, подошедшей бы зажиточному горожанину. Его голова была замотана куском плотной ткани, так что виднелись только глаза.

— Они схватили Трисмегиста. — Доложил Брат Полнолуния. — Через два часа его казнят на Главной пирамиде. Об этом кричат глашатаи на каждом углу. Все войска стянуты на Храмовую площадь. Мы ничего не можем сделать для его спасения.

— Безвыходных положений нет. — Резко крикнул Старший Брат, вскакивая со стула. — Передай всем Братьям, сегодня мы первый раз в истории нашего общества будем сражаться днем.

Лорана вышла из прострации и осмысленно огляделась вокруг.

— Он это предвидел. — Непослушными губами промолвила она. — Трис сказал, что для спасения многих людей иногда приходится принести в жертву кого-нибудь одного. А я выбрала его.

Старший Брат внимательно посмотрел на Лорану и увидел, что с ней произошли большие изменения. Юная легкомысленная девушка превратилась в правительницу.

— Не нужно новых жертв. Довольно безрассудных поступков. — Повелительным тоном произнесла принцесса Этла-Тиды. — Мы ничем не можем помочь Трису. Он сегодня умрет. Я хочу это видеть. Помоги мне, Старший Брат. Потом ты назовешь цену за это, и я ее заплачу.

— Хорошо. — Коротко ответил ночной воин. — Я сделаю то, что ты просишь. А после казни я вывезу вас из города.

Лорана, настроившаяся на резкий отпор и не ожидавшая такого быстрого согласия, внезапно утратила только что приобретенный властный вид. Напряжение последних дней и особенно последних часов взяло свое. Не принцесса, а несчастная растерянная девушка кинулась на грудь Ремина и горько заплакала, выплескивая накопившиеся на сердце боль и печаль. Лорана рыдала в объятиях своего возлюбленного, ничего не видя и не слыша, поэтому Ремин тихо спросил у Старшего Брата:

— Почему ты продолжаешь помогать нам? Я же знаю, тебе был нужен только Трис. Мы — лишняя обуза. Почему ты не убьешь нас или не сдашь Горвану?

— Трисмегист сказал, что если я вывезу вас из города на расстояние дневного перехода, он передаст мне свое боевое искусство. Трисмегист дал мне слово. Я знаю, вы решите, что это безумство, но я верю в то, что он его выполнит.

У Повелителя Южной Империи Горвана оставалось всего около полутора тысяч солдат и две сотни гвардейцев-телохранителей. Все они сейчас были построены на Храмовой площади Теч-Тулака. Ровные ряды блиставших железом и медью воинов с четырех сторон окружили Главную жертвенную пирамиду и образовали живой коридор до ворот дворца губернатора, где ныне разместился сам Повелитель. Солдаты выставили перед собой копья и закрылись большими прямоугольными щитами, не позволяя горожанам, стекающимся на площадь со всего города, приближаться к основанию пирамиды.

Пирамида была довольно высока — около восьми человеческих ростов, и была построена в традиционном стиле. Она была собрана из ровно отесанных каменных плит, положенных друг на друга лесенкой без скрепляющего раствора, так что все грани пирамиды являлись одновременно и ступенями для подъема наверх. Вершина была плоская, шесть на шесть шагов, на ней в дни праздников или торжественных церемоний устанавливался деревянный алтарь, на котором жрецы и закалывали жертвенных животных. Верх пирамиды был виден из любой точки Храмовой площади, так что все собравшиеся, сколько бы их ни было, могли наблюдать за ритуалом.

А люди все шли и шли в центр города. Не было никого, кто не слышал бы о великом Трисмегисте и его деяниях. Солдаты глядели на горожан поверх щитов и видели хмурые сосредоточенные лица. Жители Теч-Тулака были недовольны. Сила Повелителей Южной Империи издавна основывалась на страхе и жестокости. Теперь, когда Горван потерпел сокрушительное поражение, вот-вот готово было вырваться открытое недовольство. Все понимали, что сегодняшняя казнь Трисмегиста является последним актом агонизирующей власти Повелителя юга. Если бы у него было чуть меньше солдат, если бы у горожан было оружие и боевой опыт, кто знает, не пришлось ли тогда Горвану бежать на юг гораздо раньше? Но мысль о восстании против своих правителей еще не родилась в умах людей этой планеты. И они собрались на Храмовой площади только для того, чтобы смотреть, но не действовать.