Более того – чужак дерзнул помыслить и высказать, что и народ Джосера, и сам фараон в том числе, ведет род свой от тех же давно померших островитян. И остался жив.

Нет бы Джосеру, верховному жрецу и правителю, мудро повесить мерзавца на ближайшем дереве! Наоборот, фараон одел, побрил и накормил чужака и начал с ним спорить, кто из них имеет более древнее происхождение. Все знают – фараон сын Солнца. Какое ему дело до каких-то там аталанских титанов, детей грязи? Но – нет.

И вот, темные духи вселились в его голову, и вчера Джосер дал Абунасеру святую миссию – найти сведения об этих аталанах, кто такие и почему дерзнули из рода своего нечистого производить самого фараона. Бред.

Но делать нечего – власть фараона неограниченна, ярость его палит огнем.

Абунасер вышел из своей кельи, каменного мешка, которая полагалась жрецу прямо здесь, в царском городе, близ главного храма Пта. Восходящее солнце заставило немного прикрыть глаза. Там, вдали, виднелись белые стены и одиноко и криво торчащие из земли палки, означающие границы дренажных протоков. Над великим Нилом поднималась колышущаяся пелена начинающего нагреваться воздуха. Несколько справа – творение разума Пиопи Первого, пирамидальная ступенчатая усыпальница, куда и лежал путь старого мудрого Абунасера.

Ох, не все, не все знает фараон! Молод он и горяч, нельзя таким давать полную силу в руки. Пусть играет званием верховного жреца, отправляет службы для черни и рабов, светит им своим отраженным солнечным светом. Хотя куда он там светит… Рабы смотрят только в пыль каменоломен, проклиная солнце и бичи надсмотрщиков его приземленного сына.

Абунасер вошел в тень пирамиды Пиопи, и сквознячок пробежал по его спине. Стоящий на входе стражник поклонился.

– Тень Пиопи жаждет моего присутствия, – сказал Абунасер склонившемуся, взял со специальной стойки чадящий факел и вошел в узкий черный проход. Из главного зала с вырезанной на известняке историей героической жизни Пиопи (далеко не столь героической, как прекрасно знал Абунасер) он прошел в правый коридор, остановился, оглянулся в обе стороны, нет ли соглядатая, и едва заметно тронул один из ничем не выделяющихся в пляшущих бликах огня выступ на стене. Шагнул – и пропал.

Длинная винтовая лестница вниз – и Абунасер очутился в длинном обширном зале. Свет факела не смог достигнуть его конца, но Абунасер отработанным движением опустил его к полу – и огонь вдруг метнулся вдаль с обоих сторон зала по его обочине. Черная кровь земли ритмично задышала, и ее дыхание, черное и густое, потянулось в невидимые вентиляционные щели вверху.

Зал не имел украшений. Не для того был построен, не для мирской пустой славы и описания ратных подвигов. И не для тех людей, которым нужно поклонение черни. Только три жреца, Абунасер, Литий и Семиранаку, знали о существовании тайной комнаты, и фараон Джосер тоже будет им, если дорастет до почтенного мудрого возраста.

Абунасер стоял и смотрел на таблички, сложенные штабелями на стеллажах. Ох уж этот старый Протид! Нет, все же благом было бы, если бы Джосер не слушал его, а прибил тут же на месте. Ведет он происхождение от Аталанов! Да кто его не ведет оттуда! Вбивали ему в голову солнечное происхождение, вбивали – плохо вбили. С другой стороны…

Абунасер улыбнулся и взял со стеллажа одну из табличек наугад, но даже не посмотрел на нее. Хороший парень растет, со своей головой на плечах! Но не пришло еще его время, не пришло.

Здесь, в этом темном помещении, озаряемом тонкой полоской огня, была вся история, которую могли собрать по миру мудрецы Нанпу. Два тысячелетия назад, когда Нанпу подвергалась нападениям одичавших горских племен, миссии мира были отправлены во все стороны света, чтобы обнаружить цивилизацию, что могла бы принять на себя честь сохранения допотопной истории.

Из всех миссий возвратились половина, и те не сообщили никаких утешительных новостей – каменные орудия, спутанные бороды и алчные зубы, впивающиеся в сырое мясо. Лишь в Египте, где миссию встретили хотя бы настороженным взглядом, а не невидимой стрелой из засады, как в горных Керкезе или Лигурии в свое время, было какое-то подобие морального кодекса и орудий труда. Первичный жрец, Парфеник, что был до принятия сана распорядителем на строящихся ирригационных каналах, принял их. Тело его лежит сейчас, нетленное, в небольшой пирамиде на востоке Мемфиса. Вожди тогда еще враждовали понемногу, хотя время общего осушения болот уже наступило. Нельзя было вождю доверить запечатленное в глине время.

Парфеник, строитель и воин, создал эту пирамиду первого фараона Пиопи, создал тайную комнату в ней, и стал Первичным жрецом истины, зачинателем тайного Ордена Таблиц. Ордена, члены которого не только держали плотную завесу тайны над хрупкой глиняной памятью, но и заучивали речитативом наизусть все таблички – с первой по последнюю, чтобы наверняка сохранить историю мира. Для кого?

Абунасер часто задумывался над этим вопросом, но понимал – время ответа не наступило. Яснее дня было лишь одно – этим, копающимся в земле, захватывающим чужое имущество, нежащимся в бальзамах людям такая истина не нужна. И поэтому Орден Таблиц будет продолжать существовать.

Абунасер вышел из тайной комнаты, прошел знакомыми переходами к большому саркофагу, окруженному фигурами поменьше, где свет вставленных в стены факелов поддерживался круглосуточно, и опустился на колени перед мумией Пиопи.

– Ну что, древний царь, – сказал он тихо, глядя на песчинки раскрошившейся грани постамента, – лежишь. Лежи… Нечего жить в эти времена, здесь смута да сполохи пламени… Когда-нибудь все вспомнят, кто есть аталаны и как они пришли в эту землю. Спи, аталан Пиопи. Настанет время – и другое тело будет ждать тебя, и родится оно на земле, которую будет не узнать, и новые зори будут вставать над колыбелью, но не изменится одно – не пропадет род аталанов с Великого Острова, поскольку лишь Страна Снов выдержала удары моря. Неоткуда больше тебе вести род свой, кроме как от Аталаниды, ушедшей во мрак времен…

И когда наступит мир, и дети будут спать спокойно, когда глухой рокот барабанов войны утихнет вдали – тогда выходи, просыпайся, и покажи миру, какова возрожденная сила великого народа…

А сейчас – никто не получит истину, потому что отдать ее – значит предать разграблению неугодное и вывернуть наизнанку, извратить так, чтобы текло к рукам золото, золото. Кровавое золото.

Потому, фараон, миссия твоя выполнена. Узнай же, что сказано – великий Ра, огненный и лучезарный, поднимается на барке с восходом, плывет по небосводу и опускается на закате в «царство мертвых». А ты, фараон, – воплощение Ра на земле, сестра твоя уничтожила полмира, а ты спас человечество от разорения и достоин править вечно.

Но истина будет протекать в поры этой страны невидимыми игривыми струйками… Это самая большая шутка Парфеника! Парфеник – великий труженик и шутник!

Абунасер встал с колен, хлопнул от радости, вспомнив, как он облапошил всех. Он их облапошил!

Великая Оз, погибшая, но вечно воскресающая! Ты дева и мать, но сердце твоё – сердце воина. Будь же скрыта, словно мумия тонким полотном, мужским именем, переделанным лишь толику. Теперь ты не Оз, а Озирис… Настанет время – и ты воскреснешь, освободившись от бренных лент, пропитанных камедью, и снова настанет Золотой Век великанов, людей из металла и великого бога Нептуна, повелителя глубин…