В неторопливых движениях улитки я и то нахожу больше очарования, чем в стремительных прыжках гепарда, преследующего свою жертву. Его бег – это бег голода. Глупо думать, что бежит сам гепард. Он лишь подчиняется воле своего чувства; не в силах противоречить ему, он лишь ускоряет бег. Разве можно представить себе сытого гепарда в экстазе погони?

Что до антилопы, которую он преследует, то ее гонит страх – страх за свою жизнь, которой она может лишиться благодаря жадности голода хищника. Разве можно представить себе счастливое существо, пронизанное ужасом нависшей над ним опасности и спасающегося бегством на длинных ногах страха?

И лишь, кажется, одна улитка создана богом как пример не абстрактного, умозрительного, призрачного, а материального воплощения счастья, счастья, которым пронизано все ее существо, не приспособленное к стремительным перемещениям – ни для удовлетворения острой потребности в пище, ни для спасения от ненасытных преследователей. Улитка счастлива, и счастье это отображается в плавности ее весьма однообразных движений.