Этим утром Джессика выглядела просто обворожительно. Она перехватила на затылке свои густые волосы кусочком веревки, и темные локоны рассыпались по спине и по плечам. Солнечные лучи, врывавшиеся в дом сквозь распахнутую дверь, играли на них, заставляя их блестеть и переливаться. Кожа у нее была цвета чайной розы, и даже темные круги под глазами – следы усталости – не сумели обезобразить изящных, правильных черт лица. Мешковатая одежда, которой Джейк ее снабдил, обрисовывала при ходьбе ее изящную фигурку. Двигалась Джессика легко и непринужденно, одно удовольствие на нее смотреть. Интересно, знает ли Дэниел, как ему повезло?

Внезапно сердце Джейка сжалось от боли. Ну конечно же, знает. Как же ему не знать?

Тяжело вздохнув, он заметил:

– Мария говорит, когда я болею, я хуже самого дьявола.

– Я бы этого не сказала, – ответила Джессика, моя тарелку.

Помолчав, Джейк добавил:

– А когда я ей грубил, она била меня по руке ложкой.

Джессика улыбнулась, по-прежнему не оборачиваясь.

– Я это запомню.

Воцарилось молчание. Джейк немного расслабился. Ему было тепло и уютно. Он понимал, что необходимо как можно быстрее начать разрабатывать ногу, пока мышцы не затвердели. Как же он хотел, чтобы утраченные силы вновь вернулись к нему! А еще Джейк мечтал о горячей ванне.

Он устало провел рукой по небритой щеке.

– Колется, – пожаловался он, хотя и не собирался этого делать.

Джессика подошла, вытирая руки о полотенце, и сдержанно взглянула на него.

– Хочешь, я тебя побрею? – внезапно предложила она. Джейк заколебался. Если он сам попытается это сделать, то наверняка порежется, а то, чего доброго, и вовсе перережет себе горло. Однако он никогда не доверял женщине, у которой в руке бритва. «Да ведь ты доверил Джессике собственную жизнь, так чего тебе бояться?» – укорил он себя.

– Ну, если ты считаешь, что справишься… – осторожно заметил он.

Сначала Джейк держался очень напряженно, но по мере того, как Джессика водила лезвием по его бороде, понемногу перестал бояться, что она его зарежет, и успокоился. Похоже, Джессике еще никогда не доводилось никого брить, поскольку случалось, что она несколько раз проводила по одному и тому же месту. Однако она взялась за дело так же рьяно, как и за все остальное, и даже ни разу не порезала Джейка. Вытерев с его лица остатки мыльной пены, она удовлетворенно улыбнулась.

– Ты выглядишь намного лучше.

Джейк провел рукой по чисто выбритому подбородку и щекам и улыбнулся в ответ.

– Я и чувствую себя лучше.

Глаза его светились такой огромной благодарностью за столь незначительную услугу, что Джессика порывисто проговорила:

– Если бы ты снял свою нижнюю рубашку, я бы вымыла тебе руки и… – Она запнулась, поражаясь самой себе за то, что решилась предложить такую интимную услугу, но Джейк, кивнув, уже принялся поспешно расстегивать пуговицы.

– Это было бы просто здорово. Я весь липкий от пота.

Джессика вернулась с кувшином воды, в которую добавила уксус, и чистым полотенцем – она сама его вчера выстирала – и уселась рядом с Джейком на краешек кровати.

Отчетливо вспомнилась их первая мимолетная встреча в «Трех холмах», и сердце как-то глухо откликнулось на это воспоминание. Она покраснела оттого, что Джейк догадается о ее греховных мыслях.

Уверенными движениями опытной сиделки Джессика начала растирать его мокрым полотенцем. Прикосновение прохладной ткани доставило Джейку ни с чем не сравнимое удовольствие, и, блаженно застонав, он закрыл глаза. И внезапно Джессика со всей ясностью поняла: Джейк прав. Помимо дружбы и защиты мужчина может предложить женщине и многое другое. Так можно ли сказать, что она и в самом деле любит Дэниела, если испытывает трепет, прикасаясь к телу другого мужчины?

Наверное, Джейк прав: к Дэниелу она чувствует лишь благодарность. Нужно лишь надеяться, что благодарности для совместной жизни будет достаточно. Должно быть достаточно.

Джейк открыл глаза, и Джессика принялась мыть ему руку от плеча вниз Какие же у него сильные руки! Одно удовольствие дотрагиваться до них. Джессика вспомнила, как Джейк во сне обнимал ее за талию. Интересно, какие бы чувства она испытывала, если бы он притянул ее к себе не во сне, а наяву?

Джейк наблюдал за ней с благодушным выражением на лице.

– Солдаты легиона умирали в Алжире, – тихонько, почти про себя, пробормотал он. – И некому было облегчить их предсмертные страдания, и некому оплакать их.

Джессика ласково взглянула на него.

– Это что, поэма?

Джейк хмыкнул и улыбнулся.

Джессика принялась мыть ему вторую руку.

– Ты любишь читать? – слегка задыхаясь, спросила она.

Улыбка Джейка стала печальной.

– Когда пасешь скот, чувствуешь себя иногда настолько одиноко, что читаешь все подряд, все, что только можешь найти – от Шекспира до наклеек на коробках с табаком. Мама очень любила читать, – добавил он. – Папа часто рассказывал, что, когда они поженились, он первым делом купил ей у торговца целый стеллаж книг. Сам он, как мне кажется, вряд ли умел – как, впрочем, и многие жители Запада – хорошо читать, но после маминой смерти я частенько заставал его в библиотеке. Он просиживал там целыми часами, поставив перед собой мамин портрет. Наверное, ему казалось, что, читая мамины книги, он таким образом общается с ней.

Слова эти глубоко тронули Джессику. Какой, оказывается, сильной может быть любовь мужчины к женщине! Интересно, какие испытываешь чувства, когда тебя так любят?

– А ты, Джессика, любишь читать? – вывел ее из задумчивости голос Джейка.

– Я читала только Библию, – ответила она, слегка покраснев. Взгляд Джейка странным образом волновал ее, и Джессика никак не могла заставить себя взглянуть на него. Она еще усерднее принялась тереть ему руку.

– У нас в «Трех холмах» очень много книг. – Голос Джейка сделался задумчивым. Ему припомнился тот день, когда он напал на Дэниела за то, что тот собрался жениться на Джессике. Как он мог тогда так ошибаться? Он внимательно смотрел на Джессику. – Когда мы вернемся домой, я тебе их покажу.

«Когда мы вернемся домой…» Он никогда не говорил этого раньше. Еще несколько дней назад он запрещал ей называть «Три холма» домом и предложил денег, чтобы она уехала куда-нибудь подальше. А теперь он собирается отвезти ее домой. Такая перемена должна бы, кажется, обрадовать Джессику, однако она не ощущала никаких радостных чувств, лишь какую-то глухую тоску. Она вернется домой… к Дэниелу.

Мысли о Дэниеле не принесли Джессике никакого удовольствия, и она поспешно отогнала их от себя.

– Расскажи мне о «Трех холмах», – попросила она Джейка.

Тот хмыкнул.

– Со строительством этой усадьбы связана целая легенда. Во времена Республики отец переехал в Техас. Милях в пяти от того места, где сейчас стоит большой дом, обитало племя чероки. Единственным достоянием отца в то время были пара тысяч акров земли да несколько сотен голов скота, которые он получил за участие в войне. Как-то раз отец играл в покер с неким пижоном англичанином по фамилии Хатли – в то время в Техас валом валили иностранцы, горя желанием вложить свои капиталы, – и выиграл свыше ста пятидесяти тысяч акров. – Джейк бросил на Джессику лукавый взгляд. – Говорят, правда, что отец сжульничал во время игры, однако сам он никогда в этом не признавался.

Джессика изумленно смотрела на него.

– Но неужели сам мистер Хатли никак на это не отреагировал?

– Еще как отреагировал. Но тогда подобные споры разрешались с помощью оружия. Отец так и поступил.

– Похоже, твой отец был человеком, которому палец в рот не клади, – заметила Джессика.

Джейк кивнул.

– Верно. Но именно такие люди и могли выжить тогда в наших краях. Наверное, многого из этой истории мы так никогда и не узнаем. Семейству Хатли, – добавил он задумчиво, – до сих пор принадлежит участок земли, примыкающий к нашему ранчо, но, похоже, оно об этом позабыло. Все это семейство вернулось в Англию и, сдается мне, не держит на отца зла.