И что бы вы думали? Она умиленно проворковала:

– Мы любим наших маленьких пушистых крокодильчиков, правда, зайчик?

Нет слов. Теперь мне ясно, почему конфликт отцов и детей имеет столь древнюю традицию. Потому что родители в большинстве своем ЧУДОВИЩНО ГЛУПЫ.

Ответственный день. Мы идем в поликлинику на диспансеризацию.

Я уже поел и сидел на полу возле стола. Она сказала Ему:

– По-моему, у нас все будет нормально. Судя по моей книге, он развивается правильно.

– Угу, – отозвался Он из-за газеты.

– Кстати, я скоро опять попробую отнять его от груди.

– Угу.

– И смогу выйти на полставки, как мы и планировали.

Что за люди! Когда же до них дойдет, что теперь планированием занимаюсь я и только я?

Надо было побыстрей что-то придумать. И вдруг у меня родилась гениальная идея, которую я начал осуществлять немедленно. Я покачнулся, упал и со всей силы ударился о ножку стола. До крови разбил губу, а на лбу выросла шишка величиной с мяч для гольфа. Этого-то я и хотел.

Пока Она собиралась, я сидел на полу в гостиной, размахивал руками, хватал в тиски что попадется под руку, стучал игрушками друг об друга и оживленно лопотал.

И вот наконец мы в кабинете доктора. Она посадила меня на стол. Я молчал и тупо глядел в одну точку.

Доктор окинул меня быстрым взглядом, и мой план опять сработал. Он спросил:

– Откуда у ребенка травмы?

– Ударился об стол, – виновато пробормотала Она.

– Понятно, – протянул доктор и молча, с глубокомысленным видом записал что-то в карточку. Потом снова задал вопрос:

– А как развивается ребенок? Он может сидеть без поддержки?

– Конечно, – поспешила ответить Она и убрала от меня руки. Я медленно повалился набок.

– Понятно, – сказал доктор. – Проверим слух.

Честно говоря, трудно было сохранять безучастное выражение лица. Выглядело это на редкость глупо: взрослый человек крадучись передвигается по комнате и громко нашептывает всякие глупости из разных углов. А когда он подошел и стал орать прямо мне в ухо, сдержаться было почти невозможно.

Но я выстоял. Ни один мускул не дрогнул. Я лежал, молчаливый и равнодушный. Доктор в очередной раз произнес свое "понятно" и сделал в карточке пространную запись.

Дальше вообще началось не поймешь что. Он размахивал у меня перед носом дурацки раскрашенными предметами, а сам в это время внимательно, как бы невзначай, взглядывал на меня. Не знаю, чего он хотел, но я держался по-прежнему на высоте.

Потом он вертел передо мной игрушки – хотел проверить, бедняга, умею ли я хватать. Я боролся со страшным искушением протянуть руку и применить метод тисков, но сохранял спокойствие и бессмысленно глядел в пустоту.

– Дома он прекрасно все хватает, – нервно проговорила Она. – Все, что под руку попадется. Правда, он недавно научился, в начале месяца…

Доктор посмотрел на Нее долгим пристальным взглядом. Да, сказал я себе, шишка на лбу и разбитая губа – поистине блестящая выдумка. Теперь он не поверит ни единому слову этой легкомысленной мамаши.

Наконец он оставил надежду расшевелить меня и перенес внимание на Нее. Мне очень жаль, но поликлинику Она покидала, заливаясь слезами.

Жестоко, скажете вы. Но я должен положить конец разговорам про полставки. И, по-моему, это мне уже удалось.

Чтоб облегчить Ее жалкую участь, по дороге домой в машине я сидел прямо и без поддержки, хватал в тиски что попадется под руку, стучал по спинке сиденья и оживленно лопотал.

Забавы ради я попробовал начать передвигаться. В связи с чем у меня две новости – хорошая и плохая.

Хорошая: можно сказать, что я научился ползать. Точнее говоря, после некоторых усилий я оказываюсь не в том месте, где был.

Плохая: двигаться в нужном направлении я пока что не способен.

Надо работать. Поскольку я умело разрушаю все, до чего могу добраться, родители додумались сажать меня посреди комнаты, подальше от шкафчиков, полок, гардеробов и буфета. Так что, если я хочу и дальше разворачивать разрушительную деятельность, я должен как можно скорее научиться ползать. Это, знаете ли, дело первостепенной важности.

Ненавижу, когда за мной подглядывают. Особенно когда я тренируюсь.

Я упражнялся в ползании на ковре в гостиной. Пытался встать на четвереньки. Кстати, это гораздо трудней, чем может показаться.

Опираясь на вытянутые руки, я поднял голову и плечи, и хотел привести в движение остальные части тела. Мне удалось чуть-чуть переместиться, но опять не туда, куда нужно. Более того, в направлении, противоположном желанной цели. Я положил глаз на поднос со стаканами, который Она оставила на полу. Она собиралась убрать их в буфет, но зазвонил телефон, и Ей пришлось бежать на звонок. У меня прямо руки зачесались. Перебить. Добраться и перебить.

Но вообразите мою ярость: чем больше я прилагал усилий, тем больше удалялся от предмета вожделений. Я пятился назад!

В самый неподходящий момент вдруг раздалось хихиканье. Я обернулся. Она просунула голову в дверь и нагло смеялась надо мной.

Да как Она посмела!

Утром лежал в кроватке и думал: а стоит ли ползание таких нечеловеческих усилий? Может, обратить их на другое, скажем, не начать ли разговаривать?

Это было бы очень кстати. Наконец я смогу высказать им все, что думаю, а то приходится обходиться криками и пачкотней. Но поразмыслив, я решил оставить эту затею. Ведь если вдруг я начну говорить, они поднимут СТРАШНЫЙ ПЕРЕПОЛОХ

Она и так все время сравнивает мои даже самые незначительные действия со схемой развития ребенка в книжке. И если я совершу нечто из ряда вон выходящее, вроде разговоров в восемь месяцев от роду, этой суете вообще не будет конца.

Конечно, Она решит, что произвела на свет гения. Начнутся консультации с детскими психологами, невропатологами, педагогами и методистами. Она объединится с другими и организует ассоциацию родителей одаренных детей. Честно говоря, боюсь, что с этим мне уже не совладать.

Нет. Уж лучше я буду обыкновенным среднестатистическим ребенком всех времен и народов. Буду развиваться так, как написано в книге, то есть так, как ждут родители. Вот и все, что нам нужно для спокойной жизни.

Наконец-то могу ползти в более-менее нужном направлении – переставляя руки и двигая задом. Это довольно трудно, и совсем не элегантно. Ну и что? Я доволен. Ведь под лежачий камень вода не течет. Лежа да сидя новых горизонтов для своей деятельности не откроешь.

Сегодня я добрался до провода настольной лампы и с удовольствием сдернул ее на пол. К несчастью, абажур остался целехонек, зато лампочка, наверняка, разбилась.

Но я сглупил – замешкался на полу возле лампы, и Она, вбежав в комнату, сразу поняла, что произошло. Она обозвала меня нехорошим мальчиком, подняла лампу, поставила ее на стол и для проверки щелкнула выключателем.

Незадача. Лампочка все-таки загорелась.

Небывалый успех на фронте разрушений. Дело было утром, в гостиной. Кот наблюдал за мной с дивана, а я полз к столику, на котором красовалась стеклянная ваза с цветами.