Воспоминания…
Больше всего ненавижу воспоминания…
– Рванет счас…
Серега смотрит на меня стеклянными глазами, первый раз его вижу в таком состоянии, если Серега улыбаться перестал, это все…
– Рванет…
– Там эту открыть надо… – вспоминаю название, не вспоминается, меня только на электростанции…
– Когда ты там эту откроешь…
– Успею…
Кидаюсь в отделение, где эта, которую нужно открыть, поворачиваю…
– …ай!
Свет в конце туннеля.
– Отключай!
– Ты чё?
– Да хрен уже очнется, отключай на хрен…
Хочу показать им, что я очнулся. Мое тело меня не слушается, я вообще его не чувствую, тело, говорят, такое бывает…
– Вон, мигает…
Не чувствую, чтобы я мигал.
Свет в конце туннеля обретает форму, потолок, стены, лица людей…
– Очнулись… слушайте, тут такое дело, в общем, вы…
– Да погоди ты, не пугай человека…
Люди одергивают друг друга, хотят что-то сказать мне, и не могут, боятся, ну не томи, скажи…
ИРМА ЛАНСКИХ
ГОРОД ВОРОНЕЖ
Ёкает сердце, Ирма где-то рядом, легко сказать рядом, в огромном городе, адреса нет, ничего нет, ищи-свищи…
Когда я понял, что случилось…
Не знаю. По крайней мере не помню, чтобы мне кто-то что-то объяснял. Если вещи, которые никто не объясняет, до них просто догадываешься, и все.
– А вы ничего, – кивает не то молодой врач, не то молодой программер, не то и тот и другой вместе взятый, – другие орут, убейте меня, убейте, я в окно выброшусь, а вы…
Чувствую…
…что ничего не чувствую, чувства остались где-то там, вместе с моим телом, помню, еще просил показать, что от него осталось, смеялись, разводили руками, еще мы хранить это должны…
Смех в коридоре.
Ненавижу, когда смеются, с каких-то пор ненавижу смех, особенно этот, женский, ах-ха-ха…
Стоп…
Смех…
Открываю дверь.
ОТКРЫВАЕТСЯ, ПОДОЖДИТЕ
Жду.
Вижу ее за дверью, в коридоре, да быть не может, чтобы это Ирма, не Ирма, нет, только вот по этому ах-ха-ха узнаю – Ирма.
Программер обнимает Ирму, ну что ты, ну как можно, ну давай дома, тьфу ты, у тебя вся ночь впереди… и все ночи…
Ненавижу.
Сигнал.
Летит напряжение, как-то некстати летит, выверяю, вымеряю, пропади оно все, пропади…
Здесь не хватает ведра напряжения. Прямо чувствую, как гаснут окна в домах. По всему городу. Снова вспыхивают…
Выверяю напряжение. Не выверяется, скачет, в последнее время сильно скакать стало, не слушается…
Ненавижу.
ЗАГРУЖАЕТСЯ, ПОДОЖДИТЕ…
Быстрее же…
ПРОГРАММА НЕ ОТВЕЧАЕТ
В последнем проблеске сознания вижу, как напряжение ползет вверх.
– Вызывали?
Ненавижу.
Ненавижу вот таких, которые заходят и спрашивают – вызывали?
Хочу огрызнуться, что никого я не вызывал, тут же спохватываюсь.
– А… да… зависает все.
– Нет такого понятия, всё.
Голос чужой. Незнакомый. Не сорок седьмой, это хорошо, что не сорок седьмой, сорок седьмой сейчас убил бы на месте, интересно, как…
– А блок питания классный стоит… меняли недавно?
– Ага… три сотни отдал.
– Смеетесь?
– А что?
– Эта штука полсотни стоит, не больше…
Здесь должно ёкнуть сердце. Не ёкает, потому что у меня уже нет сердца.
– Нехило содрал…
Он закрывает крышку. Выходит. Ненавижу его за то, что он ходит, а я нет.
Ненавижу себя.
Ненавижу всех.
Месть.
Больше ни о чем не думаю. Месть. Какая-то особо изощренная, здесь не подойдет просто позвонить в обслугу, а сорок седьмой у вас работает, а арестуйте, а он меня на двести пятьдесят наколол…
Нет…
Здесь другое что-то…
ЯНДЕКС
НАЙДЕТСЯ ВСЕ
Набираю запрос.
ВАШ ЗАПРОС ОБРАБАТЫВАЕТСЯ
Жду. Сейчас окажется, что сорок седьмой дежурит через неделю, а за неделю я уже на тридцать три раза остыну, отойду, я же себя знаю, сердца-то нет.
№47
ДНИ РАБОТЫ…
Почти чувствую, как ёкает сердце. Сердце, которого нет.
Сегодня.
Набираю номер. Жду.
– Сорок седьмой слушает.
– На станции в восемнадцатом отсеке кран полетел.
– Да быть не может.
– Точно вам говорю, полетел, мне из диспетчерской виднее.
– Заявочка ваша принята… ожидайте.
Ожидаю. Поднимаю давление в отсеке. Больше. Больше. Система кричит что-то про критические значения, делаю вид, что не слышу.
Выше…
Ненавижу.
Чувствую, как по шкале поднимается моя ненависть, которой я хочу испепелить сорок седьмого…
Вывожу до критической точки…
Только сейчас слышу сигнал, уже пять минут долбит мое сознание, ненавижу сигналы, ненавижу, что там…
Начинаю понимать. Пока терзал давление в крохотном отсеке, прощелкал, что сейчас вся станция взлетит на воздух.
Или весь город.
Смотрю показатели, переключаю все, что можно переключить, поздно, поздно спохватился, нет, нет…
Ирма…
Как я люблю тебя, Ирма, как я тебя ненавижу…
…рия на воронежской АЭС вследствие ошибки диспетчера, к счастью, катастрофы удалось избежать, по предварительным данным…
Ненавижу…
Входит управляющий. Его я тоже ненавижу. Особенно. Но его нужно терпеть.
Заходит. Рассаживается. Как у себя дома.
– Ну вы молодец. Ловко вчера…
Посылаю смайлик.
– Рад стараться.
– Да… на покой вам уже пора.
– Не понимаю.
– На покой. Долго, славно работали, очень нам нравится, как вы работаете… только… в ваших услугах больше не нуждаемся.
Не понимаю.
Он кланяется. Выходит. В комнату вваливаются молодчики, большие, тяжелые, шумные, пахнущие улицей, отключают блок питания.
– Раз-два, взя-а-али…
Подхватывают системник. Выносят. Куда-то в никуда. Еще хочу заорать в динамики, что вы делаете, динамиков нет, орать не во что.
– Куды его…
– Куды, сюды, ишшо-то кудыть… эт самое…
– Ой, млять…
Земля грохает о мой корпус. Оглядываюсь, вижу, как они удаляются, две массивные фигуры, перекрикиваются, переговариваются о чем-то, ну эт самое, тудыть, значит, так-то оно тудыть…
ОСТАЛОСЬ 80% ЗАРЯДКИ
Тишина. Не полная, какая-то прерывистая, скрежетание, стрекотание, шебуршание. Меня окружают обломки чего-то, что было машинами, детали, обрывки, куски…
56%
Меркнет свет. Не сразу понимаю, что свет меркнет не внутри меня, а снаружи. И меркнет непривычно, – медленно, постепенно. Начинаю вспоминать, тогда-то оно так все и было…
Когда тогда…
– Ма, а эти придут?
– Не придут… я их не пущу…
Кто на улицу попал, заблудился и пропал…
40%
Ночь.
Время этих.
И вроде понимаю, что никаких этих не было и нет, а чувствую – придут.
Эти…
Шорохи. Вздохи. Стук шагов. Голоса.
Ненавижу…
36%
Это вон…
– Куд-да ты ее тащишь, не вишь, что ли, пополам переломатая?
– Точно, черт…
– Эта вон ничего…
– Бли-ин, кабель новехонький…
– Так бери, чего встал-то?
– А чего прикажешь, сесть?
Смех.
Ненавижу.
Приближаются. Они. Эти.
Слышно, как дышит ночь. Топорщит свою вострую мордочку.
29%
– Гляди, вон еще… целехонький…
– Раз сюда снесли, значит, не целехонький. Точно, его еще при Пушкине делали…
– Это кто такой будет?
– Президент такой был… в каких-то там годах…
– Тьфу на тебя, он стихи писал… эти…
– А кто ж ему запретит…
Вижу лицо сорок седьмого. Совсем рядом.
– М-мать моя женщина…
– Чего там, Дюш?
– Охренели совсем… сдурели, с-суки, человека живого вот так… на свалку…
– Отработал свое, что ж хочешь… Аминь…
– Робя, давайте его в металлолом?
