Не сознавая, что делает. Кит схватил ее в объятия и сжал так сильно, что мисс Линделл вскрикнула.

– Ты хочешь мужчину, любовь моя? – руки мужчины поднялись к ее плечам, пальцы прошлись по нежной шее, слегка приподняли подбородок, так, что глаза двух людей встретились. – Ты хочешь мужчину, – повторил он мягко, – или комнатную собачку? Я не болонка, и ты не можешь, щелкнув пальцами, приказывать мне сесть или навязать мне свои чувства. Я мужчина со своими потребностями и желаниями. Или ты забыла, как легко быть женщиной?

– Будь ты проклят!

Рука девушки взметнулась вверх, очевидно, чтобы ударить, но Сейбр легко ее поймал и завел за спину. Анжела сильнее прижалась к нему, и мужчина чувствовал, как вздымается и опускается ее грудь. Он заглянул в видневшуюся из-под выреза ложбинку, где кожа была на удивление нежна. На него это произвело обычное, когда дело касалось Анжелы, впечатление.

– Анжела… – из груди корсара раздался стон, и Кит зарылся лицом в густую копну белокурых волос, прижав губы к ее виску. Девушка попыталась вырваться, но он помнил о своих объятиях, о ночах на корабле и о том памятном вечере, когда они занимались любовью на берегу океана. Неужели она забыла об этом? Неужели она думает, что ему надо только это и… это? Его рука прошлась по обнаженной шее мисс Линделл и спустилась ниже на восхитительный изгиб ее бедра. Кит прижал ее тело к себе. Наверно, она частично права – Сейбр хотел ее. Боже, мысли о ее чудесном, волнующем теле, об аромате, исходящем от кожи и волос зеленоглазой колдуньи, долгими бессонными ночами не раз приходили к нему. Капитан знал, что она должна чувствовать его желание и слышать тяжелые удары сердца, толчками гнавшего кровь по венам. В разгневанной женщине явно есть нечто возбуждающее, а перед ним в данный момент, несомненно, была именно она.

Наклонив голову, Кит поцеловал ее, по-прежнему держа подбородок девушки в ладони, чтобы она не смогла отвернуться. Наконец, Сейбр почувствовал, что девушка начала сдаваться. Сладкий привкус вина делал ее поцелуй еще более терпким и приятным, а нежный язычок творил чудеса. Находясь в водовороте ощущений, Сейбр потянул ее к папоротнику, стоящему в кадушке, опустившему свои мохнатые лапы почти до земли. Остановившись около него, мужчина вгляделся в прелестное лицо своей спутницы, освещенное бледным лунным светом и мерцающими лучиками звезд. Анжела, слегка приоткрыв рот, тяжело дыша, смотрела на него. Щеки девушки горели. Сейбр почувствовал удовлетворение.

– Итак, – хриплым голосом спросил он, ты отрицаешь, что испытываешь такое же желание ко мне?

Несколько секунд Анжела молчала, не отрывая от него огромных глаз. Затем, отойдя на несколько шагов, задыхаясь, выдавила из себя:

– Как ты… смеешь! Ты вообще… не знаешь меня! Неужели ты думаешь… что лечь в постель… это все, что я хочу? – Предательская слеза выскочила из уголка и прочертила след на напудренной щеке. Кит поднял руку, пытаясь дотронуться до серебряной дорожки, но девушка отшатнулась, выставив руки, будто защищаясь:

– Нет, я уже достаточно всего наслушалась. Этот вечер… нет, это слишком много для меня. Оставь меня… Ничего из того, что я хотела… не будет, нет, ничего…

Повернувшись, она решительно перебросила шлейф через руку и, подняв юбки, побежала по балкону туда, где виднелись ступеньки, ведущие в сад. Пока Сейбр стоял, пригвожденный к месту, похожий на каменное изваяние, Анжела исчезла из вида. Она была права. Ничего из того, что он хотел, не будет… Никогда.

Время не лечит ран и не меняет прошлого, а только отдаляет события, чтобы потом дать возможность взглянуть на них с другой точки зрения. Но одно было очевидно – Чарльз Шеридан не изменился, остался таким же хитрым, расчетливым ублюдком, каким был всегда.

Повернувшись на каблуках, Кит вернулся в залу. Пришло время поговорить по душам с отцом. У него найдется, что ему сказать.

Бровь Чарльза Шеридана изумленно приподнялась:

– Мой дорогой мальчик, не понимаю, о чем ты.

Хлопнув ладонями по отцовскому столу из красного дерева, Сейбр рявкнул:

– Черта с два не понимаешь! Ты очень хорошо знаешь, о чем я говорю! У нас уже была подобная ситуация, помнишь!

– Кристиан, неужели именно для этого ты вытащил меня из залы, чтобы вспомнить предания давно минувших дней? Неужели нельзя было подождать более подходящего момента?

– Нет, – Кит выпрямился. – Это не может ждать. Думаешь, я не понимаю, что ты делаешь? Ты вмешался в мою помолвку со Сьюзан и каким-то образом, один Бог ведает, ты разнюхал об Анжеле. Ты делаешь то же самое. Я очень хорошо помню твою тактику, поэтому не делай невинных глаз, разделяй и властвуй, убивай, если можешь! Предложи много соблазнов, и глупая щебетунья обязательно ухватится за медное колечко в пудинге. Это сработало со Сьюзан, но не вздумай проделать этот трюк еще раз, я этого не позволю.

– Да? – Шеридан уселся в громадное кожаное кресло и откинулся на его спинку, улыбаясь самой очаровательной из своих улыбок. -Думаю, у тебя не очень богатый выбор. Мисс Линделл одинока в этом городе. Кроме родителей, о ней никто не заботился. А мне она понравилась. Девушка очень мила, ты не находишь?

Огромным усилием воли Кит подавил желание немедленно задушить герцога. Логика и здравый смысл подсказали ему, что он не может убить отца, когда за спиной собралось несколько сотен человек.

– Зачем ты это делаешь? – спокойным голосом спросил молодой мужчина. – Неужели ты настолько меня ненавидишь?

Герцога эти слова застали в тот момент, когда он зажигал сигару. С удивлением Шеридан уставился на сына и очнулся лишь тогда, когда догоревшая спичка, которую он держал в руке, обожгла ему пальцы. Приглушенно чертыхнувшись, старик уронил ее. Осторожно положив так и не зажженную сигару в стеклянную пепельницу и подавшись вперед, Чарльз Шеридан заглянул сыну в глаза:

– Напротив, я никогда не испытывал ненависти к тебе. Десять лет своей жизни я провел в поисках тебя, перевернул весь мир и, к своему несчастью, нашел враждебного мальчика, возненавидевшего меня с первого взгляда. Ненавидеть тебя? О нет, меня можно обвинить в каких-либо других поступках, Кристиан, но только не в этом.

– Тогда зачем? – Кит медленно покачал головой. – Зачем ты это делаешь?

Воцарилась напряженная тишина, нарушаемая лишь монотонным тиканьем затейливых каменных часов. Чарльз Шеридан посмотрел на сына, затем пожал плечами:

– Ты ошибаешься, если считаешь, что я намеренно перехожу тебе дорогу. Если мне предоставляется возможность, я стараюсь облегчить тебе жизнь, убирая препятствия с твоего пути. А ты не правильно истолковывал мои действия.

– Убирая препятствия! – Кит просто задохнулся от такой наглости. – Мне что, теперь пасть к твоим ногам и поблагодарить тебя за ликвидированные препятствия?! Ты думаешь, я не знаю, почему ты переманил Сьюзан?

– Именно. А ты ведь даже не представляешь почему. Я решил показать тебе, что юная леди по имени Сьюзан гналась лишь за богатством, – герцог поднял сигару. – Разве ее быстрое отречение от тебя не доказало, что она не испытывала к тебе никаких чувств?

– И то же самое ты пытаешься сделать с Анжелой? – Кит подался вперед, положил ладони на стол и наклонился так низко, что почти вплотную приблизил свое лицо к отцовскому. – Предупреждаю тебя, не вздумай вновь играть со мною, особенно в отношении Анжелы. Теперь я взрослый мужчина, а не влюбленный юнец.

– Господи, это означает, что ты больше не будешь убегать из дома? Последний раз, вместо того, чтобы встретить неприятность лицом к лицу, ты удрал, поджавши хвост, словно оскандалившийся кот. – Тремейн зажег спичку и поднес ее к сигаре.

Кит отпрянул и натянуто произнес:

– Мне тогда было двадцать лет, и я думал, что влюблен. Открыть при всех тот факт, что девушка, с которой я был помолвлен, являлась любовницей моего же отца, для меня оказалось равносильно нокауту. Не трусость заставила меня покинуть Англию, перемены в моей жизни привели меня к морю.