Он остановился возле пористого камня, истыканного мелкими ямками, как оспинами. Хакайву задрожал. Бинго и Джулиан наблюдали за ним, оставаясь в тени выхода из тоннеля и дожидаясь, когда глаза привыкнут к свету.

— Видишь, Странник? Я знал, что есть причины пустить его вперед…

— Как ты думаешь, он пострадал? — спросил Джулиан.

— Нет, у папаго кожа, как бизонья шкура. От камушков ей ничего не сделается.

Джулиан постоял, глядя на землю древнего погребения с чувством, близким к священному трепету. «Прекрасное место для встречи человека с его создателем, — подумал он, — потому что стоять на вершине холма — почти то же, что быть на небесах». На мгновение он понял, что должны были чувствовать олимпийские боги, глядя на смертных, снующих по земле. Оглядев великолепную панораму, он забыл, зачем сюда пришел.

Перед ним расстилалась летопись вечности; вдали торчали выветренные шпили, которым ветер и песок придали причудливые формы. Плоское дно каньона было исчерчено трещинами и лощинами, как стеганое одеяло, и далекий синий горизонт казался берегом бескрайнего моря. От него шел благоговейный трепет, Джулиан почувствовал порыв рухнуть перед ним на колени. Он и встал на колени на плоскую каемку кратера, выдавленного в вершине холма, и на несколько долгих мгновений застыл.

Бинго дернул Джулиана за рукав и странным голосом пробормотал:

— Странник, наш проводник, кажется, потерял голову. Кружит возле того камня, как будто перепил мескалина[4]…

Джулиан обернулся и увидел, как Хакайву кругами бродит вокруг камня, торчащего из дна кратера. Широко раскинув руки, он повернулся и пошел к ним короткими, скачущими шажками. Чуть не падая, он взбирался по сыпучему склону.

Джулиан пошел было навстречу, но Бинго схватил его за руку:

— Нет, Странник. Подожди…

Хакайву причитал тонким голосом, но Бинго не понимал слов; напряженно вслушиваясь, он подумал, что это некое песнопение.

— Бинго, может, надо ему помочь? Что с ним такое?

— Не знаю, но я бы не спешил, — кратко ответил Бинго. — Подождем минутку и посмотрим. — Он показал пальцем на камень в середине кратера. — Сдается мне, те ребята делали то же, что он.

Джулиан проследил за его взглядом и впервые увидел возле камня несколько скелетов, блестевших на солнце. Может, древние индейцы приносили человеческие жертвы? Или это останки, которые обнажило время и ветер? Он покосился на Бинго.

— Я ему помогу, — сказал Джулиан, видя, что Хакайву упал и теперь на четвереньках дюйм за дюймом лезет к ним.

Бинго бормотал:

— Что-то здесь не так, Странник, что-то очень плохо. Не могу сказать что. Он упал, но такое падение не причинит вреда и ребенку. Не понимаю, что это значит. Смотри, у него нет даже крови.

Опустившись возле Хакайву, Джулиан осмотрел его и не заметил ни порезов, ни синяков. Проводник дрожал, как от холода, стучал зубами, и Бинго не мог разобрать, что он пытается сказать.

— Что он говорит, Бинго? — Джулиан взял индейца за руки, Бинго за ноги, и они отнесли его в тень тоннеля.

— Ни черта не понимаю. Что-то насчет колдовства. Они осторожно положили его на пол и накрыли одеялом, вынутым из мешка. Бинго поддернул штаны и сказал:

— Давай найдем то, за чем ты пришел, Странник, и поскорее уберемся отсюда. Я не хочу задерживаться, это место для многих индейцев заколдованное. Если они обнаружат, что мы здесь были и забрали кучу сувениров у их предков, они слегка разволнуются. Я не хочу, чтобы нас тут застукали.

Джулиан молча кивнул.

Райан остановил коня на краю расщелины. Вдалеке на вершине высокого одинокого холма поднимался дым, подавая сигнал о том, что их поиски закончены. Райан готов был поручиться, что Джулиан Эшворт находится на вершине этого холма.

Привстав в стременах, он показал на мыс гребня холма.

— Это там? — Стефани заломила поля шляпы, чтобы лучше видеть. Холм из песчаника тяжелой массой упирался в дно каньона, он был большой, но она ожидала увидеть гору повыше. — Ты уверен?

— Да, насколько я помню карту. На много миль вокруг нет ничего, что могло бы с ним сравниться. — Он тронул коня и стал спускаться, почти съезжая по боку расщелины. — Поехали. Посмотрим.

Стефани молча последовала за ним. Когда они подъехали ближе, она поняла, почему холм можно было назвать горой. Он был гораздо больше того, что ей вроде показалось издали. Неужели клубы дыма над вершиной принадлежат Джулиану? Значит, они его все-таки не упустили! Она огладила подножие холма, но не нашла никаких признаков жизни.

Первый след заметил Райан, он был глубоко впечатан в грязь на камне.

— Пони. Много пони, — заметил он и нахмурился. — Я думал, у твоего отца только один проводник, но следы указывают на… — Он замолчал, Стефани стрельнула в него взглядом.

— И что это значит?

Райан спрыгнул с коня и, нагнувшись, стал изучать пучки травы и перевернутые камни. Пони было много, индейских неподкованных пони; он вспомнил, что видел Джулиана и его проводника верхом на мулах. Он провел пальцем по стертому отпечатку человеческой ноги. Мокасины. Значит, индейцы. Может быть, дружественные? Райан поморщился, размышляя, стоит ли сказать Стефани.

Он поднялся, взглянул в ее встревоженное лицо и понял, что надо сказать.

— Это следы индейцев. Может быть, они дружественные, — торопливо добавил он, но по глазам Стефани понял, что она не тешит себя этой надеждой.

— А отец… ты думаешь, с ним все нормально?

— Принцесса, я уверен, что он может о себе позаботиться. И я знаю репутацию его проводника: он старый борец с индейцами и не зря ест свой хлеб. Постарайся не беспокоиться раньше времени.

Райан снова опустился в седло и поскакал крупной рысью, что быстро привело их к подножию холма. День клонится к ночи, скоро стемнеет, искать Джулиана поздно — придется подождать до утра, решил он.

— Нет, я хочу посмотреть сейчас, — заспорила Стефани, услышав его решение. — Может быть, отец в беде, может быть, ему нужна наша помощь…

— Рассуждай здраво, Стефани. Если даже мы сейчас обнаружим, что он в беде, мы все равно ничего не сможем сделать. Мы просто должны ждать и проявлять осторожность.

— С каких это пор в твоем словаре появилось слово «осторожность»?

— С тех пор как апачи преподнесли мне сюрприз, пока я ходил поохотиться, чтобы ублажить тебя! — выпалил Райан. — Я должен был доверять своим инстинктам, но не сделал этого. Теперь не отступлюсь.

Стефани поджала губы. Спорить не было смысла, к тому же она помнила, к чему привела та охота.

Они остановились лагерем среди груды камней, на ужин съели холодные кукурузные лепешки — Райан не хотел разводить костер.

— Здесь его будет видно за много миль, так же как мы издалека увидели дым костра твоего отца. Даже маленький костер будет как фонарь на маяке. Еда у нас есть, и света хватает, на небе половинка луны.

Поджав колени, завернувшись в два одеяла, Стефани села на землю и печально кивнула. Она очень беспокоилась о Джулиане. Что, если его захватили индейцы? Или просто убили — за то, что он посмел осквернить их кладбище? Возможности были одна страшнее другой.

Райан тронул ее за плечо; Стефани подняла к нему жалобное лицо.

— Я знаю, как ты тревожишься, милая, но думаю, что с твоим отцом все в порядке. На, выпей. — Увидев ее удивление, он ухмыльнулся. — Оставил на случай необходимости, по-моему, теперешний случай ничем не хуже других.

— Ради Бога, как ты достал здесь французский коньяк? — Стефани прищурилась и в тусклом свете различила этикетку. — Надо же, семьдесят шестого года, любимый коньяк моего отца… — Стефани оборвала речь.

— Я не хотел тебя тревожить, но, похоже, Пятнистый Хвост встретился с твоим отцом раньше нас. Джулиан откупился коньяком и ружьями. — Его рот скривился во вредной улыбке. — Это была часть твоего приданого, дорогая…

— Мерзавец! — Стефани не могла удержаться от улыбки. Она обхватила ладонями бутылку коньяка, принадлежавшую Джулиану. — По крайней мере поделился со мной.