Кто-то считает, что весёлая кабацкая драка – это весело, жаль меня никогда не прельщали подобные развлечения. Я горестно задумался о невеликом счёте своей кредитки… Конечно, в витрину клубного бара я ничем не швырял, но умудрился расколотить парочкой отчаянных голов несколько опять-таки нехилых столешниц. Оба моих приятеля благополучно успели слинять в начале драки, а вот я завяз. И вряд ли смогу скоро покинуть данное заведение. Всё дело в том, что дорогу к выходу преграждала бушующая толпа, сейчас поделенная на две половины. С одной стороны десантников и с другой – рядовых завсегдатаев и клиентов этой забегаловки.
Коснулся ладонью своей ноющей челюсти. Поморщился. Скула словно одеревенела. Похоже образовался болезненный кровоподтёк, вскоре на этом месте будет прекрасный синяк. Будущему пилоту не сравняться с настоящим пехотинцем ни силой, ни скоростью нанесения удара. Жаль, что вся свара началась с нас. Теперь стоит мне только показаться из-за случайно образованного бруствера из пары перевёрнутых стульев и овального столика, как новенький мундир кадета лётной школы сразу бросится в глаза всем, кто всё ещё стоит на ногах.
Черная звезда и её проклятая планета! Как можно было настолько быстро испортить отношения с совсем незнакомыми людьми? Это всё тупица Рауль! Именно он влез со своим чёртовым снобизмом и длинным языком в чужой спор… Чтоб тебя чужие к себе забрали – болван! Надо же было наговорить такое десантному корпусу! И так-то пехотинцы не сильно ладят с лётчиками, а уж с молодыми… А ведь даже после неосторожных слов приятеля всё могло пойти по-другому, так нет же – надо было непременно пнуть под зад самого тощего!.. Дик и я даже ахнуть не успели, как стремительно всё пошло кувырком. Хорошо ещё, что Донован успел вытащить этого пьяницу за шиворот прямо на улицу.
Жаль я не успел так быстро ретироваться. Прикрывал их отступление. В тот самый момент кулак командира бравой пехоты и распахал мне физиономию. Досталось знатно. Едва не отключился, хорошо упал удачно, и смог откатиться, за начавшую трещать во время драки мебель. Хорошо, что задело на отлёте, будь тот трезв как стеклышко, вырубило б сразу – а так, наверное, все-таки повезло…
Проклятье! Когда выберусь, всё выскажу! Рауль! Как есть вылеплю правду матку! Отматерю по сути и существу по его паршивому характеру, и его благочестивым родителям! Пусть только утром протрезвеет…
Вдруг, чьё-то далеко не хлипкое тело в падении сотрясло скромную кучку столиков и стульев прямо передо мной, баррикада дрогнула, однако выдержала. Я вжался в твёрдый пол…
Ч-чёрт!!! Если… Вернее, когда… выберусь!..
Я чувствовал, что чем дольше лежу, тем больше оттягиваю момент. Надо было решаться вставать и убираться прочь. В любой момент ненадёжный барьер может не выдержать очередного испытания на крепость. Также сохранялась опасность того, что дерущиеся, но не растерявшие запал оппоненты, могут заглянуть за завал и поинтересоваться, с какого я тут отдыхаю? … Если это произойдет – больница кое-кому будет обеспечена. Хорошо если им, … а вдруг мне?! Тот факт, что на Сторме могли вылечить всё что угодно, оптимизма как-то не прибавлял…
Тут я ощутил, как кто-то аккуратно тронул меня за плечо. Я вздрогнул и едва не откатился. Оглянулся. Сердце готово было выскочить из груди, Кулаки сжались, я был готов дорого продать свою молодую жизнь, даже в неудобной позе лежа на полу. И тут я увидел форму кадета лётной академии. Вернее, человек в форме кадета нашего курса аккуратно прятался практически рядом со мной от случайных взглядов и летающих поверх голов предметов.
Сначала я подумал, что это вернулся Дик, но разглядел в дыму лицо и понял свою ошибку. Парень был не знаком.
– Знаешь, ты хорошо держался, – произнес молодой, симпатичный и обаятельный голос, тенор ровно на столько, чтобы девчонки «сохли». Я пригляделся к кадету – на лице пара ссадин, и самое главное форма…
Невероятно! Не думал, что в этом баре есть ещё кто-то из наших. Таких идиотов точно мало среди курса, чтобы шляться по кабакам полных морпехов. Хотя честно признаться – даже озаботится подобным, времени не было. В определённый момент всё стало происходить очень быстро.
– Ты с друзьями!? … Извини, за… за это. – произнес я едва слышно и кивнул в сторону шедшего по ту сторону баррикады «веселья». К слову говорил я громко, просто ор стоял ужасающий. Да уж, «веселье» шло своим чередом. Раскаяние захлестнуло мою захмелевшую голову. Осознание того что мы возможно испортили парню весь вечер как-то не улучшало общего настроения. Парень напротив лишь открыто улыбнулся в и сказал с некоторой оттяжкой:
– Всё в порядке… Один я. Вобще-то ребятам из академии противопоказано ходить сюда. Инструкторы должны были предупредить вас об этом.
Боже, да кто из учеников вообще обращает внимание на подобные запреты? В чёрных глазах напротив горело то же лукавство и одновременно с этим…
Черт побери: «Да он трезв!» – Осенило меня.
– А если противопоказано, то сам что тут делаешь? – похоже, всё-таки скользящий удар и количество выпитого, не настолько сказались на моем рассудке и языке, если я способен задавать подобные осмысленные вопросы. И тут же поморщился от собственной длинной мысли. О том, что надо познакомиться, была следующая.
– Макс! Десятый день как с приятелями прибыли в этот чудесный мир…
– Это с теми, которые заварили всю кашу и ломанулись через главный выход в самом начале?
– На самом деле я их прикрывал, … – я почувствовал, как краска бросилась в лицо от того, что мог предположить этот парень. Он то, оказывается, наблюдал за нашей троицей. Впрочем, нас не обратил бы внимание только слепой и глухой… В тот самый момент я поклялся себе никогда впредь не напиваться, как сегодня – если только не буду ну в очень большой и дружной компании.
– Что ж понятно. Марат! – Парень, сидя рядом на корточках, протянул мне руку. С чувством я ответил тем же. Рукопожатие вышло крепким.
– Выбираемся?
– Было б неплохо, – ответил я и снова почувствовал себя неуютно, находясь за хлипкой баррикадой, – Но как?
– Все норм! – заверил он, – Здесь есть второй выход. Знаю, как выйти к нему. Если будем двигаться незаметно, то проскользнём.
Недавняя встряска и полученные в махаловке удары вызвали прилив адреналина, и в данный момент его действие как раз заканчивалось, это стало ясно, когда перед моими глазами вновь поплыл пьяный туман, и сильнее заболели ушибы и ссадины. Тряхнув головой раз-другой, я попытался привести в порядок мысли, разбегающиеся под воздействием алкогольных паров. Думается, скоро бравые пехотинцы добьют тех, кто под руку подвернулся, а потом непременно попробуют найти зачинщиков. О том, что я и был одним из зачинщиков, размышлять как-то не хотелось. Тем временем Марат хмурился, через брешь наблюдая за побоищем в баре, потом вновь обратился к мне.
– Набрался ты круто. Ползти можешь?
Я кивнул.
– Тогда давай за мной!
Марат, активно пополз за виднеющуюся вдали барную стойку. При этом он удивительно искусно умудрялся оставаться в тени от источников света. Чувствуя себя слегка туповато, я снова кивнул – правда уже в спину, и сам последовал его примеру. Естественно ползти так же аккуратно я не мог, но искренне старался изо всех сил.
Драка, судя по звуку, продолжала набирать обороты. Крики, звуки ударов, разбиваемой посуды, треск пластикового декора буквально переполнили воздух заведения. Вскоре кадет передо мной завернул за неприметный угол, где я услышал лёгкий щелчок и сразу за этим в зале раздался громкий хлопок. В помещении словно сработала дымовая граната – впрочем, так оно похоже и было. Кто-то из десантников пронёс с собой шашку. Я заработал руками и ногами как можно быстрее. Мало удовольствия попасть под слезоточивый газ. Пехоте такое по барабану, у них встроенные чипы с фильтрами дыхания, а вот остальным теперь точно придётся несладко.
Через минуту, мы с Маратом – оба в слезах, с заложенными носами с избытком хватанувшие удушья сизого дыма, и кашляя на каждом вдохе-выдохе, наконец вывалились с чёрного хода. Стараясь не думать о тех, кто был внутри и как говориться попал в самый эпицентр, поддерживая друг друга, по свежему ветерку мы припустили вдоль улицы. Марат хорошо ориентировался в технополисе и спустя полчаса мы входили в кадетское общежитие. Меня уже не раскачивало от алкоголя, и голова прояснилась. Только утром на скуле расцвёл синяк.
