Он стал активно шарить по карманам моей куртки, что-то ища. Я даже не мог отвернуться чтобы помешать ему… так конвульсии на бетонном полу. Бесполезно. Он нашел что искал подцепил холодными пальцами и вытащил наружу, дернул. Посыпались тонкие металлические звенья. Уже у входа в стартовые шахты академического космопорт Банинг оглянулся, в его правой руке находился мой академический пропуск на тонкой цепочке. Цепочку из редкой на Прайме стали подарил мой отец давным-давно. Банинг знал, что я очень ценил и берёг её… Я рывками едва повернул голову, кажется из глаз лилась какая-то влага, но мне было все равно.

Марат приложил карту с чипом к считывающей панели, затем накрыл сверху незнакомым мне устройством, и сразу же массивная цельнометаллическая автоматическая дверь отошла в сторону. За силуэтом бывшего друга я разглядел очертания космического судна. Когда алая эмблема бросилась в глаза, застонал. Марат неотрывно следил за тем, как я ворочаюсь на полу, словно выброшенная на берег рыба.

– Вижу, ты понял, зачем я здесь. Знаешь, сейчас уже не знаю, рад я или не рад, что ты пошёл за мной. Ясно одно – этим действием ты себе обеспечил массу проблем. Не думаю, что студента поспособствовавшего угону «Призрака» оставят в академии. Но моя карточка была заблокирована с момента, как вы сообщили о моей пропаже управлению безопасности. Они давно подозревали, что я связан с контрабандистами, доказательств только не хватало. Я был осторожен, да и учился хорошо.

Призрак! Чёрт! Не может быть! Невидимка! Я застонал про себя…

Призрак – корабль военного стратегического назначения! Почему нет охраны? Как Марат узнал об этом корабле? Все эти вопросы грозно вставали пере до мной. Кто настолько умный, что лишил шахту с секретным судном серьезной охраны? Всего двое тупиц с легкими ружьями! Идиоты!…

Не..ет, это я идиот, и болван! Всё же подстроено: на глаза мне Банинг попался специально. Он знал, скотина – не мог не знать, что мы его ищем. Один из нас по любому решил бы догнать товарища.

Почему именно я разглядел его в толпе кадетов. Почему?

Неужели он так захотел?

– З..зачмн?! З..зачмн гад?! – Моя речь постепенно возвращалась. Откровения Марата подействовали на меня как раздражитель, и я продолжал попытки приподняться с пола. Раз за разом… И каждый раз терпел поражение.

Он грустно ухмыльнулся.

– Тебе не понять, мой бывший друг. Меня предали и лишили всего… Те кого я считал близкими людьми…

Его лицо потемнело.

Мой дядя, он подстроил все… Он с самого начала знал, что я для него проблема. Наследство отца. Имперская академия только дорешила дело…

– Не пон..ма…! Как он же заботился о тебе. Но даж… есл.., предал… Суд!.. Почему мы…?! теперь, ты решил предать нас? Св..воих друзей?..

В моей голове был хаос, бардак, я изо всех сил пытался остановить эту проклятую слабость. Руки дрожали мне ни как не удавалось поднять их…

– Ты будущий пилот и солдат! Прими это знание парень и живи, как жил с ним всегда! У тебя есть твой император! – Он издевательски расхохотался, – А у меня не может быть таких друзей!.. И не может быть ни чего! Заодно можешь поблагодарит моего дядю под прикрытием благословенной Империи! То, что я делаю сейчас – позволит мне однажды отстоять свою честь!

Банинг кивнул в сторону корабля.

– Это мой билет в новую жизнь. А тебя в память о нашей дружбе я не убью, хотя заказчики этого и не одобрят. А сейчас… Прощай! Прощай мой бывший друг!

Бросив словно мусор последние слова, Марат шагнул внутрь ангара. Тяжёлая дверь с лёгким свистом закрылась за ним.

Когда заработал двигатель, я рванулся ещё раз. В результате этого усилия тело немного приподнялось на руках. Поняв, что могу двигаться, я с трудом подтащил ноги и встал на четвереньки. Пополз, еле-еле переставляя непослушные конечности. Шум в ангаре всё усиливался, с сильным опозданием заработал сигнал тревоги. Когда я дополз до двери, та без блокировки на автомате отошла в сторону. Именно в этот момент Банинг врубил главный двигатель, и мощным воздушным потоком от стартовавшего корабля меня снесло обратно в транспортный коридор. Падая второй раз, я крепко врезался спиной в пластиковые полукруглые контейнеры. Встать вновь попытался лишь, когда поток ветра из широкой, заклиненной им же, двери почти прекратился.

Шатаясь словно в пьяном угаре, я поднялся и медленно побрёл прочь от стартовой шахты.

Вдалеке ещё раз оглушительно взревела сирена. И заглохла словно её кто-то насильно вырубил.

Представители службы безопасности академического городка встретили меня лишь, когда я почти добрёл до выхода из тоннеля. Люди в черной форме, явно выделяющиеся на фоне службы безопасности космопорта вышли вперёд и, заломив мне руки, прижали к земле. Я не сопротивлялся. Кто-то даже начал зачитывать мои права

Внушительное здание военной прокуратуры и судейства располагалось на одной из площадей самого крупного мегаполиса планеты. Внушительные статуи в нишах, колонны, попирающие свод, и изумительные барельефы этого поистине внушительного творения Имперских скульпторов и архитекторов, являли собой вершину зодческого творчества. Таких зданий по всем системам Эрклидиума насчитывалось лишь шесть. И сегодня здесь был суд. Ваш покорный слуга был главным виновником сего действа. Тоже по-своему значимого, но закрытого от широкой публики. Впрочем, близкие и друзья все-же допускались, за подпиской о неразглашении. Матери я просил не сообщать – это не многое из того что мне позволили сделать.

– Кадет, Вы обвиняетесь в пособничестве пиратам и краже специализированного военного космического судна класса «Призрак». Вы знаете, чем вам это грозит?

– Да, сэр!

Военный прокурор был словно сама немезида во плоти. Значимость и мощь исходили из уст этой суровой женщины, словно сама богиня судьбы карающим мечом торила голосом она своим по пути обвинения. Мне же так и хотелось во весь голос заорать о своей беспричастности к вышеозначенным обвинениям. Что, впрочем, я ранее и сделал выпалив как на духу все своему адвокату. И все же судья был неумолим.

– Согласно параграфам сто пятнадцать, сто восемнадцать, сто тридцать и двести сорок военного устава: данные обвинения караются одной из высших мер, а именно заключением сроком в сорок пять стандартных лет.

С момента как меня скрутили, прошло три дня. Все три я провёл в одной из отдельных камер предварительного заключения. Без средств связи и посетителей. Десять раз я успел пожалеть о том, что дал Марату провести себя. Что вообще пошёл за ним. Что не смотря на то, как уже тогда насторожила меня та поспешность, с которой двигался теперь уже бывший друг в сторону посадочных площадок. И двадцать раз сломал голову над тем, как обычный рядовой кадет получил и имел допуск в закрытые помещения и коридоры закрытых стартовых шахт. Тогда я не смог остановить его. Я верил ему… За что сейчас и расплачивался.

Всего один единственный разрешённый звонок я использовал, чтобы позвонить Раулю. Его отец имел кое-какие связи в Министериуме, но насколько широко они распространялись – не знал даже сам Рауль. Запомнилось лишь его обещание помочь и последующий длинный гудок в трубке.

За всё время меня допрашивали раз двадцать. Половину из них на высокоточных детекторах лжи. Я всегда утверждал одно и то же – не виновен. На все вопросы отвечал максимально правдиво и честно. Но следователи не отставали, не смотря на то, что я не владел приёмами спец подготовки, они подозревали обман – ведь в наше время существовало масса способов обмануть даже современную технику. Вернее, это было бы возможным, будь я высококлассным шпионом того же Земного Альянса. Но я был лишь кадетом, который пытался донести до сведения своих тюремщиков именно эту истину. В общем, три долгих дня превратились для меня в сущий кошмар.

Следователи отстали только когда были получены результаты анализов. Тщательное медицинское обследование, сделанное ранее, и скупые показания агентов, участвующих при задержании, доказывали, что какое-то время моё тело действительно испытывало нагрузки, вызванные спазмическим облучением. Соответственно не мог лгать анализатор и детектор лжи.