Джейд вытянула ноги и, уткнув носок в землю, остановила качели. Потом подняла голову так, что почти коснулась затылком его груди.

– Ты меня опекаешь?

Диллон не двинулся с места, хотя ему было бы проще разговаривать, если бы он обошел качели кругом и встал к ней лицом.

– Выходит, что так.

– Спасибо хотя бы за признание.

– Пожалуйста.

– Ну, мне пора. Ты не считаешь меня сумасшедшей?

– Считаю… что ты загадочная, – ответил он после некоторого усилия, подбирая правильное слово. – Честно, Джейд, у меня от тебя голова кругом идет.

В его голосе звучала горечь. Она постаралась разрядить ситуацию.

– Ты и сам достаточно сложная натура.

Его усы расползлись в широкой улыбке.

– Я?

– Ага… Для живущего в одиночестве холостяка ты ведешь себя не совсем типично…

– Ничего загадочного. Мой требовательный босс не оставляет мне времени для развлечений.

– Ты не встречаешься с женщинами.

Диллон поднял брови.

– Ты что, следишь за мной?

– Я просто полагала, что ты, как любой мужчина, время от времени нуждаешься в женском обществе.

– Ты имеешь в виду секс?

– Да, секс, – неохотно подтвердила Джейд. Неожиданно жара показалась ей еще более невыносимой, чем раньше. Даже комары куда-то исчезли. Горячий воздух стал плотным. Одежда прилипала к коже, волосы так нагрелись, то обжигали шею. Солнечные лучи расплывались в удушливом мареве. Было ощущение, что они очутились в сауне, разве что не были обнаженными.

Джейд вдруг ощутила, как близко к ней стоит Диллон: ее плечи почти касаются его бедер. Всего несколько дюймов отделяло его руки на веревках. Запах его кожи смешивался со многими другими, но она безошибочно выделяла именно этот.

– Вот что я хочу сказать, – произнесла Джейд почти беззвучно. – Мне кажется, что твое нежелание иметь контакты с другими людьми как-то связано с потерей жены и ребенка.

Его усы дрогнули. Он опустил руки и отошел от качелей, повернувшись к ней широкой спиной.

– С чего ты взяла?

– Я поняла это сразу, как только мы встретились в Лос-Анджелесе.

– Оставь при себе свои предположения, – сказал Диллон грубо, обернувшись к ней.

– «Текстиль» был для меня жизненно важным делом. Я не имела права ошибиться и проверяла тебя гак основательно, как только могла.

Он сердито глядел на нее несколько секунд, потом его плечи дрогнули.

– Полагаю, то, что ты знаешь, не имеет никакого значения.

– Но все же, что случилось?

– Зачем спрашиваешь? Тебе же все известно.

– Только в общих чертах.

Диллон оторвал веточку от дерева, повертел ее между пальцами.

– Мы жили в Таллахасси. Я работал на одного мерзавца, и работа была за городом. Я мог приезжать домой только на выходные. Дебре это страшно не нравилось, мне – еще больше. Но в то время у меня не было выбора. Ее это очень угнетало, поэтому мы старались каждые выходные превратить в маленький праздник. Так должно было быть и в тот холодный вечер в пятницу, когда я спешил домой…

Монотонно, бесстрастно он рассказывал Джейд о том, что увидел тогда на кровати в их спальне.

– Они лежали так спокойно, – хрипло выдавил Диллон, – словно спали. Никакого беспорядка, никакой крови… – Он махнул рукой. – Я подумал, что они спят.

– И что ты сделал?

Его глаза были холодными.

– Для начала я вышиб душу из того сукиного сына, из-за которого был оторван от своей семьи.

– Понятно…

– Потом я несколько месяцев пил и перестал общаться с людьми, как ты уже заметила. Был период загула, когда я хватал любую женщину, которая говорила «да». Толстую, костлявую, уродливую, красивую, старую, молодую – это не имело значения, понимаешь?

Джейд кивнула головой.

– Тебе надо было бы быть мужчиной, чтобы понять меня.

– Может быть.

– В общем, я как-то перебивался и оставался одиноким, пока ты не предложила мне эту работу.

Диллон пронзительно взглянул в ее глаза.

– А теперь впервые за семь лет у меня появился интерес к жизни. Я признателен тебе за это, Джейд.

– Ты мне ничего не должен. Если не считать той тяжелой работы, которую ты делаешь за деньги, что я плачу тебе. И до сих пор у меня не было повода для разочарования.

Он отбросил веточку и отряхнул руки.

– Мне надо было быть дома с ними.

– Но почему? Чтобы ты тоже умер во сне? Так было бы лучше?

– Я должен был проверить заслонку.

– А она не должна была зажигать огонь, не проверив.

– Не будь такой рассудительной.

– А ты не сходи с ума, Диллон. Это была трагическая случайность. В том некого винить. Ты не можешь жить всю жизнь и терзать себя за то, в чем нет твоей вины.

Джейд пристально посмотрела на него.

– То, что я сейчас услышала, объясняет, многое. Я знала, что строительство этой фабрики очень важно для тебя, но не понимала, до какой степени.

– Для меня это был последний шанс. Я не хотел упускать его. Теперь ты знаешь, почему я здесь. А каковы твои причины?

– Фантастическое жалованье. Положение и уважение в мужском мире.

– Гм-м… Но зачем ты приехала именно в Пальметто?

– Потому что GSS нуждалась в этой территории, а эта территория нуждалась в этой фабрике. Ты же видишь, какая здесь отсталая экономика. Многие живущие здесь до сих пор не знают, что такое водопровод в доме. Они существуют на те жалкие гроши, какие могут здесь заработать. «Текстиль» даст работу сотням людей. Даже до того, как фабрика войдет в строй, я организую мастерские и учебные классы. Там их научат работать, научат профессии. Тем, кого мы возьмем, будут платить часть их будущего заработка на все время обучения. Мы откроем ясли, чтобы оба родителя могли работать. У нас будет…

– Это все чепуха, Джейд.

– Но почему? – изумленно воскликнула она.

– Потому что чепуха, хотя звучит великолепно. Если судить поверхностно, – сказал он, – то это выглядит как альтруизм. Но если копнуть глубже, то мне кажется, что твой план построить фабрику именно здесь не имеет никакого отношения к экономической отсталости этого района.

Диллон стоял перед ней, широко расставив ноги, держа обеими руками веревки качелей. Она отвернула лицо в сторону.

– Все это связано с твоей бывшей подругой и ее мужем – шерифом. Он, может быть, и есть отец Грэма, а может быть, и нет. В этом деле как-то за мешаны и Патчетты. И ведь неспроста откровенная неприязнь между тобой и шишками этого города.

– Уже поздно, мне пора ехать.

Она встала. При этом их тела соприкоснулись. Джейд попыталась нырнуть у него под рукой, но не успела. Он схватил ее за руку и развернул лицом к себе.

– Это не все, Джейд.

– Я тебе честно изложила причины, по которым хочу, чтобы фабрика была построена именно здесь.

– Не сомневаюсь…

– Тогда почему ты не удовлетворишься тем, что я сказала? Почему не успокоишься?

– Потому что концы с концами не сходятся. Кто-то жалостливо вымаливает, чтобы ее супругу пожертвовали почку…

– Я никогда не позволю оперировать Грэма, чтобы взять его почку…

– Разумеется… Особенно если учесть, что реципиент женат на твоей бывшей лучшей подруге и, возможно, является отцом твоего сына.

Диллон придвинулся к ней почти вплотную.

– А может быть, Джолли свалил от тебя к Донне Ди, когда ты была беременна, и ты все еще влюблена в него?

– Я его ненавидела.

– Уже кое-что… Почему?

– Оставь меня в покое, Диллон!

– Не оставлю, пока не разберусь, в чем дело.

– Ты не сможешь этого понять.

– Почему ты отскакиваешь каждый раз, когда к тебе приближается мужчина?

– Никуда я не отскакиваю…

– Еще как, – сказал Диллон мягко. – Вот только что ты едва не упала в обморок, когда твоя грудь чуть коснулась моей… Видела бы ты выражение своего лица, когда поняла, что я не принимаю твои объяснения.

– Я этого не заметила…

– Неправда!.. Это Хатч Джолли – тот, из-за которого ты стала фригидной?

– Я не фригидна.

– Да ну? Меня не обманешь.