– Что общего между этими тремя вещами?

– Это взятки.

– Оригинально. Попытайся еще раз.

– У тебя, должно быть, был восхитительный день на работе. Что происходит?

– Мне придется поискать другую для развлечений или?..

– Хорошо, хорошо. Цветы, вино и хлеб… – Она размышляла. – Это имеет какое-то отношение к спорам и плесени, что-то в этом роде?

Он покачал головой.

– Важны не столько цветы, сколько ленточка вокруг них.

– Красная, белая и синяя полосы. – Дебра начала петь. – Моя страна…

– Другая страна, чьи цвета тоже красный, белый и синий.

– Англия?

– Нет.

Она взяла бутылку вина и прочитала этикетку. Затем, поднимая вопросительный взгляд на Диллона, спросила:

– Франция?

Он расплылся в широкой улыбке.

– Поздравляю, барышня. Вы выиграли первый приз.

– Какой?

– Два года, а может быть, больше, в Париже!

– Диллон?

– Точнее, под Парижем – в Версале. Там еще есть дворец. Я думаю, ты не против пожить в пригороде?

Дебра взвизгнула.

– Диллон, о чем ты говоришь?

Он рассказал ей о работе, которую предложил Пилот.

– Это для международной страховой компании. Они строят новый комплекс офисных зданий для своей европейской штаб-квартиры. Фирма-подрядчик оказалась некомпетентной, и работу приостановили, пока не найдут более подходящую.

– Пилот предложил свой проект?

– Да. Теперь Пилоту нужен способный инженер, чтобы поехать туда и довести проект до ума.

– И Пилот выбрал тебя?

Диллон развел руки в стороны и изобразил мученика на кресте. Дебра бросилась на него. Он повалился назад, потянув ее за собой. Они раздавили батон хлеба.

– Похоже, он считает, что жить во Франции – это минус, – сказал Диллон. – Он даже не представляет себе, что моя жена только и мечтает поехать во Францию и усовершенствовать свое знание языка.

– Ты сказал ему это?

– Не такой я дурак. Я сделал недовольный вид, что придется жить за границей. Потом сказал, что если и соглашусь на эту работу, то только за более высокую плату.

– Что он ответил?

– Прибавил сотню долларов в неделю!

В порыве восторга они вновь занялись любовью. Гамбургеры, купленные к обеду, были заменены смятой буханкой хлеба и тепловатым вином. Съев последнюю крошку хлеба и осушив последнюю каплю вина, они улеглись на разбросанные и сломанные цветы, в полудреме обсуждая свое солнечное будущее.

Перед отъездом было полно хлопот. Надо было получить паспорта и визы, попрощаться с готовыми заплакать родственниками, успеть переделать кучу других дел. Все это, конечно, легло на Дебру, так как Диллон погрузился в изучение незаконченного проекта. Он был полон желания приступить к работе и вылетел во Францию первым, чтобы все подготовить и через три недели встретить Дебру в аэропорту „Шарль де Голль“.

Пройдя таможенный контроль, она бросилась к нему в объятия. Они крепко прижались друг к другу. Пока Диллон вел ее через многолюдные залы международного аэропорта, он твердил о том, что скучал без нее.

– Ты не обманешь меня, Берк, – поддразнивала она, когда они вышли к автостоянке. – Ты, наверно, со счета сбился со своими французскими любовницами за эти три недели.

Смеясь, он подвел ее к машине.

– Это наша? – спросила Дебра удивленно.

– Боюсь, что да.

– Такая маленькая?

– При здешнем движении только с такой машиной и можно выжить. Надо стараться протиснуться между машинами, иначе застрянешь надолго.

Она сравнила размер кабины с длиной ног Диллона.

– Ты там помещаешься?

– Слегка тесновато, поэтому должен тебе кое в чем признаться, – сказал он мрачно. – Я больше не могу делать детей.

Дебра протиснула руку ему между ног.

– Работает. А остальное пока не важно.

Диллон на мгновение был шокирован такой интимностью на людях, но она напомнила ему, что они во Франции и что французы известны своей терпимостью к влюбленным.

Он извинился за их квартиру на третьем этаже с лифтом, которому он не доверял и потому запретил ей пользоваться. Дом представлял собой узкое, продуваемое сквозняками здание. На каждом этаже было по четыре квартиры.

– Это было лучшее, что я мог найти, – сказал Диллон со вздохом, распахивая перед ней дверь. – Здесь все так дорого.

То, что он считал устаревшим и неудобным, Дебра называла оригинальным и очаровательным.

– У нас есть балкон! – закричала она, бросаясь к окну и открывая ставни.

– Но отсюда не очень хороший вид.

Балкон выходил на грустный, заброшенный внутренний двор. Однако через несколько недель на балконе уже цвели примулы, которые Дебра посадила в ящиках. Она закрыла трещины на стенах красочными рекламными плакатами, а из простыней сделала чехлы, чтобы скрыть потертость мебели. Вскоре квартира стала для него настоящим домом. Диллон не променял бы его на Версальский дворец, до которого было рукой подать.

По субботам и воскресеньям истинные парижане выезжали на природу, оставляя город туристам типа Берков. Они не пользовались машиной и разъезжали на метро. Вскоре они прекрасно ориентировались в системе станций на различных уровнях. Как изголодавшиеся гурманы, очутившиеся на пиру, они поглощали все французское, влюбились в достопримечательности, запахи и звуки „столицы мира“. Диллон и Дебра облазили музеи, парки и все исторические здания, обнаружили уютные кафе, где даже с американцев брали умеренную плату за вкусные блюда. Они уединялись в соборах с цветными витражами, но не для молитв, а для поцелуев. Знаменитые американские сосиски меркли по сравнению с теми» что им подавали на Монмартре, рядом с прелестными картинами.

Берки отправились в винодельческий район праздновать первую годовщину свадьбы и пробовали местные вина до тех пор, пока не захмелели. Они ночевали в маленьких гостиницах, где перины были огромными и роскошными, наслаждались тонкими соусами в уютных обеденных залах.

Но в их раю был змий.

Его звали Хаскел Сканлан. Диллон был инженером по надзору за строительством, Хаскел же занимался хозяйственными вопросами: заработной платой, закупками и учетом. Они познакомились в Таллахасси. Диллон надеялся, что его первое впечатление о человеке изменится, когда они окажутся во Франции. Ради Дебры он готов был подружиться с Хаскелом и его женой.

К сожалению, Хаскел Сканлан и во Франции остался таким же занудой, каким был на родине. Строители его терпеть не могли. Безжалостный табельщик, он штрафовал их, даже если они опаздывали на какие-нибудь тридцать секунд. Когда бригадир подошел к Диллону с вопросом о повышении зарплаты, инженер передал эту, как он считал, вполне справедливую просьбу Хаскелу Сканлану, однако тот решительно отказался даже думать об атом.

– Слушай, дай им прибавку! – закричал Диллон после получаса бурных споров.

– Через совет?

– Через совет.

– Это подтолкнет их к новым требованиям через некоторое время.

– Иди ты к черту, Хаскел! Они просят прибавить всего лишь 20 центов в час.

– А ты умножь. Получается кругленькая сумма.

– Хороню. Прибавь 10 центов в час. Это покажет наше хорошее отношение и будет стимулом, чтобы они остались у нас. От нас ушли двое хороших плотников на прошлой неделе. Им дали больше на строительстве стадиона.

– Двум плотникам нашли замену.

– Но на собеседование с ними и оформление их на работу потеряно несколько дней из моего рабочего графика. Я не люблю терять время. По графику здание должно быть сдано будущим летом. Я бы хотел закончить его к ранней весне.

– Зачем?

– Потому что Дебра беременна. Несмотря на то, что нам здесь очень нравится, я бы хотел, чтобы ребенок родился на родине.

– Личные интересы не должны мешать интересам компании.

– Пошел ты…

Хаскел только сплюнул.

– Можешь выражаться, если это улучшает твое самочувствие. Уверяю тебя, это не изменит моего мнения.

Диллон продолжал сыпать ругательствами и дальше, при этом более грубыми, пока наконец вопрос не был решен.