Выйдя из кабинета, она зашагала по безлюдному вестибюлю.
Она уже была одинокой.
Все сотрудники редакции новостей Даблью-би-ти-ви радостно приветствовали возвращение Кари на работу. Через неделю после того, как она вновь стала выходить в эфир, в редакцию пошел поток зрительских писем. Их авторы тоже были рады вновь встретиться с любимой телеведущей. Кари была польщена. Обычно память зрителя коротка и привязанности его недолговечны.
Оценки Пинки по поводу ее первых трех телесюжетов были сдержанны, но Кари знала, ее работа ему понравилась. Первый сюжет был посвящен семье потомственных воздушных акробатов. Несколько артистов этой семьи разбились насмерть, но другие тем не менее упрямо продолжали выступать, каждый день рискуя жизнью. Когда Пинки отсматривал сюжет, он даже забыл, что держит зажженную сигарету — она догорела до конца и обожгла ему пальцы. Кари поняла: если уж ей удалось полностью завладеть вниманием многоопытного Пинки, то на зрителей видеосюжет произведет еще более сильное впечатление.
Все вечера она тихо проводила дома и уже сбилась со счета, сколько раз ее рука тянулась к телефону, чтобы набрать номер Хантера. Кари знала, что случится, если она позвонит ему и он приедет. Они, конечно же, окажутся в постели, стало быть, там, откуда начали. Он снова станет просить ее руки, а она вынуждена будет отказаться.
А если Хантера не окажется дома? Да она с ума сойдет, гадая, где и с кем он может быть. Так что лучше не звонить вовсе.
Кари очень тосковала по нему. Ей не хватало его тонкого чувства юмора, умных и точных замечаний. Она скучала даже по тому, как он сердится. Стоило Кари дать волю своим мыслям, как начинало скучать и ее тело. До встречи с Хантером она была совершенно невежественной в любви, даже не подозревая, какое огромное чувственное наслаждение может дарить мужчина. Ей было недоступно знание того, какие ощущения можно испытать, когда любимый целует тебя в шею, бедра, ступни… Она вспыхивала, думая об этом, и продолжала гореть от желания вновь испытать все эти чувства.
Однако, поставив перед собой цель, Кари уверенно двигалась к ней. С каждым днем она чувствовала себя все сильнее, увереннее как самостоятельная личность. Однако она все еще не стала такой, какой хотела стать. Когда ей это удастся, Хантеру Макки придется тянуться к ней, встав на цыпочки.
— Кари Стюарт?
— Да.
— Мне нужно…
— Простите, но я вас почти не слышу. Говорите громче.
Может, это очередной воздыхатель? Дурацкие телефонные звонки от поклонников были для нее не в новинку. Когда Кари только начала появляться в эфире, эти звонки превратились для нее в сущий кошмар, однако со временем она привыкла к ним и теперь воспринимала как неотъемлемую — пусть и неприятную — часть своей работы. За годы, проведенные на телевидении, Кари успела получить двадцать три предложения руки и сердца, а предложений лечь в постель было и вовсе не сосчитать. У звонившего сейчас был низкий, с придыханием голос — голос типичного извращенца.
— Я не могу говорить громче, но у меня для вас есть тема, — ответил собеседник. — Вам интересно?
К этому она тоже привыкла. Десятки чокнутых звонили ей, чтобы сообщить самые разнообразные «новости» — от высадки русских в соседней прачечной до приземления инопланетян на школьном дворе.
— Меня всегда интересуют новые темы, — автоматически ответила она.
В ее конуру, гордо называвшуюся «кабинетом», ворвался запыхавшийся ассистент режиссера и, бросив на стол сценарий ее очередного видеосюжета, приказал:
— Сократи на пятнадцать секунд.
Кари согласно кивнула и сделала знак, что все поняла, а в трубку сказала:
— Я сейчас очень занята. Не могли бы вы назвать мне свое имя и оставить номер телефона? Завтра вам позвонит наш сотрудник.
— Нет, этого я делать не буду. Я не могу ждать. — В голосе анонимного собеседника явно сквозил страх. Красная ручка Кари, бегавшая по строчкам сценария, замерла в воздухе. — Я хочу говорить только с вами, и ни с кем больше.
— О чем именно? — Женщина с трудом заставила свой голос звучать спокойно, однако сердце ее забилось чаще обычного. Может быть, это все же не псих?
— Вы слышали о детях, пропавших из госпиталя?
На протяжении последних пятнадцати месяцев из родильного отделения местного госпиталя таинственным образом исчезли трое новорожденных. Было очевидно, что их похитили, но, поскольку никаких требований о выкупе не поступило, ФБР к этому делу не привлекалось. Им по-прежнему занималась полиция, и по-прежнему безрезультатно.
— Да, я слышала об этом. И что же вы хотите сообщить? — Она протянула руку за остро отточенным карандашом и ждала, готовая записывать.
— Один мой друг, возможно, кое-что знает об этом.
«Никакой не друг, а ты сам. Или — сама», — подумалось ей. Кари до сих пор не поняла, с кем говорит — с мужчиной или с женщиной. Голос собеседника звучал глухо, словно тот разговаривал через носовой платок.
— Так почему же звоните вы? Мне было бы интереснее побеседовать с вашим другом.
— Я… Он не может сам звонить вам. Он боится нарваться на неприятности.
Кари почувствовала мощный выброс адреналина в кровь. Такой репортаж мог бы стать «гвоздем» всей ее карьеры.
— Согласится ли он говорить со мной, если я пообещаю сохранить его инкогнито?
— А вы можете?
— Конечно. Давайте договоримся о встрече. Кроме нас, о ней не будет знать никто.
— Он не хочет приходить на телевидение. Это было бы равносильно самоубийству. Вообще-то, наверное, не надо все это затевать… Ни к чему…
— Her, подождите! Не кладите трубку, пожалуйста! — торопливо заговорила Кари. — Если вы… То есть ваш друг… Если ему что-то известно об этих детях, пусть расскажет об этом. Ему надо всего лишь встретиться со мной. Об этом никто не узнает, а я не доставлю ему никаких неприятностей.
На том конце провода воцарилось тяжелое молчание. Собеседник размышлял.
— Вы можете обещать, что не будет ни телекамер, ни магнитофонов?
— Обещаю, не будет.
— Хорошо, — осторожно согласился голос. — Вы встретитесь с ним на автостоянке для персонала госпиталя. Знаете, где это?
— Найду. — Кари даже не спросила, о каком госпитале идет речь. Это было ясно без слов. — Во сколько?
— В девять. Второй уровень, ряд «В». Четвертая по счету машина с северной стороны. Если вы будете не одна, встреча не состоится.
— Передайте ему, что я все поняла и буду в девять в указанном месте.
Собеседник повесил трубку. Несколько секунд Кари сидела неподвижно, бездумно уставясь в текст лежавшего перед ней сценария. Он вдруг показался ей тошнотворно скучным и никчемным. Впервые в жизни она держала в руках настоящую тему.
Вскочив со стула, женщина кинулась к двери. Ей не терпелось рассказать об этом звонке Пинки, но, сделав несколько шагов, она остановилась и задумалась. Он может не пустить ее на эту встречу: либо сочтет звонок розыгрышем, либо отправит в госпиталь одного из репортеров-»тяжеловесов». Тогда все полетит в тартарары. Звонивший ведь предупредил, что ни с кем, кроме нее, разговаривать не станет.
Нет, Пинки ни за что не отпустит ее одну на встречу с анонимным информатором. Лучше пока ничего никому не говорить. Она успеет рассказать обо всем после того, как встретится со звонившим. Тем более что все это вообще может оказаться пшиком.
Кари казалось, что минуты тянутся, как часы.
В девять пятнадцать она нетерпеливо мерила автостоянку шагами. В девять тридцать начала обзывать себя безнадежной тупицей и идиоткой. Потратила весь вечер, став жертвой гаденькой шутки. А ведь могла сидеть дома и мечтать о новом покрывале на свою постель, которое давно хотела купить, или — сменить бумагу в кухонных шкафах, или — думать о Хантере… Короче, могла бы заняться множеством полезных дел вместо того, чтобы бесцельно топтаться на безлюдной автостоянке. Здесь было так темно и пустынно, что у нее по спине стали бегать мурашки.
