— Мы… Мы даже не заметили его. — Ее слабый голос сорвался. — Он врезался, как ракета… И…

Чейз присел на стул у кровати. От горя лицо его перекосилось, за одну ночь на лбу залегли глубокие морщины. Синяки под глазами почти не отличались от синяков Марси, волосы всклокочены, он не побрился…

— Я хочу знать о Тане, — сказал он дрогнувшим голосом. — В каком она была настроении? О чем говорила? Каковы были ее последние слова?

Лаки застонал.

— Чейз, не надо…

Старший брат раздраженно сбросил с плеча руку младшего.

— Скажи мне, Марси, что она говорила, делала, когда… Когда этот ублюдок убил ее?

Лаки поник головой и попытался поставить себя на место Чейза.

Что, если бы вчера погибла не Таня, а Девон? Как бы он проклинал себя, что не настоял на своем, не удержал, не убедил, что любит, любит, любит ее…

— Таня смеялась, — прошептала Марси. Обезболивающие сделали ее речь медленной и невнятной. Чейз ловил каждое слово, которое она была в состоянии произнести. — Мы разговаривали о доме. Она была… была… так возбуждена…

— Я куплю этот дом. — Чейз взглянул на Лаки дикими глазами. — Она хотела этот дом, и я куплю его…

— Чейз…

— Купи этот чертов дом! — прорычал он. — Неужели тебе трудно сделать это для меня?

— Буквально перед тем, как мы столкнулись с той машиной, она спрашивала меня, в какой цвет лучше… — Марси запнулась, лицо ее исказилось гримасой боли. — Она спросила, в какой цвет лучше всего выкрасить детскую комнату.

Чейз уронил голову на руки:

— Боже мой!

Слезы ручьем потекли по его щекам.

— Чейз, — прошептала Марси, — ты меня обвиняешь в происшедшем?

Закрыв руками глаза, он покачал головой:

— Нет, я виню только Бога. Он убил ее. Ее и моего ребенка. Почему? Почему? Я так ее любил…

Лаки подошел к брату и снова положил руку ему на плечо. В комнате повисла гнетущая тишина. Потом Лаки понял, что Марси впала в беспамятство.

— Чейз, нам пора.

Чейз отнял руки от своего постаревшего лица и встал.

— Скажи, чтобы Марси прислали цветы, — попросил он Лаки, выходя из палаты.

— Ладно, а что написать на карточке? От тебя или от всей семьи… — Лаки замолк и замер, заметив в конце больничного коридора знакомую фигурку Девон.

Чейз глядел в ту же сторону, что и его изумленный брат. Девон спешила им навстречу.

— Сегодня утром мне позвонила Сейдж, — объяснила журналистка. — Я приехала сразу, как только смогла. Не могу поверить в случившееся, Чейз. — Она крепко пожала ему руку.

— Таня любила тебя и восхищалась тобой…

Девон горько улыбнулась, на глаза навернулись слезы.

— Я тоже любила ее. Очень любила.

— И я ее любил. — Чейз не стыдился своих слез, он просто их не замечал. — Поеду к себе.

— Но тебя ждет мама…

— Я хочу побыть один, среди вещей, которые были дороги Тане. Скажи матери, что я скоро приеду.

Чейз машинально добрался до лифта и нажал кнопку вызова. Двери тотчас распахнулись, он вошел в лифт и исчез.

— Он совершенно раздавлен, Лаки. Как ты думаешь, он справится с этим?

— Не знаю, но тут уж ничего не поделаешь…

— Хорошо хоть ты рядом с ним в эту минуту!

— Ему нужно найти утешение там, где он может его найти. Я ему здесь не помощник.

Лаки уже соскучился по Девон и впился в нее жадным взглядом. Волосы ее отбрасывали золотистую тень на темное платье, на бледное лицо, в холодном свете флюоресцентной лампы глаза казались ярко зелеными. Они были полны слез.

— Как хорошо, что ты приехала, Девон, — прошептал Тайлер.

— Я не могла не приехать.

— Как ты узнала, где мы?

— Сейдж сказала, что вы с Чейзом поехали в госпиталь.

— Чейз уехал на моей машине, может, ты подвезешь меня?

— Конечно!

Они зашли в лифт. Лаки не мог отвести взгляда от этой женщины. Казалось, он не видел ее миллион лет, хотя на самом деле еще вчера они занимались любовью.

Вчера. Двадцать четыре часа. За это время все необратимо изменилось, мечты разбиты, любовь утеряна. Жизнь стала хрупкой.

Они уже покинули госпиталь и шли по гравиевой дорожке, когда Лаки вдруг остановился.

— Девон! — Он положил ей руки на плечи и заглянул в глаза. — Я готов сразиться с любым ради того чтобы провести с тобой остаток жизни. Жизнь слишком коротка и слишком ценна, чтобы мы могли откладывать наше счастье хотя бы на один день…

Руки его еще сильнее сжали ее плечи. Боль за Таню, боль за брата, грусть от того, что наследник Чейза и Тани никогда уже не появится на свет, любовь к Девон — все эти переживания разом нахлынули на него. Он едва переводил дыхание, сердце его так и колотилось.

Девон вздохнула, обняла Лаки и положила голову ему на грудь.

— Ты мне нужен, — прошептала она. — Я люблю тебя.

Они крепко обняли друг друга, и тут мужество покинуло Лаки, и он разрыдался, не стесняясь своих слез.

Лаки вошел в дом через парадную дверь.

— Есть кто-нибудь?

Никто ему не ответил. Мать куда-то ушла. Сейдж теперь училась в университете в Остине и бывала дома только во время каникул. Прислушавшись, он уловил знакомый шум компьютера Девон.

Комнату для шитья Лори превратила в офис Девон. Молодые как раз догуливали свой медовый месяц. Когда они вернулись, Лори сообщила им как само собой разумеющееся:

— Из-за артрита я все равно мало шью, зачем комнате пропадать?

За несколько месяцев комната наполнилась книгами — художественной и справочной литературой Девон. Сейдж притащила откуда-то настенный календарь с мужскими торсами. Лаки пригрозил разорвать эту непристойность в клочья, но жена тотчас завела разговор о двойном стандарте, а Сейдж объявила, что откусит ему руку, если он только посмеет прикоснуться к календарю.

После Таниной смерти и неожиданного отъезда Сейдж в Остин, Лаки и в голову не приходило подыскивать им с Девон отдельное жилье. Сыграв свадьбу в узком семейном кругу, они въехали в дом к Лори. Лаки это устраивало, да и Девон была не против.

Женщины прекрасно ладили: Девон нравилось играть роль старшей сестры, а Лори одарила Девон материнской лаской, чего той всегда так недоставало в жизни.

Лаки, не дождавшись ответа, прошел в комнату. Как он и думал, Девон с головой ушла в зеленые буквы, мерцающие на мониторе.

Работала она в наушниках, будучи весьма непритязательной по части музыки: Девон слушала все — от Моцарта до Мадонны. Чтобы не испугать жену Лаки помахал рукой. Девон тотчас повернула голову, сняла наушники и улыбнулась.

— И давно ты здесь стоишь?

Он наклонился и поцеловал ее в лоб.

— Роза чуть не завяла.

Из-за спины появилась чайная роза. Глаза Девон засветились от счастья.

— Вспомнил!

— Полгода назад в этот самый день ты стала миссис Лаки Тайлер.

— Всего через двенадцать часов после того, как перестала быть миссис Грег Шелби.

Лаки не питал никаких теплых чувств к первому мужу Девон. Узнав, что Грега под честное слово выпустили из тюрьмы, он поехал в Даллас и, напав на след, обнаружил его в аэропорту. Тайлер спровоцировал его на драку, причем так, что именно Шелби нанес первый удар. Служащие подняли на ноги службу безопасности, и выяснилось, что отпущенный под честное слово Грег собирался улететь в Швейцарию, где хранил деньги, добытые весьма сомнительным путем.

Во время переполоха Лаки удалось незаметно улизнуть. Он так никому и не сказал, что способствовал второму аресту Шелби: ему вполне хватало чувства исполненного долга.

Сейчас он поднял Девон с кресла, плюхнулся сам и посадил жену себе на колени.

— Ты не забыл, что официально я на работе?

— О чем пишешь? — Лаки целиком и полностью поддерживал ее стремление работать в газете, поэтому она договорилась с редактором, что будет раз в неделю присылать статьи, а работать станет в своем собственном офисе.

— О тяжелых утратах…

Девон ответила очень тихо, и Лаки поглядел ей в глаза:

— Я видел сегодня брата — утром он появился в офисе…