— Да, я с утра ничего не ела.

— Селии это очень не понравилось бы.

— Надеюсь, что ты не скажешь ей?

— Обещаю тебе, но только в том случае, если ты согласишься перекусить со мной в одном из моих любимых ресторанов. Это совсем недалеко. Примерно в двух кварталах отсюда.

— А там будет хрустящий хлеб и подсоленные орешки? — игриво спросила она, заглядывая ему в глаза.

— В огромных количествах. Она взяла его за руку:

— Ну тогда веди меня в свой любимый ресторанчик.

На входе в небольшой семейный ресторан их встретил низкорослый," кругленький и совершенно лысый человек.

— Привет, друг! — прогудел он зычным голосом, крепко обняв Яна и похлопывая его по спине. — Ты оказал мне большую честь, вспомнив о моем ресторане после столь долгого перерыва.

— Привет, Луи, — сказал Ян, еле освобождаясь из его медвежьих объятий. — Я хочу познакомить тебя с Шей Морисон. Шей, это мой друг Луиджи Петрочелли.

Луи пристально посмотрел на Шей своими черными пронзительными глазами:

— Настоящая искусительница для пастора, должен признать. — При этом он шутливо толкнул Яна локтем под ребро.

— Протестанты так же легко справляются с искушением, как и их католические собратья, — грустно сказал Ян, хотя его губы растянулись в веселой улыбке.

— Ха! — иронично воскликнул Луи и с видом заговорщика наклонился к Шей:

— Он уже много лет пытается обратить меня в свою веру.

— Да, и убедился в том, что это совершенно безнадежное дело, — сказал Ян и громко рассмеялся. — Луи, у тебя есть что-нибудь вкусненькое сегодня вечером?

Сохраняя горделивую осанку, Луи повел их через весь зал к свободному столику, а затем что-то крикнул по-итальянски одному из своих официантов. Перед ними тут же появилась бутылка прекрасного кьянти и глубокое блюдо с ломтиками поджаренного хлеба. Официант был предельно внимателен к ним, выполняя просьбу хозяина.

— К сожалению, я должен оставить вас, друзья мои, — сказал Луи, убедившись в том, что их обслуживают по высшему разряду. — Мой Тони сегодня вечером играет в футбол. — Он потянулся к руке Шей и деликатно поцеловал ее. — Вы чудесно выглядите, синьора. Это именно то, что нужно, чтобы разогреть кровь этого упрямого и занудливого протестанта.

— Передай привет детишкам и поцелуй за меня Анджелу, — сказал Ян, прощаясь с ним.

— Да она просто в обморок упадет, если я это сделаю. К тому же я не хочу, чтобы она горевала о тебе, когда будет залезать ко мне в постель! — Он шутливо ударил Яна по плечу, но удар был такой, что другой бы упал под стол. — Я был очень рад видеть тебя, мой друг. Я буду всегда молиться за тебя.

— — А я за тебя, — сказал Ян и встал, чтобы обнять его.

Луи вежливо поклонился Шей и быстро вышел из ресторана, попутно инструктируя своих официантов по-итальянски. Шей догадалась, что он приказал им уделять как можно больше внимания своим дорогим посетителям.

— Очень приятный человек, — заметила она, когда Луи отошел от их столика. — Я уже догадалась, что вы давно знаете друг друга. Где ты с ним познакомился?

— В метро, — не раздумывая ответил Ян и усмехнулся. — Однажды поздно вечером я возвращался домой и на меня набросились три крутых парня. К счастью для меня, рядом оказался Луи. Он, схватил двоих из них за воротник и так стукнул лбами, что они рухнули на пол без чувств. А третий в ужасе убежал.

— Неужели это правда? — недоверчиво спросила Шей.

— Клянусь. Я не соврал ни единым словом, — он быстро перекрестился указательным пальцем.

— Меня очень удивляет, что вы терпимо относитесь к религиозным убеждениям друг друга, — сказала Шей, подтрунивая над ним.

Он продолжал улыбаться, хотя ответ его был вполне серьезен.

— Мы просто хорошо понимаем друг друга, так как поклоняемся, одному Богу. Каждый человек может называть Бога своим именем и поклоняться ему не так, как я. Но это не принципиальное различие. Бог един и любит нас всех.

Шей влюбленно смотрела на Яна, и на ее глазах появились слезы восхищения. Она просто восторгалась этим человеком, который дорожил своими принципами, но при этом признавал право других исповедовать свои принципы.

Какое-то время они сидели молча, занятые своими мыслями. Шей в задумчивости продолжала поглощать ломтики поджаренного хлеба, а Ян смотрел на нее с нескрываемым любопытством.

— Ты питаешься один, раз в день, но за один раз ты съедаешь столько, сколько за два раза при регулярном питании. — Он с озабоченным видом посмотрел на пустую тарелку, которая еще несколько минут назад была полной.

Шей положила локти на стол и пристально посмотрела ему в глаза:

— Ты не одобряешь моего отношения к еде?

— Нет, — возразил он, усмехаясь, — я просто хотел узнать, говорила ли тебе когда-нибудь мать, что настоящая леди не должна оставлять тарелку совершенно пустой? Тем более в присутствии своего кавалера.

— Моя мать обучала меня всем тем скучным вещам, которые, по ее мнению, должна знать настоящая леди. Но я оказалась не очень прилежной ученицей.

Он отпил глоток кьянти и кивнул официанту, чтобы тот унес пустые тарелки.

— Чему именно она тебя учила? — спросил Ян, с любопытством поглядывая на нее.

Шей стала разгибать пальцы, с удовольствием отвечая на его вопрос:

— Во-первых, не разговаривать с незнакомыми мужчинами. Во-вторых, не садиться в машину к незнакомым мужчинам. В-третьих, не впускать в квартиру незнакомых мужчин. И так далее и тому подобное.

Шей откинулась на спинку стула, чувствуя приятную сытость и легкое головокружение от выпитого вина. Она выпила две рюмки вина — этим она ограничила себя, помня, что с ней произошло после целой бутылки бургундского в тот памятный вечер, когда она забралась в постель к Яну. Она молча смотрела на него, не обращая внимания на звон посуды, на болтовню посетителей за соседними столиками, на мелодичную музыку, доносившуюся из динамиков, расположенных над ее головой. В этот момент весь окружающий мир состоял исключительно из них двоих.

— Единственная вещь, о которой она мне не говорила, — продолжала Шей, — это то, что в мире есть священники с сексуально-голубыми глазами.

Ян отодвинул в сторону свой бокал и наклонился к ней так близко, как только позволял стол. При этом его взгляд блуждал по всему ее телу.

— Ты действительно считаешь мои глаза сексуальными? — спросил он с нескрываемым удовольствием.

— Уг-гу.

— А почему твоя мать должна была говорить тебе о подобных вещах? — уколол он ее.

Этот вопрос отвлек ее от приятного созерцания его лица и вернул к действительности.

— Потому.., потому что чувства, которые я могу испытывать к человеку с такими глазами, могут быть губительны для меня.

— Почему?

Шей не стала отвечать на этот вопрос и перешла к той теме, которая волновала ее:

— Ян, почему ты стал священником? Он сделал знак официанту, чтобы тот подавал кофе. Официант исчез на кухне, а Ян отпил глоток вина и внимательно посмотрел на нее:

— Я окончил Колумбийский университет. У меня была степень магистра по бизнесу. Отец надеялся, что я стану его преемником в его делах, но я заартачился, так как не был уверен, что именно это нужно мне в жизни. Я стал работать в Корпусе мира. Поначалу все было довольно романтично и интересно. Корпус мира был для меня своеобразной отдушиной; работая там, я мог не прослыть лентяем или совершенно беззаботным человеком. — Он усмехнулся, и его зубы ярко блеснули, хотя в ресторане царил полумрак. В его голубых глазах отражался свет свечей, стоявших на столе. — Затем я уехал на два года в Южную Америку. Не хочу обременять тебя лишними деталями, но могу сказать, что именно там мое мировоззрение изменилось самым радикальным образом. Я всегда воспринимал наш образ жизни как нечто само собой разумеющееся. Мы привыкли к обильному питанию, хорошей одежде, к медицинскому обслуживанию. Для меня все это было в порядке вещей, а для миллионов других людей — непозволительной роскошью. Я был потрясен нищенской жизнью этих людей.