– Вот как?

– Он думает, четты нападут еще большим числом, но по-прежнему ожидая обнаружить только четыре роты легкой пехоты. Если вы сможете дать нам в подкрепление еще несколько рот легкой пехоты и, может, немного кавалерии, то ваша победа, как говорит капитан, будет еще слаще.

– Моя… победа?

– Раз вы генерал Великой Армии, она, конечно же, будет вашей победой, – ответил вестовой, удивленный тем, что у Деджануса есть какие-то сомнения в этом. – По крайней мере, победа прошлой ночи принадлежит вам. В конце концов, это ведь вы выдвинули нашу пехоту так далеко вперед.

– Да, конечно.

– Так вы пришлете подкрепления? – с надеждой спросил вестовой.

Деджанус ответил не сразу. Его рассудок ухватился за представившуюся возможность и понесся с ней в зубах дальше. «Если я сегодня разобью четтов, то смогу поставить себе в заслугу две победы. Это заткнет рты Оркиду и всем моим нытикам-капитанам. А может, даже напугает этого толстого дурака Томара, побудив его сдать мне Спарро».

– Я не просто пришлю подкрепления, – пообещал Деджанус. – Я сделаю даже больше – приведу всю армию и лично возглавлю ее.

Вестовой, казалось, безмерно обрадовался.

– Это даже лучше, чем ожидал мой капитан!

– Возвращайся к капитану Урлингу. Передай ему, что мы на подходе. Скажи, мы будем к полудню.

Вестовой поклонился и отправился в путь. Деджанус повернулся к капитанам, что с утра явились жаловаться.

– Ну? Что стоите? Готовьте роты к выступлению!

Капитаны разбежались по своим частям. Деджанус повернулся к Савису.

– Извести все части, капитаны которых здесь не присутствовали. Мы выступаем через час. Вперед, к победе.

– Вот они, – сказала Коригана, наблюдая за темной линией врагов, змеей выползающей из лагеря.

– И все в походном построении! – Гудон в изумлении покачал головой. – Этот Деджанус просто дурак.

– Он цареубийца, – ледяным тоном ответил Линан. – Вы можете разобрать их порядок?

Коригана кивнула.

– Весьма средняя кавалерия в авангарде и легкая пехота по обоим флангам, хотя и того, и другого немного. Остальные – идущая следом за авангардом аманская легкая пехота, затем лучники, потом тяжелая пехота, генерал и эскорт из другой кавалерии, фургоны с припасами и тяжелая пехота в арьергарде.

– Нам нужно выманить кавалерию из сферы пехотной поддержки, особенно со стороны лучников, – сказал Линан.

– Нам нужна приманка, – высказала мнение Коригана.

– Об этом могу позаботиться я, – предложила Акота. Она поднялась на стременах и показала на север. – Вон там дорога огибает рощицу. Именно там я ее и предложу.

– Отлично, – согласился Линан. – Возьми для этого все необходимое, но добейся, чтоб ни один вражеский всадник не ушел.

– С удовольствием, – усмехнулась Акота.

Капитан Майлора из Стории наслаждалась утренней прогулкой. Солнце приятно, не слишком жарко грело; к этому было легко привыкнуть после более прохладного климата ее родной провинции на севере континента. Она и ее рота следовали в авангарде, поэтому избегали той пыли, что поднимала пехота. И что самое приятное – они направлялись сурово наказать армию ренегата Розетема.

Она и в самые лучшие времена находила кендрийцев странноватой компанией, но Розетемы, казалось, сосредоточили всю их странность всего в нескольких личностях, соединив самое лучшее и самое худшее, что присуще их породе. Чем скорее закончится эта гражданская война, тем скорей она сможет выйти в отставку и вернуться к отцовским виноградникам.

Справа от нее потянулась живописная рощица, огибаемая дорогой. Майлора попыталась вспомнить карту, которую изучала нынче утром в палатке генерала, но у нее осталось лишь смутное воспоминание о небольшом леске. Она по-настоящему не представляла себе, сколько им еще ехать до устроенного аманитами сторожевого лагеря. Может, он уже за этим поворотом? Пора дать лошадям немного пробежаться, решила она и пустила своего скакуна рысью. Рота последовала ее примеру, и они ушли вперед колонны.

Свернув за поворот, она увидела примерно в ста шагах впереди человек двадцать верховых четтов, расслабленно сидящих на лошадях, что щипали траву на обочине дороги. Быстро оглянувшись через плечо и убедившись, что рота следует за ней, она подала сигнал к атаке и пришпорила лошадь, пустив ее галопом. Четты потрясенно подняли головы и захлестали поводьями своих лошадей. Они помчались вскачь, но Майлора знала, что им от нее не уйти. Расстояние между ними сократилось до шестидесяти шагов, потом до сорока. Майлора почувствовала, как ее удивление превращается в волнение; это походило на охоту у нее на родине. Тридцать шагов. Она направила острие своего копья в спину ближайшего четтского всадника, прямо в то место, где должна располагаться почка.

И тут из тянущейся справа от дороги рощицы донесся звук, похожий на гудение разъяренных пчел, только в сто раз громче. Ей не дали подумать об этом, так как преследуемые ею четты покинули дорогу и развернулись кругом, совершив маневр, который на ее крупном скакуне был бы невозможен. Она пронеслась мимо них и мельком увидела, как они прилаживают стрелы. Натянув узду, она отчаянно развернула коня. Дорога позади оказалась усеяна телами мертвых и умирающих солдат ее роты. Она в шоке остановилась и поняла наконец, чем был тот звук. Сотни и сотни стрел. Ей никогда еще не доводилось ни слышать, ни видеть ничего подобного. Некоторые из ее всадников вертелись кругом, оглядываясь в поиске врага, с которым можно сразиться, а затем из рощицы вылетела плотная туча стрел. Майлора успела увидеть, как последний боец ее роты падает наземь со стрелой в горле, а затем почувствовала, как ее придавило к седлу силой нескольких стрел, пронзивших ей одновременно грудь и живот. Она умерла еще до того, как рухнула наземь.

Возглавивший остатки аманской пехоты прапорщик, седой ветеран, выслужившийся из рядовых, узнал звук, долетевший из рощицы впереди. Он сразу же остановил колонну, приказав пехоте построиться рядами поперек дороги, и просигналил офицеру идущие за ними лучников следовать их примеру. Когда обе части принялись развертываться, в задние ряды лучников врезался полк тяжелой пехоты. Разразился спор. Возглавляющий лучников офицер бросился назад – разобраться и навести порядок. Его собственные солдаты прекратили перегруппировку, не понимая, что, собственно, произошло и кто командует. Некоторые из наиболее предприимчивых надели на луки тетивы, наложили на них дальнобойные стрелы и высыпали на землю перед собой горсть тяжелых незазубренных стрел; но они находились на ровной местности и почти ничего не видели из-за аманской пехоты впереди, которая теперь выстроилась в три ряда поперек дороги. Спор в задних рядах становился все более яростным, когда впереди тоже поднялся шум. Они все как один посмотрели туда и увидели, что это вовсе не спор, а ругань аманитов, наблюдающих, как на них скачет их погибель.

Как только вражеская кавалерия была зачищена, Акота перестроила свое знамя. Она подождала, пока не увидела появившихся на северном конце дороги Линана и Красноруких, и подала сигнал к атаке. Четты бурей вылетели из-за поворота дороги и обнаружили аманскую легкую пехоту, образовавшую поперек их пути оборонительный строй. Колонна всадников без колебаний разделилась надвое; огибая аманитов, одна половина направилась на восток, а другая на запад. Миновав врага, четты, коленями направляя лошадей, дали залп, прицелились, выстрелили вновь – и вот уже скакали параллельно пешим лучникам, все еще дезорганизованным. Четты дали еще два залпа. Пешие лучники рассыпались, вызывая хаос среди аманитов впереди и тяжелой пехоты позади, все еще не выправившей свои смешавшиеся ряды. В гущу этой паники четты всаживали все новые и новые стрелы, и для врага эти залпы походили на тёмный град смерти.

А затем четтские конные стрелки промчались мимо, продолжая скакать по обочинам дороги, обрушивая залп за залпом на все новые полки, и находившиеся в авангарде на мгновение подумали, что все закончилось, что они смогут вновь построиться рядами и, наверное, даже контратаковать, – но прежде, чем их офицеры успели собрать своих подчиненных, появились Краснорукие во главе с бледным безумцем, который мог быть только принцем Линаном. Сперва уцелевшие аманиты думали, что это знамя тоже обогнет их, пуская стрелы, но затем заметили в руках у четтов сабли – сабли, а не луки. Прежде, чем они смогли уплотнить строй и поднять копья, Краснорукие пробороздили их ряды, словно щука, врезавшаяся в стаю плотвы.