– Они совсем натуральные. Так и хочется их сорвать, – заметил Квиллер.

– А тебе не кажется, – произнесла Фран, – что художнику удалось замечательно передать, какие они сочные?

– Ну вы, ребята, малость того, – воскликнул монтажник. – По мне, так важно только одно: эта штуковина весит целую тонну.

Сиамская чета, сидевшая на верху камина и следившая за происходившим внизу, от комментариев воздержалась.

– Итак, этот гобелен, – начала объяснять Фран, – будет свисать с перил верхней площадки и, обращая взгляд сначала на себя, уводить его в космическую высоту радиальных балок и треугольных окон. К тому же он придаст тепла и яркости помещению, в котором полным-полно дерева и в избытке свободного места. Ты со мной согласен?

– Йау! – ответил Коко.

– Отлично, Шон, – сказала Фран, – сворачивай его вновь и тащи наверх.

– Без лифта?

– Он тебе ни к чему.

К верхним перилам прибили планки, а к ним прикрепили гобелен, после чего с помощью веревок стали медленно его разворачивать и спускать вниз.

– Надеюсь, он не упадет и не пришибёт кошек, – ухмыльнулся монтажник.

– Если это случится, – сказал Квиллер, – считай, что ты покойник.

– Со вторым гобеленом не будет такой мороки, – утешила Шона Фран. – Он будет висеть на пустой стенке каминной трубы, обращенной к прихожей, да и по размеру он немного меньше.

– Почему бы туда не повесить эту громадину? – осведомился Шон.

Вновь развернули и расстелили на полу гобелен, но на этот раз с изображением птиц на фоне листвы.

– Йау. – Положительно оценив его, Коко спрыгнул с камина на пол.

На гобелене были изображены птицы, обитающие в Мускаунти. Они порхали среди ветвей и у самой земли, раскачивались на верхушках травы, пили цветочный нектар и распевали песни. Кот целеустрёмленно прошествовал по полотну и, остановившись у птички с чёрной головкой и красной грудкой, стал её обнюхивать.

– Потрясающе! – воскликнул Квиллер.

Фантастический пейзаж с птицами вскоре водрузили на место, и после традиционных охов и ахов Фран взглянула на часы:

– Мне пора. Сегодня у мамы день рождения, и мы с отцом пригласили её на обед. Когда ты едешь в Локмастер, Квилл?

– После похорон.

– Желаю хорошо провести время на скачках. Только не спусти там все деньги.

Квиллер был рад, что их общение не затянулось. Ему хотелось побыть дома, спланировать предстоящую поездку и продумать, что взять с собой. Вместо двух старых чемоданов, которых он лишился во время одного несчастного случая, Квиллер теперь обзавелся новой сумкой – ультрасовременной, из нейлона, с кожаными ремнями, окантовкой и куда большим числом карманов и отделений, чем ему требовалось. Старые чемоданы из искусственной кожи, потертые и изношенные, были ему верными спутниками во времена его скромного достатка. Но Полли сказала, что они его срамят. А он сказал, что зато их легко собирать: бросил в них вещи – и дело с концом.

После обеда, когда он, положив обновку на кровать, открыл её и стал изучать, Коко забрался в двойное отделение, а Юм-Юм оккупировала место у ручки. Квиллер оставил их там спать, а сам устроился внизу почитать очередной выпуск «Локмастерского вестника».

Оказалось, что длина заезда на скачках немногим более двух миль и что проходить они будут на природной равнине, окруженной небольшими холмами, откуда всё представление видно как на ладони. Тех, кто придёт на скачки первый раз, инструктировали, как пользоваться таблицей, в которой значились имя лошади, вес жокея, имена владельца, тренера и жокея, цвет костюма жокея, масть, пол и возраст лошади, а также имена её родителей. Этих подробностей для Квиллера было более чем достаточно.

В таблице его заинтересовал только один пункт: в заезде, в который были допущены непрофессионалы, значился некий Робин Стакер. Кажется, Стакер была фамилия дамы, которая играла королеву Екатерину? В письме Ван Бруку она упомянула, что собирается купить ботинки для Робби, Лошадь, согласно таблице, принадлежала В. Чейзу Амбертону. Тренером был С. В. О'Хара. Звали лошадь – при этом Квиллер задумчиво погладил усы – Сын Кардинала.

Похороны, которые состоялись в пятницу утром и на которых членов Театрального клуба можно было по пальцам перечесть, были событием вдвойне трагическим – вдвойне, потому что большинство присутствующих видело в покойном не только самоубийцу, но и убийцу. Хотя об этом никто словом не обмолвился, недвусмысленные намеки священника, встреченные понимающими взглядами прихожан, говорили сами за себя. Упорно отказывались верить слухам лишь Ланспики и Фран Броуди. И только Квиллеру, Хикси Райс и шефу полиции была известна правда. Броуди на похороны пришёл не в форме полицейского, а в кильте и берете и по просьбе Квиллера играл на волынке погребальную песнь.

– Это если и не снимет подозрений, то, по крайней мере, ослабит их, – сказал Квиллер шефу полиции.

Хикси отвела Квиллера в сторону и запальчивым тоном произнесла:

– Это просто ужасно! Почему полиция не положит конец этим подозрениям? А ты, Квилл, неужели ты ничего не можешь сделать?

– С момента преступления прошла всего неделя, Хикси. У полиции есть информация, которая мне недоступна. И ко всему – у них компьютеры.

– Но ты ведь раскрыл убийц Фитча, утерев нос полиции. И нашёл убийцу в музее, когда никто понятия не имел, что имело место убийство.

Квиллер задумчиво потирал усы. Ему не хотелось признаваться, что если говорить о былых заслугах, то они прежде всего принадлежат пытливому нюху и кошачьим инстинктам Коко. О невероятных способностях кота знали только его ближайшие друзья, и было бы лучше, если бы остальные остались в неведении.

– Я это обдумаю, – пообещал он Хикси.

Он размышлял об этом, пакуя бинокль и смокинг для предстоящего уикенда. И надеялся, что всё само собой образуется, как только он выедет из Пикакса. Для котов он прихватил с собой их любимые консервы и витаминные капли, любимую тарелку и плошку для воды, гусятницу, которая служила им туалетом, и про запас немного песку. Для сиамской четы это была первая поездка в гости, и Квиллер побаивался, как бы они там чего не выкинули, но Коко охотно запрыгнул в перевозочную корзину, что уже само по себе было обнадеживающим знаком, и принялся измываться над Юм-Юм, пока та не последовала его примеру.

Дорога, ведущая от Тривильенской тропы на юг, пролегала среди картофельных ферм и овцеводческих ранчо, откуда, как всегда, разило такой вонью, что пассажиры на заднем сиденье пришли в волнение. Когда они подъезжали к городу, Квиллер обратил внимание на фамилию Катлбринк, которая то и дело мелькала на почтовых ящиках, и вдруг заметил знак:

Добро пожаловать в Уайлдкэт

Население: 95 человек

Через несколько сот футов показался ещё один знак – не иначе как Катлбринки любили пошутить:

Вы проехали Уайлдкэт.

Слегка притормозив, Квиллер медленно и осторожно развернулся в обратную сторону. Дело в том, что всякие резкие толчки, будь то остановка, любой поворот или начало движения, вызывали у Юм-Юм приступ тошноты, о чём она, если успевала, громко предупреждала. Вернувшись к перекрёстку при въезде в Уайддкэт, он вычислил, где находятся четыре расположенных рядом заведения: полуразрушенный бар, заброшенная автозаправка, развалины старого амбара и обветшалое от времени деревянное строение с вывеской:

Магазин скобяных товаров Катлбринк

Основан в 1862 г.

По всей видимости, окна в нём мыли последний раз к столетней годовщине магазина, а стены снаружи не красили с начала века. Что же касается товаров, которые через грязные стекла едва можно было разглядеть (пыльная конская упряжь, приводные ремни вентилятора, цемент для крыш в жестяных банках), то они, похоже, с тех пор как их там бросили, так никому и не приглянулись.