С началом сентября в Мускаунти, райском для летнего отдыха уголке, обычно наступало затишье. Это местечко было удалено от всего на свете к северу на четыреста миль. С Днем труда[1] завершалась пора отпусков, а вместе с тем пора буйства чёрных мух, и толпы отдыхающих отправлялись обратно в суету городов. Дети с неохотой возвращались в школу, и повседневная жизнь в округе входила в свой привычный, сонный ритм. Однако в этом году затишье продолжалось недолго. Целую неделю жители не могли прийти в себя от потрясшего округ события, которое местная газета осветила под заголовком «Случай в саду».

Чуть раньше немало толков вызвало скандальное сообщение из светской хроники Пикакса (окружного центра с населением в три тысячи человек). Джим Квиллер, частично отошедший отдел профессиональный журналист и наследник огромного состояния Клингеншоенов, поселился в амбаре! В яблочном амбаре! Каково! Горожане лишь качали головами и пожимали плечами: самый богатый человек округа и щедрый благотворитель вполне может позволить себе любые причуды.

– Хорошо ещё, что в яблочном амбаре, а не в свинарнике! – посмеивались они за чашкой кофе в бесчисленных кафе.

За четыре года все уже привыкли к его непомерно длинным и уныло повисшим усам. Ни у кого больше не вызывало недоумения, что наборщики нет-нет да и наберут его фамилию как «Киллер» вместо «Квиллер». И большинство не находило ничего особенного в том, что разведённый, средних лет мужчина предпочитает жить один в обществе двух кошек!

В действительности события развивались следующим образом. После двадцати пяти лет погони за сенсациями по столичным городам Соединенных Штатов и Европы Квиллер поддался очарованию сельского образа жизни и, питая особую слабость к амбарам, не смог устоять перед одним из них – сооружением восьмигранной конструкции, находившимся во владении Клингеншоенов. Прослуживший сотню лет фундамент амбара был в полной сохранности, а деревянная обшивка от времени лишь выцвела. Высотой с четырёхэтажный дом, строение величественно возвышалось над жалкими останками того, что некогда было цветущим яблоневым садом, а теперь представляло интерес разве что для птиц, среди которых выделялась одна своим назойливым свистом кюи? кюи? кюи?

Квиллер впервые обнаружил амбар, бродя по владению Клингеншоенов, которое тянулось чуть ли не на полмили от главной магистрали Пикакса до Тривильен-роуд, или Тривильенской дороги. Родовое гнездо Клингеншоенов – особняк, обращённый фасадом на Мейн-стрит, – в настоящее время служил театром, а раскинувшийся за ним обширный сад был превращён в площадку для парковки автомобилей. Всё это было обнесено высокой, из сварной стали, узорчатой оградой. Далее шли густые лесные участки, за которыми и скрывался амбар с садом. Начиная с этого места, проезд, ведущий к Тривильенской дороге, превращался в грязную колею, петлявшую среди заброшенных пастбищ и фундаментов старых хибар, которые в своё время занимали фермеры – арендаторы. Если когда и случалось об этом проезде вспомнить, то называли его Тривильенской тропой. В самом конце её стоял столбик с почтовым ящиком, на котором красовалась буква «К».

В прежние времена в амбаре хранили яблоки, выжимали сок для сидра и делали яблочное повидло. Все последние годы это огромное, с восьмигранной крышей, похожее на собор сооружение пустовало. Для того чтобы сделать его обитаемым, нужно было вложить немало средств в реконструкцию. Тем не менее Квиллер поселился там, и к его немалому удовольствию оказалось, что в тёплые и сырые дни амбар до сих пор источает аромат «голдена» и «джонатана». В один из таких тёплых и сырых дней, а точнее сказать, десятого сентября, питомцы мистера Квиллера, принюхиваясь к непривычному запаху, стали подозрительно водить носами. Это были две сиамские, до мозга костей домашние кошки, и отчасти ради их блага амбар приобрёл изнутри свой новый вид. По стенам спиралью поднимались вверх дорожки и скаты, в три яруса располагались закрытые лоджии, а из центра потолка расходились в разные стороны массивные балки, чтобы два акробата могли всласть порезвиться на высоте тридцати – сорока метров над полом. А в минуты отдыха к их услугам были застеклённые проёмы, через которые они могли бы любоваться порханием птиц, листопадом и колыханием травы в саду.

Прожив два года в помещении, расположенном над гаражом Клингеншоенов, Квиллер был заворожен необъятностью своего нового жилища. Мужчина крупного телосложения, широкоплечий, длинноногий, лет пятидесяти с небольшим – возраст, когда особенно ценятся удобства и уют, – он устал от жизни в стеснённых условиях арендованных квартир. В тот тёплый и сырой сентябрьский вечер он расхаживал по своим домашним владениям, наслаждаясь их поистине грандиозными размерами и без конца удовлетворенно поглаживая подёрнутые сединой усы. Последние лучи заходящего солнца проникали внутрь через высоко расположенные треугольные окна, форма которых была продиктована стремлением сохранить симметрию продольных и поперечных линий.

– Вот это то, что нам надо, – сказал он кошкам, которые важно шествовали за ним по пятам на своих длинных, изящных лапах. – Вот тут мы и будем жить! – Всем троим пришлось сменить не одно место жительства, и не все из них оставляли после себя только радужные воспоминания. – Хочу вас обрадовать, мы переезжаем в последний раз.

– Йау, – ответил кот тоном, в котором явно звучали минорные и даже скептические нотки.

Квиллер имел обыкновение разговаривать с сиамской четой, и кот всегда отвечал ему так, будто понимал человеческую речь.

– За все это нам нужно благодарить Денниса, – продолжал он. – Вот бы увидела наше новое жилище миссис Кобб. – И, усмехнувшись чему-то своему, добавил: – Она бы так и ахнула, верно?

– Йау, – с легкой грустью ответил Коко, как будто вспомнил об огромной сырой котлете, которой баловала его миссис Кобб.

Реконструкцию амбара целиком взял на себя сын бывшего управляющего имением. Звали его Деннис Хауф, а произносилось это Гаф. Его приезд из Сент-Луиса в Пикакс произвёл сенсацию по трём причинам: первой был сам проект амбара, второй – то, что молодой строитель недавно возглавил строительную фирму с забавным названием, и это возбуждало к нему у местных жителей явный интерес, и третьей был он сам – молодой мужчина, который положительно гипнотически действовал на женщин Мускаунти. А побудил его приехать сюда Квиллер, предоставив первый заказ и выделив и это предприятие деньги из наследства.

В этот тихий сентябрьский вечер все три обитателя амбара находились на высоко расположенной площадке. Квиллер с высоты птичьего полета любовался видом уютно обставленного жилого этажа, когда раздалось пронзительное мяуканье Юм-Юм: кошка недвусмысленно давала ему понять, что её больше интересует ужин, чем архитектура.

– Простите, – сказал Квиллер, взглянув на часы. – Мы слегка припозднились. Давайте-ка спустимся вниз и посмотрим, что у нас в холодильнике.

Быстро избрав наикратчайший путь, сиамская чета бок о бок пустилась вниз и, достигнув нижнего балкона, с ловкостью белок приземлилась в мягкое кресло. Квиллер же избрал для себя более традиционный путь – по винтовой металлической лестнице на кухню.

Хотя Квиллер обладал солидным стажем холостяцкой жизни, он так и не научился готовить себе даже простейших блюд. Все его кулинарные успехи сводились к приготовлению замороженных полуфабрикатов и кофе. На сей раз он бросил в кипящую воду замороженные клешни королевских омаров, после чего вытащил из них мясо, разрезал его на кусочки и, положив на тарелку, поставил еду на пол. Кошки недоверчиво обошли вокруг тарелки сначала по часовой стрелке, потом против и лишь после этого согласились попробовать её содержимое.