После капитализма и социализма
Книга предлагает новую понятийную систему, которая преодолевает условности оппозиций правого и левого, Востока и Запада, капитализма и социализма, свободного рынка и централизованного планирования, религиозности и секуляризма. Она опирается на системный анализ, который позволяет увидеть целостность всей нашей истории (включая доисторические времена) и целостность всего человечества (в единстве его женской и мужской половин). В ней утверждается, что нынешний период стремительных социальных, экономических и личностных перемен чреват не только опасностями, но и новыми возможностями. Ведь именно в периоды максимальной нестабильности системы происходят ее фундаментальные трансформации.
Кроме того, книга восстанавливает в правах то, что иные из нас давным-давно знали сердцем и душой: многое из того, что нас приучили считать сугубо личным — отношения между мужчинами и женщинами, между родителями и детьми, между работодателями и работниками — имеет глубинную связь с политикой, а социальные и экономические отношения в государстве неразрывно переплетены с социальными и экономическими отношениями в семье и на рабочем месте.
Я надеюсь, что читатели смогут найти в книге «Чаша и Клинок» страницы, которыепомогут им сформировать новый взгляд на то, что часто называют крахом социализма (или победой капитализма). Ибо я не разделяю мнения, что события последних десяти лет демонстрируют крах представлений об обществе, где люди несут ответственность друг перед другом и друг за друга, где считают недопустимым, чтобы одни развивались за счет других. Скорее, они отражают провал авторитарной модели социализма, корни которой лежат в авторитарном царистском режиме. Эта модель, будь она капиталистической или социалистической, монархической или феодальной, теократической или атеистической, характеризуется жесткой иерархией, высокой степенью институализированного насилия, господством сильнбго мужчины как в государстве, так и в семье.
Если анализировать ситуацию с учетом глубинного напряжения между моделью господства и моделью партнерства в социальной организации, которое описано в этой книге, многое из происходящего в мире сегодня видится как реакция на авторитаризм. Под этим углом зрения вызов, брошенный централизованной, эксплуататорской и дегуманизированной иерархической системе, которая сначала в облике монархий, «установленных Божьей волей», а затем в виде секуляризированных диктатур царила в Советском Союзе и Восточной Европе, по своей сути есть проявление мощного порыва к идеалу партнерства, характерного для наших дней. Весь мир устремился сейчас к установлению демократии большего участия, не только в государстве, но и в семье, а также на рабочем месте, к большей экономической демократии, посредством сбалансированного соединения «свободного предпринимательства» и социально, и экологически ответственной государственной политики.
В свою очередь эти тенденции связаны со всемирной потребностью как в более равноправном распределении материальных ресурсов, так и более эффективном производстве материальных благ путем более активного участия рабочих в повседневном принятии экономических решений и распределении прибылей, когда наиболее важным фактором экономического развития становится развитие человека, а далее все это связано с миром во всем мире, правами человека, экологическими движениями, порывом к большему экономическому и социальному признанию потребностей и прав женщин и детей, а отсюда — к возникновению новой духовности, ориентированной уже не на то, чтобы контролировать и подавлять «изначально греховное» человечество, но на то, чтобы дать людям силы жить и трудиться в лучшем мире, расположенном не где-то там далеко, на небесах, но прямо тут, на земле.
От бесправия к власти
Как подробно показано на страницах книги, в модели партнерства основополагающим принципом организации является взаимосвязь или взаимодействие. Поэтому различие, будь то между женщинами и мужчинами, или между религиями, расами и национальностями, не тождественно в ней неполноценности или превосходству…
В противоположность этому, модель господства основана на силе и поддерживаемой страхом иерархий. Отсюда эта модель по определению ведет к бесправию. Другими словами, она лишает нас права на выбор в основных вопросах нашей жизни. Это верно не только в отношении тех, кто внизу, но и тех, кто на самом верху. Ибо если подвластные живут в страхе, то и властители всегда должны быть настороже, иначе их могут скинуть. Более того, чтобы успешно угнетать — других и господствовать над ними, они все время вынуждены подавлять часть своей личности, чувства симпатии и сострадания.
Идея обретения власти — главное в переходе от общества господства к обществу партнерства. Не случайно, что само понятие обретения власти становится столь расхожим, как не случайно и то, что оно было практически неизвестно в жестких режимах господства. Ведь порыв к модели партнерства - это порыв к обретению власти. Только власть эта иная, как мы подробно увидим далее. Это власть, символом которой является не Клинок, а, скорее, Чаша.
Особое внимание в книге уделено тому, что имеет такое, значение на этом критическом переломе мировой, истории, а именно обретению власти женской половиной, человечества, и вместе с этим созданию социальной системы, где так называемые женские качества и ценности, такие, как забота, сострадание, отказ от насилия, получат на деле (а не только на словах) приоритет.
Более того, в ней будет показано, что неудача и американского капитализма, и советского социализма в создании справедливой экономической системы, где люди не эксплуатируют друг друга, связан с доселе невидимыми экономическими факторами. Например, в обеих системах только половина населения продолжает нести двойной груз. И в Соединенных Штатах, и в Советском Союзе женщины работают дольше на рабочем месте, и обычно за меньшую плату, и никто не признает их экономический вклад в домашнее хозяйство. И пока мы будем принимать эту несправедливость как нечто само собой разумеющееся в нашей повседневной жизни дома, до тех пор будет сохраняться социальная и экономическая система (все равно, капиталистическая она или социалистическая), при которой одни будут работать больше и получать меньше, а другие — работать меньше и получать больше.
Я хочу подчеркнуть здесь, как и повсюду в книге, что обретение власти женщиной не означает бесправия мужчины. Скорее, это является предварительным условием подлинного партнерства между мужчинами и женщинами, и вместе с этим придет конец многим проблемам (от нанесения побоев женам и человеческого, и финансового бремени алкоголизма до постоянной напряженности, которую мы так часто наблюдаем в отношениях между женщинами и мужчинами), столь омрачающим повседневную жизнь людей. Одновременно это составит пока что отсутствующее основание мира, в котором права человека будут полностью уважать на деле, а не только в теории. Ведь, в конце концов, женщины и мужчины — это две половины человечества, и от того, как формируются отношения между ними, зависит, какую форму примут все прочие человеческие отношения.
От людей, воспитанных в семьях, где нарушения прав человека в интимных отношениях — обычное дело, где зверства от побоев жены и детей до увечий, наносимых женским гениталиям, в порядке вещей, вряд ли можно ожидать уважения прав людей, не являющихся их родственниками. Точно так же и люди, которые от таких случаев отмахиваются на том основании, что это всего лишь «домашние проблемы», ие могут всерьез ожидать, что повсеместная защита прав человека станет чем-то большим, чем простая фраза.
Эти пока что забываемые всеми соображения помогут объяснить, почему на всем протяжении истории режимы, отличавшиеся попранием прав человека, будь то Иран Хомейни, Румыния Чаушеску или ранее — Германия Гитлера или Советский Союз Сталина, так настаивали на том, чтобы женщина вернулась на свое традиционное (эвфемизм, означающий «зависимое») место в семье. Ведь в традициях этих обществ вознесение одной половины человечества над другой, хорошо согласующееся с представлениями тиранов, что есть люди низшей породы и что их можно преследовать и с ними можно дурно обращаться только потому, что они — иные, либо из-за их пола, либо расовых различий, либо этнического происхождения, либо религии.
