– Эй! – завопил я. – Подождите минуту! Вы не можете…

– Еще как могу! – заверил он. – Запросто. Так что, если хотите пребывать в добром здравии, не суйтесь. Понятно?

У меня в ухе прозвучал резкий щелчок.

Когда я медленно клал телефонную трубку дрожащей рукой, на лице Фрэн проявился сдержанный интерес.

– Разинутый рот не гармонирует с твоим профилем, – заметила она с ехидцей. – Впрочем, как и вытаращенные глаза и отвисшая челюсть.

– Она все же сделала это! – сказал я тупо.

– Ну, не стоит винить в этом бедную девушку, кто бы она ни была, – уверенно сказала моя секретарша. – На Манхэттене полно волков вроде вас, готовых воспользоваться затруднениями любой девушки, не считаясь ни с чем.

– Может, она оставила адрес? – с мольбой спросил я. – Или, допустим, номер телефона?

– Вы запели ту же песенку на другой мотив? – осведомилась Фрэн, разыгрывая удивление. – Скажу откровенно, Дэнни, кроме мелодии не мешало бы поменять слова.

– Ее зовут Лака Тонь! – рявкнул я. – Мне необходимо срочно связаться с ней!

Фрэн покачала головой.

– Неудачливый соблазнитель! Она ничего не оставила, за исключением запаха своих контрабандных духов.

– Она должна была остановиться где-то в Нью– Йорке, – предположил я в отчаянии. – Постарайся навести справки в отелях.

– Только из наших окон их просматривается не меньше полусотни, – ласково возразила Фрэн. – Ты что, растерял и без того жалкие остатки своего ума?

– Ну ладно, – выдал я, как только собрался с мыслями. – Тогда найди мне Джонатана Кука, остановившегося в «Палм-отеле».

– Хорошо. – Фрэн пожала плечами. – Судя по тому, как была экипирована эта гавайская пышка, я решила, что у тебя уже все схвачено – включая родинки и родимые пятна – и занесено в маленькую черную записную книжку.

– Я не стал бы торопить тебя и сам дергаться, – заверил я, – но так получилось, что этот звонок – дело жизни и смерти.

– Надеюсь, не моей! – Она презрительно выгнула брови. – Думаешь, у этого Джонатана Кука есть ее телефон?

Лицо Фрэн мгновенно побледнело, когда она прочитала жажду убийства в моем взгляде – едва я начал приподниматься со своего стула.

– Уже бегу! – проворковала она и выбежала в тот чулан, который я возвышенно именовал приемной. Через тридцать секунд мой телефон зазвонил, и Фрэн заявила, что Кук на проводе.

– Да? – услышал я через несколько секунд холодный, можно сказать, ледяной голос.

– Мистер Кук, – начал я напористо, – я – Дэнни Бойд из «Сыскного бюро Бойда», и мне необходимо срочно встретиться с вами.

– Зачем? – спросил голос все так же равнодушно.

– Это очень важно! – сообщил я ему. – Мне не хотелось бы говорить об этом по телефону, но речь идет о вашей жизни и смерти.

– Вы пьяны, мистер Бойд?

– Нет, и я не шучу. Это…

– Может, вы спятили?

– Послушайте! Я…

– Если вы в здравом уме и не пьяны, мистер Бойд, то, мне кажется, у вас нет разумных причин беспокоить меня. Не делайте этого больше!

Во второй раз за десять минут со мной не хотят говорить и вешают трубку!

Я оставил телефон в покое, закурил сигарету, поднялся из-за стола и, подойдя к зеркалу на стене, принялся тщательно изучать свой профиль. Он почти не изменился – подлинное воплощение мужского совершенства, хотя с правой стороны это не так бросалось в глаза, как с левой, да и короткую стрижку я сделал совсем недавно. «Так что же случилось?» – недоумевал я.

От размышлений меня оторвал быстрый стук высоких каблучков – Фрэн вернулась в кабинет.

– Дэнни, – сказала она укоризненно мгновение спустя, – ты еще не поставил автограф на эти письма?

– Ответь честно, пусть даже это причинит мне боль. – Я повернулся к ней и достаточно долго демонстрировал свой левый профиль. – Ты в последнее время не замечаешь каких-нибудь изменений в моем облике?

– Ни малейших, – ответила она язвительно. – Тот же невыносимый эгоизм, те же иллюзии относительно собственного неотразимого очарования, тот же мозг с одной извилиной и рентгеновский взгляд.

– Тогда почему вдруг, без всяких причин, люди начинают ненавидеть меня настолько, что бросают трубку прежде, чем я успеваю вымолвить хоть слово? – спросил я с горечью.

Фрэн пожала плечами:

– Полагаю, виновата твоя репутация, Дэнни. Слишком многие достаточно наслышаны, чтобы рисковать своим добрым именем, разговаривая, хотя бы и по телефону.

– Я звоню этому типу, потому что хочу спасти ему жизнь, а он бросает трубку, – грустно размышлял я вслух. – Ты пытаешься возлюбить ближнего, а он плюет тебе в душу.

– Это про Джонатана Кука? – осведомилась она.

– Про кого же еще?

– И ты хотел спасти ему жизнь?

– Разумеется!

– В таком случае почему бы тебе не отправиться туда и не повидать его? – предложила Фрэн с убийственной логикой. – Ведь в этом случае повесить трубку ему уже не удастся?

– Придется так и поступить, – заявил я решительно. – Я целый день вел себя благородно, зачем же портить финал? Лака Тонь хотела нанять меня для убийства, но я отказался. И сейчас узнал, что она наняла другого ублюдка для выполнения этой работенки. Так что последнее, что я могу сделать для своего ближнего, то бишь Кука, – это защитить его в трудный час.

– Надеюсь, не задаром? – скептически поинтересовалась Фрэн.

– Шутишь, что ли? – огрызнулся я.

«Палм-отель» располагался в двух кварталах от Таймс-сквер, и если знавал лучшие дни, то еще до моего рождения. Меня осенило: название он получил из-за двух покрытых пылью и запущенных пальм в горшках, которые стояли в холле по обе стороны от входной двери. Здесь же сидел портье, еще менее ухоженный, чем эти пальмы, и первой моей мыслью было, что кто-то просто оставил восковую фигуру во время капитального ремонта отеля, где-то во времена третьего срока правления президента Рузвельта, – и так и не вернулся за ней. Но тут на его желтоватой щеке дрогнул мускул, и я слегка приободрился.

– Хотите снять номер? – прохрипел он.

– Здесь? – Я пожал плечами. – У вас черный юмор, приятель!

– Да, здесь, в «Уолдорфе». – Он изящно поковырял в зубах пилкой для ногтей. – Вы что-то продаете?

– У вас остановился мой друг, – сказал я ему, – Джонатан Кук.

– Да ну?

Как известно, тише едешь – дальше будешь? Я закурил сигарету и спустя минуту снова посмотрел на портье. К тому времени он усердно ковырял пилкой для ногтей в другом углу рта, словно на полном серьезе намеревался продырявить себе челюсть, невзирая на возможность летального исхода.

– Поиграем в «угадайку»? – оживленно поинтересовался я. – Давайте так: я называю номера комнат по одному, а вы мне отвечаете – «горячо», «холодно», «угадал».

– Кук? – произнес он неторопливо. – Он в двадцать первом номере. Хотите, чтобы я позвонил и сообщил ему, что вы здесь?

– Мы старые друзья, малыш Джонни и я, – сказал я заискивающе. – Хочу сделать ему сюрприз.

– Вы – судебный исполнитель?

– Он задолжал мне полсотни долларов. Карточный долг. Если вы скажете ему, что я здесь, он выпрыгнет прямо из окна, и мне придется снова разыскивать его.

– Сурово.

Я вынул из бумажника банкнот в пять долларов и положил перед ним.

– Вот десять процентов, хотя я еще не получил свои денежки, – кисло сказал я. – Если я не застану его, то вернусь сюда, дружище, заберу деньги обратно и расквашу тебе нос за плохие шутки.

Высохшая клешня проскользнула над столом, и бумажка исчезла. Пилка для ногтей обвиняюще нацелилась на меня острием.

– Он здесь, – пробурчал портье. – Я не настолько глуп. Тот, кто поднимается наверх, должен непременно спуститься вниз, чтобы уйти, правильно?

Бросив взгляд на лифт, я решил, что, пожалуй, на второй этаж быстрее будет подняться по лестнице. Номер Кука оказался в конце унылого длинного коридора, и, когда я по нему проходил, мне в нос ударил запах пищи – несмотря на висящее на стене запрещение сорокалетней давности, здесь явно готовили в номерах. Затем я постучал в дверь двадцать первого номера и стал терпеливо ждать, изобразив на лице приличествующее случаю выражение. Секунд через десять дверь приоткрылась на пару дюймов, и сквозь щель на меня уставился холодный синий глаз.