— Расскажите мне поподробнее о Бэйкере, — попросил я.

Лэндел вырвал листок из блокнота и щелчком пустил ко мне по столешнице.

— Из-за него теперь я почти утратил веру в достоинства человеческой натуры. А ведь недавно еще считал лучшим мужским суррогатом. Он идеально подходил для этой работы... Ну, полагаю, ему лет двадцать девять или около того. Высокий, черные усы, вьющиеся волосы, всегда аккуратно постриженные. Над левой бровью небольшой шрам. Глаза голубые... — Голос Лэндела, казалось, утратил силу, но он все же собрался с духом, добавив:

— Сдается мне, обе женщины при свидании смогут обрисовать его портрет более детально.

— Пожалуй, вы правы, — согласился я, — ведь они столько времени провели с ним тет-а-тет, не говоря уже...

— Опять вы за свое! Замолчите же Бойд, Бога ради! — чуть ли не взвыл Лэндел.

— И, насколько могу судить, его внезапное исчезновение освободило одну вакансию на должность мужского суррогата, — продолжал я как ни в чем не бывало, напустив на себя самый скромный вид, на какой только был способен. — Хотелось бы, чтобы вы прямо сейчас оценили мою пригодность для столь деликатной работы, доктор. Я тоже высокий, тоже аккуратно пострижен, и — не сомневаюсь, вы успели уже заметить — мой профиль слева — само совершенство. Справа, должен признаться, он выглядит несколько хуже, но разве что на самую малость. И знаете, еще будучи подростком, я всерьез начал заниматься сексом, но теперь встретил человека, готового платить за то, чем я всегда занимался даром. Меня не столько интересует зарплата, сколько возможность заработать на жизнь, занимаясь любимым делом. Готов вкалывать и сверхурочно за почасовую оплату, за что опять же много не запрошу.

На миг мне показалось, что Лэндел вот-вот проглотит свой собственный язык и — как следствие — задохнется, потому что доктор издал слабый блеющий звук и замахал обеими руками — однозначный жест для меня: убираться ко всем чертям из офиса. Что ж, я из тех толковых ребят, которые всегда правильно понимают намек, особенно если он исходит от перспективного работодателя, а посему быстро вскочил на ноги и поспешно ретировался к двери. Мимолетный взгляд через плечо, брошенный перед тем, как оказаться в коридоре, убедил меня, что Лэндел будет жить, даже если заработает после такого напряжения грыжу в паху.

* * *

Дверь офиса мисс Уинтур резко отворилась, едва я с ней поравнялся, и два холодных, как Арктика, глаза воззрились на меня.

— Эй, вы! — бросила она. — Давайте сюда!

Я поспешно шагнул внутрь, она быстро затворила дверь и повернула ключ в замке. Затем скрестила руки под навесом пышных грудей, натянувших при этом до предела тонкую ткань халата, и полыхнула на меня огненным взглядом.

— Решение подрядить вас — это, пожалуй, первая трагическая ошибка, допущенная им за всю его жизнь, — холодно заявила мисс Уинтур.

— Вы что, ясновидящая? — опешил я.

— Я его личная ассистентка, и между нами нет секретов, — ровным голосом ответила она. — Кроме того, он случайно оставил нажатой клавишу внутренней связи, поэтому я слышала весь ваш разговор. Сделанного не исправишь, но я все же не исключаю и такое — каким бы смешным это ни казалось, — что вам удастся с успехом выполнить порученную миссию. Но лишь ради него допускаю такую возможность — ради желания его блага, и только!

— У вас что, дисфункция в связи с Лэнделом? — справился я участливым тоном. — Горечь неразделенной любви? Одинокие ночи, проводимые в безысходной тоске и томлении по его мускулистому телу, накачанному в спортивных залах, и представительной внешности?..

— Заткнитесь, — почти прошипела она, — или я задушу вас голыми руками! — Тут последовал глубокий вздох, и я в который раз подивился прочности ткани, выдерживающей натяжение столь рельефно выступающих грудей. — Есть некоторые вещи, которые вам необходимо знать, прежде чем обрушитесь на обеих женщин, иначе ваши шансы на успех уже с самого начала будут сведены к нулю.

— И какие же это вещи?

— Во-первых, причина, которая привела их в клинику. Во-вторых, насколько успешным оказалось лечение. Есть еще и в-третьих, и в-четвертых, и так далее.

— О'кей, — согласился я. — Видите, я само внимание!

— Ну, начнем с Беверли Гамильтон. Понадобилось три развода, прежде чем ее осенила мысль, что должна же быть какая-то иная причина, нежели не правильный выбор спутника жизни, — причина для неудач, постигших нашу мадам во всех трех замужествах. — Голос Джейн Уинтур звучал профессионально бесстрастно, когда она перешла к фактам. — Наконец до нее дошло, что она фригидна, в чем и оказалась совершенно права. Беверли Гамильтон оставалась у нас, пока не прошла полный курс терапии — целый месяц, — и покинула клинику около шести недель назад, преисполненная уверенности, что теперь может рассчитывать на успех в четвертом замужестве.

— Выходит, вылечилась? — вежливо поинтересовался я.

Мисс Уинтур выразительно пожала плечами:

— Будущее покажет. С квалифицированной помощью назначенного для ее случая мужского суррогата она определенно сумела бы преодолеть климакс. Но я не стала бы категорически утверждать, что и с другим мужчиной ей удастся добиться столь же впечатляющих результатов.

— А так как Бэйкер был тем самым суррогатом, с которым ей так повезло, то не значит ли это, что она все еще готова вешаться ему на шею?

— Я не гадаю на кофейной гуще, — с издевкой сообщила мисс Уинтур и добавила:

— Надеюсь, не все, сказанное мной, влетело вам в одно ухо и вылетело в другое?

— Что еще вы можете добавить существенного? — Я скрипнул зубами.

— Немногое, — ответила она. — Да вот беда — не знаю, какими словами это выразить, чтобы даже до вас дошло... Эллен Драри была нимфоманкой. Есть надежда полагать, что сейчас-то она в состоянии контролировать свою слабость в большей степени, чем до поступления в клинику, но по сути своей она так и осталась нимфоманкой. Не зная этого и не будучи настороже, вы обнаружите себя в ее постели уже через пару минут, вместо того чтобы заниматься тем, ради чего вас наняли. Иными словами, берегитесь ее!

— Ей-богу, Джейн, — уважительно ответствовал я. — Не знаю уж, какими словами выразить, как высоко ценю я то, что вы сумели объясниться со мной на столь доступном языке. А то впору начать чувствовать себя полным олухом, если не дебилом.

Ее губы скривились в подобие улыбки, от которой кровь могла бы свернуться в жилах.

— Мне несвойствен метод обращения с людьми доктора Лэндела. Докажите, что у вас голова не для шляпы, и я стану говорить с вами другим языком.

— Знаете что, мисс Уинтур, — вымолвил я с ностальгическими нотками в голосе. — Мне больше понравилось, как мы общались с вами в самом начале.

Когда нам так легко удалось найти общий язык, называя друг друга запросто Байрон и Джейн.

— Не напоминайте мне то, за что теперь я презираю себя, Бойд, — огрызнулась она. — Есть, кстати, и еще кое-что, что вам следует знать. Если вы все же найдете Пола Бэйкера, в чем сильно сомневаюсь, то не думайте, что легко нагоните на него страху. — Теперь на ее губах играла вполне натуральная улыбка. — Помимо того, что он не робкого десятка, — радостно сообщила она, — у него черный пояс дзюдоиста.

С этой-то «приятной» новостью напоследок мне и предстояло удалиться восвояси.

Эллен Драри проживала в многоквартирном доме на Пятой авеню. Я поднялся на десятый этаж, нажал кнопку звонка и постарался убедить себя, что мой выбор первого визита именно к ней не имеет никакого отношения к тому, что, по словам мисс Уинтур, Эллен Драри — нимфоманка.

Дверь приоткрылась где-то на фут, затем в отверстие медленно высунулась голова блондинки. Длинные волосы цвета выдержанного бурбона подчеркивали ее высокие скулы, а затем и шейку, когда в живописном беспорядке рассыпались по плечам, после того как она тряхнула головой. Рот был широким и подвижным, а нижняя губа выпячивалась, как бы провоцируя мужчин на активные действия. Глубокие голубые глаза, полуприкрытые тяжелыми веками, окинули меня оценивающим взглядом, а затем она улыбнулась, с целью произвести на мою скромную особу эффект неотразимой женщины.