Медицинское заведение Лэндела располагалось в самой глубинке Коннектикута, посреди подлинного оазиса на пяти или около того акрах земли, весьма живописных Я припарковался напротив сверкающего трехэтажного здания и вошел внутрь. Какое-то измученного вида существо, скорее женского пола, лет пятидесяти, быстро окинуло меня взглядом, пока я приближался к столу. Немыслимая косынка неопределенно темного цвета, туго стягивающая жесткие, как проволока, волосы, никак не украшала, а, напротив, подчеркивала резко острые черты лица.

— Мое имя Бойд, — представился я. — У меня назначена встреча с доктором Лэнделом.

— Офис мисс Уинтур дальше по коридору. — Кончик шариковой ручки, зажатой в пальцах, указал, в каком направлении следует двигаться. — Вторая дверь направо.

— Полагаю, там живописный вид из окна и мисс Уинтур в восторге от помещения, — вежливо возразил я. — Но у меня встреча не с нею, а именно с доктором Лэнделом.

— Никто не допускается к доктору, не повидавшись предварительно с мисс Уинтур, — сказало существо, как отрезало. — Таково правило!

— О'кей! — Мне пришлось сдаться, так как вид темной косынки начинал действовать мне на нервы.

— Не забудьте постучаться и дождаться приглашения войти.

— Конечно, — буркнул я. — И ни за что не забуду вытереть ноги.

— В последнем сильно сомневаюсь, — хихикнуло существо.

Я прошествовал дальше по коридору, до второй двери справа, постучал, а потом послушно дождался, пока не услышал голос — низкое сопрано, — приглашающий войти. Если бы не письменный стол с обтянутой кожей столешницей, помещение вполне бы можно было принять скорее за гостиную, нежели за офис. Мои ноги тонули в глубоком шерстяном ковре, а кушетка длиной почти во всю стену могла бы вызвать зависть у продюсера из Голливуда. Два кресла, под тон обстановке, выглядели настолько глубокими, что в них, казалось, спрятаться не составило бы труда, а дорогие, плотно задернутые шторы на окнах погружали комнату в приятный полумрак.

Пташка, которая вспорхнула со своего стула и двинулась мне навстречу, стоила того, чтобы сниться по ночам.

Отливающие блеском черные волосы были гладко зачесаны назад и собраны в тугой пучок у самой шеи. Большие темные глаза излучали вкупе с теплым пониманием глубокую внутреннюю силу, а пухленькая нижняя губа таила в себе нечто языческое, словно заранее обещала упоительные мгновения близости. Красотка была высокой и облачена в униформу медсестры, что должно было навевать мысли о гигиене, но — увы! — скорее внушало обратное. Полные груди, казалось, натягивали ткань халата до предела, а ноги, видные из-под подола одеяния, едва доходящего до середины бедер, способны были вдохновить скульптора взяться за резец.

— Я Джейн Уинтур, — произнесла дива грудным сопрано.

— А я...

— Нет, нет! — пылко прервала она. — Никаких подлинных имен!

— Но у меня договоренность о встрече с доктором Лэнделом, и...

— Я знаю. — Ее улыбка, очевидно, предназначалась мне в качестве утешения. — Но прежде, чем вы увидите доктора, вам придется побеседовать со мной.

— Таково правило, — окрысившись, закончил я за нее.

— Думаю, мы будем называть вас Байроном, — живо добавила она. — Кажется, это имя вполне отвечает вашим резким манерам и поистине сатанинским чертам лица. — Она махнула рукой в сторону одного из кресел. — Садитесь, Байрон... и называйте меня просто Джейн.

— Я Байрон, — беспомощно пролепетал я, погружаясь в глубины ближайшего кресла. — А вы Джейн, нарочно не придумаешь!

— И впрямь смешно. — Ее улыбка жестче обозначилась по краям рта. — Весьма рада, что вы настолько расслабились, что способны уже шутить.

Она уселась в кресло — точное подобие моего — и в слегка небрежной манере положила ногу на ногу.

— Все последующие беседы будут записываться на пленку — это затем, чтобы исключить участие стенографиста и обеспечить полную приватность вашего досье.

Но самое первое интервью, то есть сегодняшнее, не записывается. Просто дружеский разговор тет-а-тет, дабы узнать друг друга получше. — Теплая искорка человеческого понимания затеплилась в ее больших темных глазах. — А тогда почему бы, Байрон, не избавиться от тяжкого груза, давящего вам на плечи? Поведайте мне о вашей проблеме. Вы бы наверняка не оказались сейчас здесь, если бы не верили, что мы можем вам помочь.

— А по-моему, проблема, как таковая, стоит перед Доктором Лэнделом, — с нажимом ответствовал я. — Я имею в виду, вот почему он...

— Пожалуйста, Байрон. — Женщина осуждающе покачала головой. — Не будьте столь уклончивы. Таким поведением вы только усложняете себе жизнь. Просто переходите к делу и объясните, в чем состоит ваше затруднение, каким бы оно ни было. Если это, скажем, импотенция, так прямо и скажите.

— Импотенция? — Я чуть было не поперхнулся.

— О'кей, вот и отлично, что вы ею не страдаете, — заметила она ободряющим тоном. — Ну раз не импотенция, тогда что-нибудь еще? Может быть, отсутствие желания? Или другие отклонения от нормального секса?

— Вот уж чего за собой не замечал, — сдавленным голосом вымолвил я.

— Прекрасно! — заявила она все тем же чертовски бодрым тоном. — А как насчет того, что можно определить таким словом, как фетишизм? Ненормальное пристрастие к отдельным частям женского тела или предметам женского туалета, туфельке или кружевному платочку. Возможно, у вас нечто подобное?

— Час от часу не легче! — У меня забулькало в горле. — А вы, случайно, не состоите на учете у психиатра?

— Пожалуйста, Байрон, я же сказала вам — уклончивость, а тем более грубость здесь неуместны. — Улыбка все еще терпеливо кривила ее губы, но во всем облике уже явственно начала проглядывать усталость. — Это лишь усиливает невроз и затрудняет лечение.

Состоит ли она на психуете или нет, сие мне было неведомо, однако я решил, что крыша у этой красотки явно поехала, но мне-то, черт побери, что делать?

Может, лучше подыграть ей забавы ради, чем сидеть, словно истукан, и пялиться на ее ноги?

— Ей-богу, дорогуша, — выдал я, затаив дыхание. — Как бы мне хотелось выложить все начистоту, да язык не поворачивается — уж больно я застенчивый!

Теплота и понимание в глазах сразу же усилились, и все ее лицо осветилось, как рождественская елка фонариками.

— Вы должны верить в мое чисто профессиональное умение понимать людей, Байрон, — промурлыкала она, подаваясь ко мне. — Я наслышана обо всех или, скажем так, почти обо всех сексуальных отклонениях лиц обоего пола. Почему бы вам не поведать о своем особом — если оно, конечно, особое — сексуальном расстройстве, и мы сможем тогда обсудить это предметно. Вы даже не представляете, какое испытаете облегчение лишь от одного того, что вслух поведаете о своей проблеме.

— Хорошо, — тут я сделал вид, будто нервно облизываю губы, — будь по-вашему! По части секса я выгляжу прекрасно почти во всех отношениях, да вот только беда — стоит лишь мне когда-либо увидеть привлекательную женщину в униформе...

— В форменной одежде? — уточнила она.

Несколько секунд я беззвучно шевелил губами.

— Нет, — наконец выдохнул я, — не могу, язык не поворачивается.

Она потянулась и нежно похлопала меня по руке:

— Пожалуйста, Байрон, вы должны решиться. Ради меня!

— Это чудовищно, — хрипло выдавил я. — Неприлично до ужаса! Деградировать до такой степени, что я даже думать об этом не могу, не говоря уже о том, чтобы высказать вслух.

— Вы должны высказаться начистоту. — В ее голосе прозвучало такое убеждение, что впору было сдохнуть от зависти ведущим популярной телепрограммы «Здоровье». — Начинайте рассказывать прямо сейчас, Байрон! Итак, стоит вам увидеть привлекательную женщину, одетую... во что?

— В униформу, — простонал я.

— Да, на этом мы и остановились. — Она опять потрепала меня по руке. — Само по себе такое ни о чем плохом пока не свидетельствует, согласны? Возможно, вы мне и не поверите, но униформа — один из самых распространенных гак называемых фетишей. Вы реагируете на все виды униформы или только на какой-то один, особенный?