Мисс Монтесорри ничего не оставалось, как опустить голову, тихо прошептать «хорошо» и двинуться, ковыляя на своих костылях, в сторону другой скорой. Джек же, всё так же заключённый в кислородную маску, с помощью врача и санитара скорой встал и повернулся к машине, рядом с которой сидел. Заднее тёмное стекло на двери отразило молодого человека лет 30, с хорошей фигурой и рельефными мышцами на руках. В зазеркалье отражался человек, которым Джек был обычно – почему-то в мутном образе не было видно кровоподтёков, следов грязи и гари. Даже кислородную маску не было видно. Только тёмные волосы, глубоко посаженные глаза, тонкий нос да губы, застывшие в лёгкой ухмылке.

Образ промелькнул в зазеркалье, оставив Джека снова наедине с врачами. За спиной захлопнулись двери, загудел движок. Свет в салоне слегка притушили, а самого Джека закрепили на стоящей здесь кушетке. Помощник врача стукнул в стенку рядом с водителем, и машина тронулась, так же аккуратно, как и предыдущая, объезжая фруктовые деревья. Лишь добравшись до нормальной дороги, водитель включил сирену и нажал педаль газа поплотнее. Джек же продолжал вдыхать кислород и теребить пальцами осьминога, который был привязан к его запястью.

Ему было не по себе. А если быть честным до конца, то он был в шоке, граничичащем с паникой. И не только падение самолёта была этому причиной.

Джим с издёвкой смотрел на Джека. Металлический осьминог ехидно наблюдал, как молодая сестра пытается взять кровь из вены на анализы. Она уже в третий раз примеривалась, оставив после себя две болезненные точки уколов. Джеку же ничего не оставалось, как только морщиться и не шипеть слишком громко. Благо, что кислородную маску снимать не спешили.

Приёмное отделение больницы было относительно небольшим и, как всегда, шумным. А учитывая количество испанцев на квадратный метр со своими болячками, ситуация периодически превращалась в настоящий птичий базар. На соседних койко-местах проверяли двух пассажиров того же самолёта, что стал причиной для посещения больницы и Джеком. Один из них – юридический консультант Рон Гидеон, плотный мужчина с покрасневшим от жара лицом. Его намазали антиожоговой мазью и теперь заливали какие-то лекарства через систему. Вторая пассажирка – винный технолог Мария Хуарес – отделалась ушибами и царапинами. По словам медсестры, которые услышал Джек, ей очень повезло. Женщина же улыбалась и втихаря шептала молитву Деве Марии.

Но как бы там ни было, им всем действительно повезло. Чёртова крылатая машина всё-таки навернулась. И очень кстати неподалёку оказался город с пожарной станцией и спасательной службой в полной боевой готовности – пламя не успело сожрать тела и души людей.

Мисс Монтесорри сейчас была на рентгене – проверяют, есть ли перелом. Джек на очереди: осмотревший его врач ощупал рёбра и сказал, что проблема не только в отравлении.

По крайней мере, Джек надеялся, что правильно понял эскулапа: его испанский позволял общаться на общие и винные темы, но в медицине мог спокойно перепутать carbon с cabron1. А некоторые испанцы и так излишне эмоциональны на этой почве…

Наконец сестра попала в вену, и кровь струйкой стала наполнять предназначенные для неё ёмкости. Глядя на эти сосуды, путешественнику казалось, что он прямо видит тёмные, суетящиеся наравне со всякими тромбоцитами и эритроцитами кусочки гари и сажи, которые из лёгких попали в красную жидкость жизни. Чтобы отогнать дурацкий образ, Джек отвернулся и сделал глубокий вдох кислорода. Сколько ещё носить эту маску?

Спустя час Джек всё ещё сидел в приёмной, но уже с рентгеном, двумя сломанными рёбрами, без маски на лице, и слушал врачебные рекомендации. Помимо того, что сейчас нужно аккуратно двигаться, больше бывать на улице и в случае приступов астмы применять ингалятор, он узнал, что мистера Хавьера стабилизировали и состояние пусть и тяжелое, но дающее надежду. Подробности говорить не стали, сказали – дождутся родственников. Джеку же посоветовали взять отпуск и отлежаться недельку.

Что поделать, если он и был в отпуске, да только тот начался не слишком удачно?

Джек сошёл с самолёта из Франкфурта в Барселоне рано утром. Пока длился полёт, его очень развлекла беседа с девочкой лет девяти, которая сидела рядом. Она деловито играла со своей куклой, задавая ей взрослые вопросы, типа: «Чем хочешь заняться? О какой работе мечтаешь? Думаешь, тебя будет она радовать?». А когда ей надоело разговаривать с куклой, она начала задавать аналогичные вопросы Джеку:

– А чем вы занимаетесь, мистер? – на её серьёзном лице застыл вопрос.

– Называй меня Джек.

– Не увиливайте от вопроса! – девочка подняла тонкий пальчик вверх, как строгая учительница. Джека это позабавило, и он ответил:

– Я сомелье и дегустатор.

Здесь у девочки впервые проявилось чисто детское выражение лица – непонимание. Эти слова ей ничего не говорили, и она, потеряв дар речи, не могла задать уточняющий вопрос.

Джек тихо засмеялся:

– Это не такая уж известная профессия.

Девочка продолжала смотреть на него удивлёнными глазами, ожидая разъяснений.

– Сомелье и дегустатор – это те люди, что разбираются в вине. Дегустатор определяет, хорошее ли вино, а сомелье всё знает о его происхождении, о том, как его наливать и как правильно пить.

– Это какая-то разновидность алкоголика? – на лице девочки появилось пренебрежение, которое оно явно впитала от кого-то из взрослых. Как и веру в свои безбрежные знания.

– Нет, – спокойно ответил сомелье. – С алкоголиками эта работа не имеет никакой связи.

– Моя мама говорит, что алкоголики вечно ввязываются во всякие проблемы, – вот и стало ясно, откуда гонор. – А мне не нужны проблемы.

Девочка отвернулась, смешно надув губы. Однако спустя пять минут не выдержала и задала волновавший её вопрос:

– А как правильно пить вино? Чтобы никто не догадался, что ты пьяный?

В Барселоне же светило мягкое октябрьское солнышко, лучи которого отражались от стеклянных поверхностей терминала аэропорта. Высокие пальмы вдоль дороги, по которой сновали такси, плавно покачивались, будто медленно танцевали в своем расслабленном ритме. Небо было бледно-синим, воздух тёплым, а таксист разговорчивым. Забронированный принимающей стороной отель оказался уютным и небольшим, в модном в последние годы стиле «отель-бутик». На завтрак Джек с удовольствием съел несколько ломтиков дыни с хамоном и запил эспрессо, который, в отличие от кофе из автоматов, подаваемого в популярных и массовых отелях, был терпким и ароматным. На столе лежала папочка с приглашением от мистера Хавьера, владельца семейной винодельни к югу от Барселоны. Его секретарь мисс Монтесорри предлагала ознакомительную поездку по bodega2 с возможностью обсудить перспективы сотрудничества.

Если уж предлагают оплатить отпуск и хорошую гостиницу, почему бы и нет?

Джек считал себя неплохим специалистом, так что приглашение, которое он получил от испанской винодельни, бальзамом пролилось на его самолюбие. К тому же, этот визит можно было бы использовать и для расширения будущих деловых контактов.

Барселона всегда привлекала Джека. Мягкий климат, куча мест для общения, хорошие тренажерные залы и большой променад для утренних пробежек. Не говоря про обильную винную культуру, в которой можно было встретить как простые вкусы, так и уникальные сочетания.

Встреча с секретарём владельца винодельни должна была состояться в час, после чего снова перелёт. Однако Джек явно не ожидал, что заехавшая за ним машина вместе с миловидной и серьёзной секретаршей завезёт их сразу на территорию аэропорта, в ВИП-терминал. Там была условная проверка, блестящие улыбки, тихая музыка и отличный гевюрцтраминер с богатым вкусом.

Как только белое вино коснулось языка, Джек увидел Эльзас. И хотя Гиссами был чисто испанской маркой вина, с гевюрцтраминером у него ассоциировалось только одно место. Запахи и вкусы напоминали о трудолюбии, о достойной награде тому, кто готов был трудиться и вкладывал все силы в свой виноград. Картинка, как всегда, была яркой, чёткой настолкьо, что Джек по-детски переживал, что её сияние будет видно через глаза.