– Знаешь, Витус, в Андалузии, – продолжал он, как ни в чем не бывало, – идальго изобрели одну игру. Они сражаются со взрослыми быками и пользуются для этого мечами, кинжалами и копьями, а у нас, на севере, полным-полно глупых волов – для них и дубинки хватит.

Взбешенный Алисон в третий раз бросился в атаку, держа меч прямо перед собой. Он хотел, воспользовавшись тем, что его меч куда длиннее деревянного дуссака Артуро, нанести ему прямой удар в живот.

Однако учитель фехтования, как и до этого, отступил назад и в сторону, так что Алисон, задыхаясь, остановился, выпучив глаза. До него начало доходить, что дело ему предстоит нешуточное.

– Следи за постановкой моего корпуса, Витус, – говорил Артуро. – Сейчас я предлагаю ему «кварт». – Он отставил правую руку от тела и отвел дуссак на уровне плеча налево. Тем самым правая часть его тела оставалась незащищенной. – Посмотрим, примет ли живодер это приглашение.

– Еще как! – прокашлял Алисон и с мечом в вытянутой руке бросился вперед, чтобы поразить противника в грудь.

Однако Артуро был начеку и в последний момент отбил меч в сторону. Когда Алисон опять пробежал мимо, учитель фехтования изо всех сил ударил его ногой по бедру. Алисон заорал и скорчился от боли.

И тут Артуро в первый раз нанес удар, он пришелся в спину противника между лопатками. Раздался хриплый болезненный крик. Алисон повалился на колени, жадно хватая воздух широко открытым ртом. Меч выпалу него из рук. Он мотал головой, ничего не понимая.

– Об ударах, которые я сейчас наношу, Витус, ни в одном учебнике фехтования не сказано, – Артуро говорил нарочито безучастным тоном, – а среди знающих людей то, что будет вытворять мой дуссак, называют еще «пляской».

Он подошел к беспомощному теперь Алисону и несколько раз прошелся по его бокам дуссаком плашмя. Удары были не сильными, но весьма и весьма болезненными и при этом рассчитанными так, чтобы не повредить внутренностей.

– Ну, живодер, поскольку я догадываюсь, что ты в конце нашего поединка все-таки выберешь жизнь, можешь сейчас же исчезнуть.

Не переставая кашлять и отплевываться, Алисон поднял с земли свой меч. Дрожащими от слабости руками он отнюдь не с первой попытки вложил его в ножны. С трудом распрямился во весь свой рост, стараясь при этом не смотреть в сторону учителя фехтования. Медленно направился к своей лошади.

– Ее оставишь здесь, живодер! – резко проговорил Витус. – Довольно ты ее помучил. Больше тебе ее не оседлать!

– Но как же я... такая грязь на дороге... я не могу... – пробормотал Алисон.

Артуро вопросительно посмотрел на молодого человека.

– Возвратишься в город на Изабелле, – решительно сказал Витус. – Довезя тебя до дома, она найдет обратный путь.

Так оно и вышло.

Дожди шли, не переставая, целую неделю, сильные, проливные. Влага проникала отовсюду, через каждую щелочку на крыше или потолке. Из-за нее плесневели продукты, отсыревала одежда, металлические предметы покрывались ржавчиной, на потолке появлялись бесчисленные мелкие капельки – влажность становилась повсеместной и всесильной. Небо словно открыло все свои большие и малые шлюзы, чтобы не оставить ни одного сухого клочка земли.

Дождь лил с утра до вечера и всю ночь до утра, а в те редкие минуты, когда дождь прекращался, циркачи пытались просушить одежду или разжечь костер.

Наверное, испокон веков здесь не было такого дождя.

Наконец на восьмой день сквозь толщу туч пробился солнечный луч, и люди перевели дух. Витус вышел из их с Тирзой фургона и, расставив руки, стал на солнце. Как славно вновь ощутить его тепло!

– Пока ты доберешься до Роденьи и попадешь к этому помощнику алькальда, пройдет никак не меньше двух дней. Как ты думаешь, Витус, ему полегчало? – спросила подошедшая к нему Тирза.

– Если донья Евгения выполнила все, что я ей сказал, да. Тем не менее мы с Магистром попытаемся добраться до города уже завтра.

У Тирзы сразу испортилось настроение:

– Твоя ассистентка – я. И в город, вообще-то, положено ехать мне.

Однажды вечером во время дождей к Витусу заглянул Артуро и предложил ему занять в их труппе место Бомбастуса Зануссуса. Витус поначалу не соглашался, в результате признал, что эта идея не из худших: в качестве врача труппы он мог бы вносить в общую кассу труппы дополнительные деньги и, самое главное, набраться бесценного опыта, потому что к нему будут подходить с самыми разными болезнями. Однако он настоял на том, что больных он будет осматривать и пользовать не на помосте, на глазах у всех, а около помоста, чтобы особого внимания к себе не привлекать.

Артуро, который с удовольствием воспротивился бы этому из рекламных соображений, был вынужден со своей стороны пойти на уступку. А когда они обо всем договорились, вдруг появилась Тирза и стала настаивать на том, чтобы Витус взял ее в ассистентки...

– Ты права, – согласился Витус. – Вообще-то меня должна была бы сопровождать ты. Но в данном случае, когда я буду обследовать подбрюшье дона Франсиско, твое присутствие было бы не совсем уместным.

– Ладно, нет – так нет, – Тирза силилась не выдавать своего разочарования. – Пойду взгляну на буланого. По-моему, он что-то приболел...

Как только драчливый Алисон «ускакал» верхом на Изабелле, Тирза занялась его лошадью. Это было видное животное с черной гривой, черным хвостом и тонкой черной полоской вдоль позвоночника. Тирза откармливала его отборным зерном и целыми днями от него не отходила, гладя его и разговаривая с ним. У Бьена, как она назвала буланого, обнаружилась экзема на шее и груди, которую девушка лечила, вспомнив заветные рецепты цыганской медицины.

– А чем, вообще говоря, ты смазывала его язвы? – как-то спросил Витус.

Тирза испытующе взглянула на него:

– Тебе известно, что я не вправе открыть этот секрет. Все рецепты цыган – секретны. Существует поверье, что, если расскажешь о них, они перестанут действовать.

– Ты сама в это не веришь. Я ведь тоже открываю тебе свои рецепты, от этого они не становятся менее действенными.

– Это совсем другое дело. – Она боролась с собой. – Ладно, тебе я скажу: нужно растереть буковый орешек в порошок и присыпать им язвы. Кроме того, животное в течение двух дней не должно получать пищи, чтобы ядовитые вещества поскорее вышли из организма. Единственное, что ему в это время можно давать, так это воду с медом. Через два дня следует растолочь две головки лука и добавить животному в корм. Только и всего.

– Что? Лошадь станет есть лук?! Как ты этого добилась?

– Ну, это вовсе не так уж просто. У меня было две моркови, в них я и втиснула толченый лук.

Тем временем они подошли к Бьену, который стоял за повозкой рядом с гнедым. Благодаря лекарству Тирзы язвы, можно сказать, совсем исчезли.

– Орешки бука! – удивлялся Витус. – Орешки бука и головки свежего лука! Никогда не подумал бы, что это может так подействовать. Но твой рецепт оказался правильным – и в этом все дело!

– Я рада, что ты так считаешь, – глаза Тирзы заблестели. – Бомбастус Зануссус нашу медицину и в грош не ставил и называл ее дьявольскими бреднями. А ведь у цыган столько народных рецептов и снадобий, сколько нет ни у одного народа на земле. Возьмем, к примеру, эту толстуху, что умерла, когда у нее вырывали зуб: я бы ни за что не дала ей капель из жижи.

– Я тоже. Вот что я тебе предлагаю: можешь применять любой из своих рецептов на приемах, но при одном условии – объясняй мне, что входит в состав лекарства.

Тирза колебалась недолго.

– Согласна, – сказала она и протянула ему руку.

Рукопожатие ее было теплым и крепким.

– Дай мне скальпель для удаления катаракты, Тирза. Такой, с роговой ручкой.