– Видите, дети, это «А», – жена Орантеса Ана сидела у кухонного стола и выводила буквы мелом на куске старого сланца, старалась выговаривать звуки как можно отчетливее и протяжнее. – С «А» начинается наш алфавит – а-а-а. И мое имя тоже – Ана.

Бланка, Педро, Мария и Эльвира окружили мать и внимательно слушали.

– А мое? – спросила восьмилетняя Мария, живая и очень любопытная девочка.

Ана рассмеялась:

– Твое имя начинается с «М», но эту букву я покажу вам позже. – Она подняла указательный палец и с таинственным видом оглядела всех. – Есть, однако, одна буква, которая принадлежит нам всем: это «О». О-о-о... – Она быстро написала на сланце большую букву «О».

– А почему это «О» принадлежит нам всем? – спросила Бланка. Она в свои двенадцать лет была третьей по возрасту в семье дочерью после Нины и Кончиты и поэтому задавать такие вопросы в присутствии младших считала ниже своего достоинства, но любопытство взяло свое.

– Потому что все мы Орантесы, – ответила Кончита из угла, где вместе с Ниной замешивала тесто на завтра.

– Верно, – кивнула мать. – Фамилия «Орантес» начинается с буквы «О». – И она улыбнулась, увидев, как округлились губы у детей, произносящих этот звук.

– Это у вас замечательно получается, сеньора, – послышался чей-то голос. Это был Магистр. – Я некоторое время наблюдаю за вами и должен сказать, что из вас вышла бы замечательная учительница.

– Вы преувеличиваете, – Ана в смущении начала стирать буквы с куска сланца.

– Нет-нет, это чистая правда, – уверял ее маленький ученый. – Поверьте мне, я в этом разбираюсь! – он сделал шаг по направлению к столу. – А что меня особенно удивляет, сеньора, так это то, что вы находите время, чтобы учить детей грамоте.

Ана вздохнула:

– Иногда я и сама не знаю, как меня на все это хватает: и без того забот полон рот!

Это и впрямь было так. В то время как Орантес с сыновьями целыми днями пропадал в поле, она трудилась дома, не покладая рук. Она просыпалась под первый щебет птиц и будила детей, у каждого из которых было свое задание на день.

Затем она готовила завтрак, накрывала на стол, и за ним по заведенному в доме обычаю собиралась вся семья. В этом ей помогали старшие дочери Нина и Кончита. В отсутствие Орантеса нужно было еще накормить и напоить скотину – овец, коз и кур. Единственная их лошадь была либо под Орантесом, либо запряжена в плуг. Да, не забыть бы Изабеллу: после смерти Эмилио она перешла в собственность семьи и, как и остальные животные, требовала ухода и кормежки.

Покормив скот, Ана приступала к работе по дому. После полудня посылала одну из дочерей на поле отнести обед отцу и братьям. Особенно много приходилось хлопотать по дому в базарные дни, потому что тогда в доме отсутствовала Нина. Ну, и в период сбора урожая оливок осенью.

– Но я не жалуюсь, – улыбнулась Ана. – Главное, чтобы все были здоровы.

Ее взгляд упал на младшенького: Гаго почти никакого интереса к уроку не выказывал, он сидел в углу, задумавшись о чем-то своем. Этот ребенок доставлял Ане немало забот. Конечно, не удивительно, что ребенок, которого Бог наказал заячьей губой, не привык веселиться вместе со своими одногодками, но в последнее время малыш начал часто уединяться. Да и заикаться он стал почему-то сильнее...

Ана опять вздохнула. Нелегко после работы по дому учить детей грамоте. Тем более, что собрать для этого всех вместе почти никогда не удается. Поэтому в предыдущие три года она учила письму, счету и чтению близнецов и обеих старших девочек, а в этом году подошла очередь младших детей. Соседи-крестьяне этих ее усилий не понимали и даже осуждали: зачем ей это? Вот их дети читать-писать не умеют – и ничего, живут себе! Что, дети Аны лучше других? Однако Орантес, сам умевший читать и писать, жену понимал и поддерживал. Она надеялась, что вскоре при монастыре Камподиос откроют школу, куда можно будет отправить детей. Ну, не всех сразу, конечно, – без их помощи в доме не обойтись, – но сначала одних, потом других. Ну, а там видно будет, кто из них проявит особое усердие и способности. Может, кто-нибудь станет монахом или монахиней...

– Знаете что, сеньора, – прервал Магистр ход ее мыслей, – если позволите, я на некоторое время возьму на себя обучение детей. А вы сможете заняться другими делами.

Ана заколебалась. Предложение заманчивое, но вправе ли она принять его? Как-никак ее гостем был Магистр, обучавшийся в университете Ла Коруньи.

– Ах, я даже не знаю...

– Давайте я попробую, – Магистр лукаво подмигнул детям. – Найдется у вас несколько деревянных шариков?

– Деревянных шариков? – младшие не сразу поняли его.

– Вы не ослышались. Шарики из дерева найдутся?

И вскоре у него в руках оказались три шарика.

– А теперь внимательно следите за мной, – Магистр принялся подбрасывать их в воздух и ловко жонглировать ими. Дети не сводили глаз с его рук. – Кто-нибудь из вас так умеет? – спросил он.

Они покачали головами.

– Хотите, научу?

Ответом был радостный крик.

– Хорошо, но сперва придется потрудиться. Если я останусь доволен вашей работой, я с вами часок поупражняюсь. Ну, а нет – не взыщите! Уяснили?

Все закивали головами и уставились на него, ожидая указаний.

– Поди сюда, Гаго, мой маленький, – мягко обратилась Ана к своему младшенькому. – Погляди на кухне, нет ли чего вкусненького для тебя?

– Я-а-а нн-е г-г-га-га-лод-ный, – мальчик повернулся к ней спиной, собираясь выбежать во двор.

– Куда это ты, Гаго?

Тот пожал плечами с самым разнесчастным видом.

– Я кое-что придумала! Ты мог бы прямо сейчас отнести в поле обед для всех четверых: для отца, Витуса и для близнецов. Хочешь?

Гаго засопел и кивнул.

– Хорошо, – Ана наполнила большой горшок овощным супом, густым и наваристым, тщательно закрыла его крышкой и дала младшему сыну. – Не слишком тяжело для тебя?

– Н-н-нет!

– Тогда иди и передай им, чтобы слишком не задерживались.

– Д-д-да!

Ана озабоченно глядела вслед младшему сыну, который быстро шел по узкой тропинке, что вела прямо к полю.

– Похоже, Витус, в этом году у нас будет третий хороший урожай подряд, – Орантес указал рукой в сторону поля, на котором колосился золотистый ячмень. – И это несмотря на то, что зима в этом году была как никогда долгой.

Витус пощелкивал пальцами по лезвию тяпки, с которой он не расставался с самого утра. Он, Орантес и близнецы сидели у дороги, ожидая обеда. Они устали и проголодались, потому что с раннего утра, не разгибая спины, пропалывали большое поле. Работа тяжелая, пот лил с них ручьями. Хотя тяпка у Витуса была новой, а лезвие ее острым, он с превеликим трудом вырывал цепкие корни разросшегося повсюду сорняка и был благодарен Антонио и Лупо за то, что они несколько раз прибегали и показывали ему, как это сделать ловчее. А Орантес тем временем свозил на повозке с поля большие камни и сбрасывал их у обочины дороги.

– Хороший урожай? То-то порадуется ваш господин! – усмехнулся Витус.

– Дон Альваро? Конечно! Он, как и все идальго, глаз с нас не сводит – как бы мы чего лишнего не присвоили. Но, если по-честному, он далеко не из худших. Дело в том, что наши семьи уже много-много лет связаны одна с другой. Конечно, разница в положении остается, но есть и много такого, о чем другие только мечтают.

– Что, например?

– Возьми лошадь, которую я запрягаю в телегу в этом году. Я называю ее Кабалло, это мерин. Кабалло принадлежит дону Альваро, он дал мне его на все лето за пустяковые деньги. Представляешь, насколько легче с его помощью вывозить с поля камни? Насчет пахоты я вообще молчу... Так что, если урожай выдастся хорошим и Господь услышит наши молитвы, мне будет не очень сложно заплатить дону Альваро и за аренду земли, и за мерина.

– А если урожая не будет?

– Тогда придется всю зиму голодать, забить наших последних животных и птицу и жить надеждой на то, что будущий год будет урожайным. Давай лучше не будем о грустном. Твоя помощь нам кстати, вместе мы на будущей неделе отвезем на ток хороший урожай зерна.